Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - Джонатан И. Израэль

На Большой ассамблее обе области имели широкую поддержку. Делегация Дренте в Леувардене в апреле 1651 г. встретила благожелательный прием, а фризская делегация в Гааге получила инструкции оказать Дренте полную поддержку. Статс-Брабант получил также положительный ответ от Фрисландии, Гронингена, Зеландии и Гелдерланда. Собственно говоря, только Голландия решительно отвергла прошения обеих провинций. Брабантцы не жалели усилий, чтобы преодолеть сопротивление голландцев, сочиняли целые трактаты, пускали в ход всевозможные юридические, политические, фискальные и исторические аргументы. Среди прочего, они отмечали, что контроль за налогообложением со стороны Генералитета нарушал древние привилегии Брабанта, вступал в прямое противоречие с принципами Утрехтской унии, и, в конечном счете, мог настроить местное население «против государства».

Тот факт, что лишь одна Голландия сопротивлялась прошению СтатсБрабанта, показывает, что каковы бы ни были наружные аргументы, исключение этой области из числа провинций, обладавших правом голоса, не было связано с религиозными соображениями. Городские советы Хертогенбоса, Бреды, Берген-оп-Зома и Граве состояли исключительно из приверженцев Реформатской Церкви, как никто горевших желанием дать бой католицизму. В Соединенных Провинциях каждая провинция обязывалась поддерживать Нидерландскую Реформатскую Церковь на основе национального синода в Дордрехте, и официально запретить католицизм, и не существовало никакой вероятности, что какая-либо из провинций будет придерживаться в этом отношении собственного образа действий. Можно поставить под сомнение утверждение, что требование о наделении провинции полноправным статусом усилило бы реформатскую веру в Статс-Брабанте. Но политическая элита провинции никоим образом не могла придерживаться нереформатских воззрений. Голландия пыталась создать впечатление, что основой для сопротивления принятию Статс-Брабанта в число полноправных провинций является брабантский католицизм, но действительной причиной отказа Голландии дать Статс-Брабанту (и Дренте) представительство в Генеральных Штатах было ее нежелание увеличивать общее число голосов в Генералитете, что привело бы, в некоторой степени, к ослаблению голландского доминирования.

Дополнительный мотив в отношении Статс-Брабанта заключался в промышленном потенциале Тилбурга и Хелмонда. Пока Статс-Брабант оставался подчинен Генералитету, Голландия могла манипулировать делами этих городов — центров текстильной промышленности — в интересах Лейдена и Харлема. Если, однако, северный Брабант стал бы полноправной провинцией, он вскоре мог бы конкурировать с Голландией в сфере производства текстиля, причем благодаря гораздо более низким зарплатам занятых в этой отрасли рабочих преимущества находились на его стороне.

Во время работы Большой ассамблеи несколько провинций впали в хроническую внутреннюю нестабильность. Разногласия среди «четвертей» Гелдерланда усилились. В Гронингене возник глубокий раскол между городом и Оммеландами из-за провинциального Hof'а или Hooftmannenkamer'а, с одной стороны, и среди оммеландских йонкеров, с другой стороны, где одна группировка сопротивлялась Виллему-Фредерику, а другую возглавлял Осебранд Ян Ренгерс, сеньор Слохтерена, богатейший дворянин «четверти» Фивелинго и «правая рука» штатгальтера. Зеландия также стала жертвой внутренних распрей. Большая часть провинции была охвачена беспорядками, включая Зирикзее и особенно Толен, который находился в состоянии постоянного брожения. Штаты несколько раз вмешивались, чтобы успокоить население и цеха. В Мидделбурге в эти месяцы население, встревоженное последствиями экономического упадка Зеландии и подстрекаемое несколькими группами элиты — в том числе городскими проповедниками, которые находились тогда заодно с бургомистрами, — поднялось против правящей фракции. В июне 1651 г. в ходе восстания, в котором приняло участие несколько тысяч человек, бургомистр Хендрик Тиболт, бывший главным союзником Вильгельма II в Зеландии, был свергнут, и контроль над vroedschap'ом Мидделбурга временно перешел к братьям Вет, лидерам проголландской группировки. Пришедший в восторг от этого Ян де Витт объявил переворот в Мидделбурге «несомненным чудом и делом руки Господа». Имевшие право голоса города Зеландии отныне раскололись на три против трех: Флюшинг, Вер и Гус в целом оставались верны оранжистской партии, тогда как Мидделбург, Зирикзее и (хотя и не столь решительно) Толен склонялись на другую сторону.

