За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков

Григорьевича Куртенкова, секретаря партийной организации Дольникова, старых коммунаров Максима Парфенова, Бориса Ключникова.

О шараповской трагедии мы узнали лишь через сутки, когда к нам добрались уцелевшие патриоты.

О нас знает Москва

На Смоленщине ширилось партизанское движение. Это вдохновляло и радовало нас. Уже существовали и действовали крупные партизанские отряды под Дорогобужем и в Глинке, громили врага отряды «Дедушки», «Ураган» и «Жабо», полк имени 24-й годовщины РККА и многие другие. Партизаны освободили город Дорогобуж, районный центр и железнодорожную станцию Глинка. Вокруг Дорогобужа сложился партизанский край, созданию и длительному существованию которого очень помогли прорвавшиеся в тыл врага 30 января 1942 года войска конного корпуса под командованием генерала Белова. В Знаменском районе во второй половине февраля высадились части 4-го воздушнодесантного корпуса. Силища была огромная.

К сожалению, о действиях других партизанских отрядов и советских войск под Дорогобужей мы знали тогда очень немного. Радиосвязи между партизанскими отрядами не существовало, а связаться лично было невозможно: наш полк оказался отрезанным от Дорогобужского партизанского края мощными гарнизонами врага. Преодолеть большак Смоленск — Спас-Деменск порой было так же трудно, как перейти линию фронта. До второй половины апреля не имел точных сведений о нашем полку и штаб Белова, о чем последний 6 и 19 апреля сообщал в своей радиограмме командующему Западным фронтом Г. К. Жукову. Несмотря на все усилия, нам пока не удавалось установить контакт и с командованием советских войск, находившихся на ближнем участке фронта. А связь была очень нужна. Ведь полк имени Лазо действовал всего в каких-нибудь 50 километрах от фронта. Вокруг стояли гитлеровские части, и мы многое знали о противнике.

Тогда не только мы, но и другие партизанские отряды не имели связи с Большой землей. Наладилась она лишь в конце 1942 года.

И вот в ту ночь, когда мы увозили мою мать от расправы, в деревне Филатка партизанам сообщили, что недавно здесь появилась группа советских парашютистов-десантников, которая обосновалась в Леоновском лесу. С парашютистами поддерживал постоянную связь житель Филатки, высадившийся вместе с ними. Он помог им освоиться с обстановкой, так как знал и местность, и людей.

Разыскать разведчика-земляка не представляло труда, но добиться, чтобы он устроил встречу с десантниками удалось не сразу.

— Не знаю ничего. Никуда не поведу! — упирался он.

Нам показалось странным такое упорство. Уж не враг ли забросил сюда своих агентов?

После долгих препирательств разведчик все же согласился организовать встречу с парашютистами, но только не в Филатке. Выбор пал на деревню Страина. Мы отправились прямо туда, а разведчик с моей запиской — в лес. На всякий случай пригрозили, что члены его семьи будут у нас заложниками.

Приехав в Страину, мы, как всегда, выставили на дорогах посты, а сами расположились в хате, куда сейчас же набилось полно народу. Колхозники жаловались на повадившихся к ним фашистских мародеров.

— Со стороны Леонова скачут немцы, — сообщил примчавшийся с окраины деревни партизан.

— Много?

— Двое!

— Отправляйтесь назад, подпустите поближе и скомандуйте: «Хенде хох!» Сдадутся — приведите сюда, окажут сопротивление — уничтожьте. Быстро!

С дозорным увязалось еще несколько человек. Вскоре на окраине захлопали частые выстрелы. Мы на санях помчались к месту стычки. Перед нами предстала такая картина. Немецкие солдаты удалялись в сторону Леонова. Двое партизан перевязывали раны. Остальные безуспешно посылали вдогонку фашистам пулю за пулей.

Я вскинул автомат и дал короткую очередь. Пули зарылись в снег позади всадников. Пулемета под рукой не было. Выхватив из рук партизана карабин, я вновь приложился и выстрелил. И опять промах: карабин не пристрелян. А гитлеровцы уходят. Нужно догнать!

Вскочил в сани. Быстроногий конь понесся как ветер. За мною на двух санях мчались остальные партизаны. Мародеры погнали в разные стороны. Я дал очередь из автомата по фашисту, который пытался удрать через снежную целину, и попал.

Второй гитлеровец остановился и стал хладнокровно целиться. Я метнулся с саней в сугроб, но мародер успел-таки подстрелить меня в правую лопатку. Раненный, я сгоряча выпустил очередь и свалил лошадь под немцем. Партизаны догнали беглеца.

Дороговато обошлась нам эта история: трое были ранены. И все из-за того, что партизан, находившийся в дозоре, начал стрелять, когда мародеры были еще метров за двести от деревни. Помимо всего прочего, я, вернувшись на базу отряда, получил нагоняй от Казубского.

Пока мы ловили мародеров, в Страине появился старший группы парашютистов, опытный радист и разведчик Павел Спиридонович Черенков, которому партизаны тут же приклеили кличку Кренкель.

Из беседы с Кренкелем мы узнали, что парашютисты высадились с самолетов километрах в двадцати от деревни Филатка. В наши края пришли всего недели две назад. Но и за это время входившие в состав группы разведчицы — радистки Полина Козина и Аня Семенова уже сумели побывать в Ельне и ее окрестностях и передать командованию фронта ценные сведения.

К моему письму с предложением явиться в деревню Страина Черенков отнесся недоверчиво. Боясь поставить всю группу под удар, он предупредил Козину и Семенову, чтобы взрывали рацию и уходили, если он не вернется через два часа.

Встретившись с нами и увидев захваченного фашиста, Черенков поверил, что перед ним действительно советские партизаны. Но в штаб полка ехать не хотел, ссылаясь на то, что у него свое задание и присоединиться к партизанам он не имеет права. Наконец мы его уговорили. Однако даже после беседы с Казубским и Зыковым упрямый Кренкель никак не соглашался связать нас с Большой землей. И все же парашютисты сообщили кому следует о нашем существовании. Группе разведчиков с рацией разрешили остаться в партизанском полку, где они и пробыли до конца, сослужив нам великую службу.

В неописуемый восторг привело нас наличие непосредственной связи со штабом Западного фронта. Мы немедленно сообщили командованию фронта о месте расположения полка, его численности и боевых действиях, передали свежие разведданные, которых у нас к тому времени накопилось немало. Мы знали нумерацию вражеских частей, находящихся в районе деятельности полка, расположение гитлеровских штабов и аэродромов, лагерей военнопленных и многое другое. Услышав, что нам нужны лыжи, маскировочные халаты и, если можно, табачок, штаб фронта радировал: «Посылаем все, что вы просили. К. вам направляются наши представители». И передал условные сигналы для встречи самолетов.

В ночь на 23 февраля 1942 года около деревни Старые Луки специально выделенные люди зажгли первые сигнальные костры. Вскоре появились самолеты. Сделав круг над кострами,