За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков

они начали выбрасывать грузы. Поблизости высадилась группа офицеров с парашютами. Мы их быстро разыскали. Когда собрались все вместе, старший из них — капитан Осташев — спросил:

— А где же четвертый?

Оказывается, с ними был еще один человек — радист Присуха. Его отнесло немного в сторону, и он, опасаясь попасть в руки к врагам, притаился в небольшом лесочке. Радист отозвался только на голос Осташева.

И вот первые посланцы Большой земли все в сборе. Усадив их в возки, мы вихрем доставили дорогих гостей в штаб полка. Там нас уже ждали.

В штабной избе при свете керосиновой лампы мы наконец рассмотрели своих гостей. Старший — Михаил Михайлович Осташев, невысокого роста, средних лет муж чина, с живыми умными глазами, имел звание капитана. 

По характеру, как мы после убедились, это был прирожденный партизан: веселый, общительный, добрый, неунывающий даже в самую трудную минуту, хладнокровный и храбрый в бою. В свое время Осташев уже побывал у партизан под Сухиничами и прилет к нам рассматривал как обычное дело.

Старший лейтенант Яков Алексеевич Семкин отличался сдержанностью, молчаливостью. О таких людях говорят: себе на уме. Хорошо зная военное дело, Яков Семкин оказал нам впоследствии неоценимую помощь. Третьим в группе Осташева был лейтенант Соколов — разбитной парень, всегда готовый выполнить любое задание. И наконец, радист Присуха — скромный труженик войны.

Пока мы рассматривали вновь прибывших, наши штабные повара приготовили ужин. Такую радость надо было достойно отметить, тем более что прилет товарищей из Москвы совпал с праздником 24-й годовщины РККА.

В немецком тылу, в заснеженных деревнях, прижавшихся к Мутищенскому лесу, мы, отрезанные от всего мира, получили зимой 1942 года подарки Родины, приняли ее посланцев. Истосковавшиеся по табаку партизаны всласть покурили. Медикаменты, лыжи и маскировочные халаты были бережно и надежно спрятаны.

Во время ужина Михаила Осташева и его спутников буквально засыпали вопросами о линии фронта, о потерях немцев под Москвой, о ценах на хлеб, о втором фронте, о том, какие спектакли идут в театрах Москвы, и есть ли вообще теперь театры. Михаил Михайлович оказался мастером вести беседу. И не мудрено: он по профессии политработник. Ни одного вопроса не оставил он без ответа. На одни отвечал обстоятельно, на другие — кратко, а на третьи — с юмором, пересыпая ответы шутками-прибаутками и любимыми словечками, вроде «забодай тебя комар».

Шум, хохот, задушевная беседа продолжались до утра. Московские газеты, привезенные Осташевым и его товарищами, были зачитаны до дыр.

Для меня праздник 24-й годовщины РККА и торжество в связи с прилетом гостей с Большой земли дополнялись еще и большой личной радостью. В тот день в штаб полка приехала моя жена вместе с сыном Славочкой. За несколько дней до этого я вывез ее из Жабья в расположение полка имени Лазо.

С большим вниманием выслушали Михаил Осташев и его товарищи наши рассказы о боевой жизни. А случай, недавно происшедший в Уварове, просто потряс их. Да и не мудрено. Мы тоже не могли спокойно вспоминать об этом.

Накануне того злосчастного дня, увозя Наташу и Славочку в район, занятый нашим полком, я пересекал большак возле Уварова. По большаку то и дело проносились немецкие машины. Я ненадолго завернул в деревню Чатовую к старосте Ковалеву. Узнав о моем маршруте, Ковалев, не раздумывая, послал в засаду к большаку двух своих сыновей-подростков, чтобы прикрыли «в случае чего» наш переезд через большак. Тепло вспоминаю я и сегодня семью патриота Ковалева...

В тот раз я благополучно проскочил в Уварово, где постоянно находилось наше отделение. Там все было вроде спокойно. А утром случилось вот что. На рассвете фашисты неожиданно окружили деревню танками. Небольшой партизанский гарнизон отбивался до последнего. Погиб командир партизанской группы, затем — несколько партизан. В живых остались только два храбреца. Один из них был ранен. Второй — партизан Батура — перевязал раны товарищу и продолжал косить из пулемета наседавших гитлеровцев. На выручку пришли партизаны из соседних деревень. Они ударили по врагам с тыла. Однако танки помешали им прорваться в Уварово. А тем временем Батура, перебегая с места на место, вновь и вновь бил по врагу из пулемета. Но гитлеровские танки все же ворвались в деревню и накрыли пулеметчиков артиллерийским снарядом. В живых остался только раненый Батура, который успел отползти в воронку от снаряда и тут же потерял сознание. Придя в себя, партизан услышал рядом немецкую речь и притворился мертвым. Он чувствовал, как его раздели, как сняли сапоги. То ли палачи заметили в теле Батуры какие-то признаки жизни, то ли просто решили поглумиться над трупом, только кто-то из них дважды выстрелил в партизана из парабеллума. Батура вновь впал в беспамятство.

Через несколько часов фашисты оставили Уварово. 

Батура пришел в себя и, полураздетый, израненный, пополз по снегу в сторону деревни, занятой партизанами. Наши люди нашли его, полуокоченевшего, на дороге. На спасение храброго воина были мобилизованы все врачи полка. И свершилось чудо: он выжил. Да не только выжил, а месяца через два вновь вернулся в строй.

На другой день оккупанты снова заняли Уварово, но решительным наступлением партизаны сумели выбить их. Не помогли врагу и танки. Наши подтянули противотанковые орудия и подбили два бронированных чудовища. Батальон Володи Медведченкова прочно закрепился в Уварове — этом важном для нас населенном пункте вблизи большака и по соседству с крупными гарнизонами врага в деревнях Каменец и Угрица...

Близилось утро. Надо было ложиться спать: завтра снова бои. А расходиться так не хотелось.

Михаилу Осташеву и его друзьям не было покоя от нас и в последующие дни. Их приглашали во все батальоны, во все роты на беседы с партизанами. «Бедняги» даже охрипли. Осташев шутил:

— Батя, направь меня скорее в бой. Твои партизаны, забодай их комар, совсем замучили. Воевать на передовой в сто раз легче.

Осташев не просто проводил беседы, делал доклады. Опытным глазом политработника он видел многое — и хорошее, и плохое. Он не только поделился своими наблюдениями, но и по-дружески подсказал, как улучшить боевую и политическую работу. Трезвые, деловые советы Осташева очень пригодились нам.

Вникнув в жизнь и быт партизан, Осташев доложил штабу Западного фронта об итогах боевой деятельности полка имени Сергея Лазо. В штабе были даже удивлены тому, какой размах в нашем районе приняла партизанская война. Там одобрили действия партизан и поставили задачу расширить район, занятый полком, освобождать и удерживать новые населенные пункты, громить гарнизоны врага.