Ровельхейм: Право на жизнь - Анна Ледова

У принца дернулся уголок рта, но объяснение его, кажется, устроило. Ну да, унварты умеют впечатление производить.

— Спокойной ночи, Дин, — попрощался Анхельм, когда принц со своей свитой наконец ушел. — А, да, возвращаю.

И Хельме легко поцеловал меня в губы. Но в этот раз не наигранно, как это сделала я, а непринужденно и просто. И притворяться больше не перед кем было, библиотечный зал уже опустел. Я еще удивиться не успела, а Хельме уже подмигнул, погладил прикорнувшего на столе Греттена по спинке и вышел. Манс лениво приподнял голову, поведя длинным острым ухом, широко зевнул и чихнул следом, обдав меня снопом белых искр.

Мне вот сейчас кажется или тут есть о чем задуматься? Ведь в трех случаях из четырех, когда манс «проводил» ко мне магию света, это происходило в присутствии Хельме. Четвертый без него, но наутро после спонтанного свидания. Хотелось бы все это списать на случайность, но зачем самой себе врать? Тут явная связь.

— Ну-ка, отвечай, чудище, это ты к чему меня подталкиваешь?

Греттен, конечно, не ответил, он уже спал, подергивая во сне лапками. Поцелуй был неожиданным, да, но неприятным не был. Сорви его кто другой без спросу — схлопотал бы тут же. Но ведь я сама начала, первая поцеловала, чтобы наглых девиц осадить. А с Хельме какой спрос, обернул в шутку и отбил подачу. Ну вот что за человек такой! Я даже чуть рассердилась на друга. Не поймешь, что всерьез делает, а что для смеха. Хотя в одном сомнений не было — меня он никогда не обижал и не предавал. Да и шутки его не злые, не то что у других сокурсников, как у того же Аландеса.

А я бы, может, и не прочь повторить? А то что там это мимолетное касание, и не понять ничего толком… Тем более, с таким поощрением от манса.

Свой артефакт-копирку я закончила на следующий же день. Ну как закончила — сделала носитель. Без магии, рун и заклинаний так он и называется. А с ними — уже артефакт. Хотя с моим непредсказуемым даром в нем уже наверняка есть какие-то свойства. Но нет, я же по уму все хочу сделать.

Тонкой пластине из легкого, почти невесомого дерева энкельтре придала форму прямоугольника, чуть большего по размеру, чем обычный лист бумаги. Стесала внутри углубление под лист, а по краям — бороздку для чернил. Снизу наклеила тонкую чешуйчатую кожу водного змея, того самого, что в других особях не нуждается, а отращивает в потребный период вторую голову да пополам делится, тем самым племя свое и пополняя.

По моей задумке было так — кладешь чистый лист в углубление, наливаешь чернил в специальную бороздку, а саму пластину-деревяху просто на переснимаемую страницу ставишь. На торцах пластины я вырезала руны Ансуз и Райдо. Побочные образы руны Ангуз вполне отвечали понятиям «информация, наука, учеба», а Райдо, помимо, основного своего смысла «путь» вполне подходила и под «перемещение». Чуть подумав, добавила еще Ингуз — она отвечает за плодородие, потомство и рождение себе подобных.

Мэтр Эрдис хоть и с сомнением смотрел на эту затею, но помог с заклинанием, составлял его когда-то для одного артефакта — Jeg husker alt som ble sagt, og jeg vil gjenta det igjen.*

— Его, правда, одна не в меру ревнивая дама заказала, все супруга на лжи хотела поймать, — смутился старичок. — Артефакт тайно речи записывал и воспроизводил потом по указке. Какими только глупостями по молодости не занимался… Но и в вашем случае может сработать.

Заклинание я несколько раз повторила про себя, его же и выписала на подопытную бумажку, подложив ту под пластину. Памятуя о силе Света изначального, взяла магии совсем чуть-чуть, пару искорок. Произнесла заклинание и влила искристую силу в дерево. Ну, была не была.

