Китайский цветок - Эмма По

Пошёл снег. В воздухе закружили редкие снежинки, такие пушистые и невесомые, будто на них не действовал закон тяготения. Они плавно парили в ночи, водили вокруг него колдовской белый хоровод, нежно касались кожи и словно шептали — любовь, любовь, любовь… Всегда выбирай любовь…

Иван Антонович закрыл руками лицо и заплакал.

01.02.

Зачем я ему позвонила? Простить себе не могу! Не справилась с одиночеством, скукой и желанием потрепаться с кем-нибудь за бутылкой. Как представила, что придется дни и ночи проводить в четырех стенах наедине с телевизором — завыть захотелось. Валерка, хоть и немудрящий собеседник, но все-таки живая душа.

Как же я его недооценила! Дурища самонадеянная! Красила свои гелевые ногти перед его приходом, мне же в новинку разными маникюрными прибамбасами заниматься, потом, чтобы освободить стол, поставила флакончики на верхнюю полку. Как я не сообразила, что Дашка со своей коляски до этой полки не дотянулась бы!

Стала заниматься какими-то салатами, закусками. Наверное, Лапу вспомнила. Мы с ним здорово всегда развлекались, но больше всего мне нравилось к нашим вечеринкам готовиться — внутри словно чертики начинали беситься в ожидании кайфа. Что-то подобное я испытала и тогда. Меня повело и почти безразлично стало, с кем вечерок коротать.

Конечно же, я расслабилась, правда очень быстро поняла, что пригласила Валерку напрасно. Вместо кайфа получила мрак и занудство. Он прескучно рассказывал про какую-то систему автомобильной сигнализации. Я смотрела на своего гостя и хотела не то заткнуть его, не то прибить.

Идиотка! Я еще не знала, что у него на крючке. Когда он сказал: «Ты давно не ласкала меня своими красивыми пальчиками», я ужасно растерялась. Дашка не говорила, что спит с ним, и у меня на миг возникло подозрение, что он меня разыгрывает. Но я же не знала наверняка! И чтобы не попасть впросак, пришлось с ним трахаться.

Черт! Каким образом надо было это с ним делать? Темпераментно? Кисло? Стыдливо? Изо всех сил старалась (?) быть никакой, на всякий случай. Ужасно боялась войти во вкус и тогда уж точно себя разоблачить!

Вспоминаю об этом со злостью и стыдом. Теперь представляю, как он веселился и издевался надо мной, наблюдая мою сдержанность. Но тогда я об этом еще не знала. Рассказал он мне о своем разоблачении только вчера. Мы лежали на диване. Телевизор был включен. Вдруг в криминальных новостях сюжет про Лапу. Умер мой малыш-глупыш. Не взорвался, как я предполагала, но газом-то отравился до полной летальности. У меня же, пока не узнала, чем для него закончилась позавчерашняя ночь, нервы были на пределе. В глазах все время стояли слезы, и так жалко стало всех — Дашку, мать, Лапу, себя… Я же живая, у меня тоже чувства есть! Я разревелась. И вдруг этот урод…

НЕНАВИЖУ!

Если бы я знала, что на пути к богатой жизни мне придется взять в союзники Валерку — я б точно отказалась от богатства.

Не знаю, хватит ли у меня сил на эту сволочь.

06.02.

Ни с того ни с сего приперся ко мне днем, принес два пирожка из «Макдоналдса».

Я — Почему ты не на работе? Говорил, что вкалываешь на новую машину.

В — А что мне теперь вкалывать? Я ведь твой жених, которому тоже перепадет что-нибудь от богатого американского дедушки. Иначе зачем я с тобой связался!

Я — Если получишь машину — ты от меня отстанешь?

В — И не подумаю. Я так много про тебя знаю, что мое молчание дороже стоит. Оставлять тебя не собираюсь.

Я — Никогда, что ли?

В — Хватит меня допрашивать, я сказал! Все будет по-моему. И так долго, как я этого захочу. Я! А не ты. Свыкайся с этой мыслью и не вздумай хорохориться. Пригласи Катерину Ивановну к нам на ужин. Она должна знать, что мы решили пожениться.

Я — Ты это серьезно?

В — Да уж не шучу. И деду твоему так скажем. А сегодня вечером у нас будет гость. Приготовь какие-нибудь салаты. Заправляй сметаной, а не майонезом. У меня гастрит, чтоб ты знала. Вечером я мясо принесу. Не пережарь и не пересоли.

Я — На фиг мне твой гость сдался! Да еще ужином его корми. Больно надо.

В — А в рожу получить не хочешь?

Я — С ума сошел?

В — Баб только так учить надо. Смотри у меня! С приятелем будь приветлива и оставайся в коляске!

Я — Господи! А это-то тебе зачем? Хочешь, чтобы дружбаны твои злословили, что лучше инвалидки Валерка бабы найти не мог?!

В — О том, что ты не инвалидка на самом деле, вообще никто знать не должен. Даже подозревать! А когда приятели мои узнают, сколько у инвалидки деньжищ — их ведь немало, если ради этого на убийство сестры пошла, — даже самые большие юмористы ржать перестанут. Но мне надо привыкать, как бы, к тому, что ты моя невеста. Считай, с сегодняшнего дня представление начинается.

Вечером пришел какой-то немытый балагур с паучьими лапками. Сожрал три бифштекса, миску салата и выкушал бутылку водки. Если в начале вечера я старалась быть любезной, то когда эту пьяную морду совсем развезло, демонстративно отвернулась к окну и стала изучать освещенный фонарем кусок двора.

Валерка жутко выпендривался перед этой пьянью. Разговаривал со мной в духе «принеси-подай». Как будто не с невестой приятеля знакомил, а с прислужницей какой! Пока тот был относительно трезвый, в Валеркином поведении еще просматривалась какая-то логика. И хоть, на мой взгляд, такой логикой может руководствоваться только ублюдочный импотент, я понимала, чего он хочет: показать дружбану, как круто и по-мужски он выстроил свои отношения с бабой. Но с того самого момента, когда дружбану все стало по барабану, Валерка выпендривался уже из любви к искусству.

Якобы шутливо, а на самом деле больно ущипнул меня за щеку и понес пьяный бред.

В — Скажи-ка, как ты меня любишь!

Я попыталась отмахнуться.

В — Скажи! И этот пусть слышит.

Я — Этому уже все равно.

В — Мне скажи!

Я — Да пошел ты!

Валерка снова потянул лапищу к моему лицу.

В — Говори: «Я тебя обожаю».

Я — Я тебя обожаю. Валерка стал тормошить приятеля.

В — Эй, слышишь? Слышишь, что она говорит? Повтори!

Я — Я тебя обожаю. Доволен?

В — Ну, как бы…

В это время приятель начал подавать признаки жизни. Обвел мутноватым взором стол и вяло похлопал по карманам в поисках сигарет. Не нашел и вопросительно глянул на Валерку.