Полная неустойчивость малых провинций подчеркивала значение Большой ассамблеи как символа единства Соединенных Провинций. Собрание должно было любой ценой придти к согласию относительно того, как, при новых обстоятельствах, должен функционировать Генералитет и армия. Было очевидным, что малые провинции сами по себе были слабыми и нестабильными. Поэтому целостность и стабильность Голландии были теперь в большей степени, чем когда-либо, тем фундаментом, на котором покоилось всё остальное — становым хребтом Республики и ее торговли, судоходства, колоний, международного положения и военного и военно-морского могущества. Для регентов, заседавших в охваченных межфракционными спорами Штатах Зеландии, или дворян в Гронингене или Гелдерланде, безуспешно пытавшихся придти к компромиссу, Большая ассамблея представляла не более чем далекую федеративную концепцию, тогда как Союз под главенством Голландии воплощал единственную реалистичную надежду на внутреннюю устойчивость и военную безопасность. Таким образом, Большая ассамблея закончила свою деятельность в обстановке достаточно искренней демонстрации гармонии и горячих призывов к единству. Амстердам, до самого окончания ее работы, был полон решимости добиться компенсации за использование против него армии летом 1650 г., а Фрисландия продолжала упорно оправдывать Виллема-Фредерика, остававшегося главным обвиняемым с точки зрения властей Амстердама. В Штатах Голландии первоначально один лишь Лейден призывал к амнистии. Но наиболее прозорливые представители правящей голландской верхушки видели, что их провинция больше выиграет от согласия на амнистию, чем от возбуждения судебного процесса против Виллема-Фредерика, ван дер Капеллена и других глав переворота 1650 г. Способный молодой регент Ян де Витт, только начавший свою политическую карьеру, став в декабре 1650 г. пенсионарием Дордрехта, особенно активно убеждал Штаты Голландии (в том числе, своего собственного отца, который все еще испытывал на этот счет сомнения) в преимуществах предлагаемой амнистии. Эта мера позволила Большой ассамблее завершиться в обстановке почти всеобщей эйфории.

Чтобы отметить ее окончание, Штаты Зеландии выпустили любопытную памятную медаль, рисунок и надпись на которой были сочинены поэтом-пенсионарием провинции, де Бруном. На медали была изображена прочная скала с подвешенным к ней гербовым щитом Семи Провинций, на которой стояла благодарная женская фигура, поднимавшая над собой фригийский колпак (символ свободы) под солнцем процветания.

Главным последствием реструктуризации системы нидерландской заморской торговли в конце 1640-х гг. по окончании Тридцатилетней войны (смотри стр. 610-11 выше), были кардинальные изменения в отношениях между Республикой и Англией. На протяжении предыдущего периода, третьей фазы нидерландской мировой торговой гегемонии (1621-47 гг.), сравнительная слабость нидерландской торговли с Пиренейским полуостровом, Средиземноморьем и Ближним Востоком сделала возможным фундаментальное разделение труда между двумя морскими народами, которое устранило большинство источников трений между ними. После 1621 г. Англия все больше и больше вытеснялась со своих традиционных рынков на Балтике, в Германии, России и Скандинавии, а нидерландцы шли от успеха к успеху. Но это не вызывало каких-либо осложнений, так как Англия компенсировала свои утраты новым доминированием, особенно после 1630 г., в морской торговле с южной Европой и Левантом. Падение объема английской торговли с севером происходило параллельно с сокращением объема нидерландской торговли с югом. То же самое разделение труда столь же прекрасно проявилось в реэкспорте товаров из Ост-Индии. Нидерландцы господствовали на рынке перца и специй в северной Европе, тогда как англичане продавали свои привозные товары на юге, фактически без всякой конкуренции.