И… не была. Точнее, чернила-то выплеснулись и даже сложились в буквы. В хаотичном порядке разбросанные по всему листу. Ни одного осмысленного слова! Ну что ж, начало хотя бы положено. В следующий раз попробую другие заклинания, зря, что-ли, над Праязыком корпим.

Чем ближе к вечеру, тем больше меня одолевали сомнения. Четверг, индивидуальные занятия по боевой. Да, я уже согласилась с тем, что пропускать их нельзя, тем более, его светлость жертвует своим временем ради них. Но сейчас меня гораздо больше занимали возможности Праязыка применимо к моей смелой задумке и… Хельме. Что мне толку развивать свою Тьму на тренировках, когда есть шанс получить еще немного Света, совмещая приятное с полезным?

Да, арн Шентия извинился, признал, что был не прав, но разве это гарантия того, что занятия с ним станут менее изматывающими? Снова отказать? Некрасиво… Ну признайся же себе — хочешь этой встречи. В плане новых знаний — весьма поучительной, полезной. А в другом смысле — бессмысленной, пустой, будто что-то может измениться.

— Ардин, ты чего такая задумчивая весь день?

Ох, Хельме. Почему так легко с тобой, и так тяжело с тем, кто никогда не станет целовать тебя в шутку, не станет смеяться с тобой вместе? Ужин уже подходил к концу, когда гибкий и жесткий листок с расписанием послал легкий импульс через одежду. Это случалось, когда менялось расписание, чтобы студенты своевременно реагировали на изменения. Но такое я видела впервые: в графе «Боевая магия, четверг, 20:00, малая тренировочная арена» высветились дополнительные «да/нет». Видимо, на этот раз арн Шентия не стал утруждать себя визитом в столовую, чтобы спросить лично.

Мои пальцы долго метались над квадратиками, прежде чем сделали окончательный выбор.

*(норвеж.) я помню все сказанное и повторю это снова

Ронард

Дворец за пару недель до дня Содружества напоминал растревоженный улей. Со всех концов страны стекались продукты, дорогие ткани, новая мебель, подарки. И люди, люди, люди. Одних только поваров было нанято сверх обычного еще двадцать человек, а уж быстроногих слуг, расторопных горничных, разнорабочих и того не счесть. Каждый новый человек во дворце — личная головная боль для начальника дворцовой охраны. Проверяли всех тщательно, каждое рекомендательное письмо отправлялось на поверку. После недавних заговоров шпион Ронарду мерещился в каждом, так что тот не жалел времени на то, чтобы лично заглянуть в глаза каждому новому нанятому.

Пусть приготовлениями занимались многочисленные церемониймейстеры и сама императрица Анневьев, супруга Нердеса, но Ронард лично просматривал все протоколы и задуманные мероприятия, оценивая возможные риски.

После того, как вскрылась сеть самаконских шпионов во дворце, скандал накануне празднества раздувать не стали. Ронард приберег этот козырь. За пару недель начали съезжаться дальние родственники семьи рес Данлавин, из тех, что не были особо угодны императору либо сами предпочитали жить подальше. И не у всех есть свои дома в столице, этих тоже надо разместить, обустроить. Хоть и свои, а за каждым все равно глаз да глаз.

Еще одним молоточком в голове был один заключенный в подземельях Фенгсель, где держали магических преступников. Договор был заключен, а Ронард слово свое всегда держал. Он и так затягивал как мог бумажную работу по этому делу, но сейчас закон был на стороне заключенного — условия договора выполнены и удерживать чудовище в застенках он больше не имел права. О, даже на свободе за ним будут следить так, как ни за кем другим. Да, он теперь ограничен в передвижениях исключительно столицей, но как же это не вовремя… Пусть бывший мэтр Воракис больше никогда не сунется в Ровельхейм, но теперь Ровельхейм едет сюда…