Opus 1 - Евгения Сергеевна Сафонова

– Телега у входа. Разгрузите её, всё несите на кухню, – коротко велел Эльен. Дождавшись, пока неживые слуги зацокают костяными пятками по камню, вновь повернулся к Еве: – Откуда столь скептические нотки в вашем голосе?

– Просто народ глуп, если думает, что хороший фехтовальщик обязательно станет хорошим королём.

– Неужели вам обидно за господина Уэрта?

Под хитрым взглядом призрака Ева буркнула что-то неразборчивое на мотив «ничего подобного».

– Миракл красив, отважен, умён, талантлив, – не решившись на допрос, проговорил Эльен, выведя её обратно во двор: здесь они не мешали скелетам, деловито уносившим в недра замка коробки и пакеты со всяческой снедью. – Добр, но не мягок. Не силён в плетении интриг, но достаточно проницателен, чтобы их разгадывать, и обладает отличным чутьём на людей.

– Однако он не понял, что на самом деле Герберт его не предавал.

– В его положении лучше быть чересчур подозрительным, чем недостаточно, – мягко заметил призрак. – Уверен, с достойными советниками он и правда стал бы хорошим правителем. Если Уэрта воспитывали учёным, его брата воспитывали королём. – Эльен задумчиво качнулся на каблуках. – Характер у него для этого не самый подходящий, но со своим характером он прекрасно справляется.

– И в чём же его недостатки?

– Бесшабашность. Любовь к риску. Он из тех людей, которые живут здесь и сейчас, наслаждаясь моментом. И он мог бы просто жить так, как ему хочется, прожигая отцовское состояние, но вместо этого пошёл на арену. Там он даёт выход той стороне своей натуры, которой хочется не думать о завтрашнем дне. Там есть только он и бой, и решения, что надо принимать за долю секунды… Но его недостатки влекут за собой его же достоинства. Он всегда полностью отдаётся тому, что сейчас делает. – Дворецкий внимательно следил за скелетами: те несли плетёные корзины так легко, точно их груз ничего не весил. – Его уровень концентрации, его чутьё и интеллект невероятны. Экономика, языки, дипломатия, стратегия, тактика… он становился лучшим во всём, за что брался. Даже если это было не тем, что ему искренне нравилось. Просто потому, что привык полностью отдаваться делу и делать его превосходнейшим образом.

Ева недоверчиво хмыкнула – сама не понимая, почему внутренне протестует против этих хвалебных од.

– И неужели он спокойно отнёсся к тому, что Айрес назначила наследником не его? Может, потому они с Гербертом и поругались?

– О нет. Вовсе нет. Миракл знал, что Уэрт этого не хотел. И никогда не желал дорваться до власти, переступив через головы близких. Хотя… Порой мне кажется, Айрес и правда сделала это, чтобы их рассорить. – Эльен обвёл рассеянным взглядом острые крыши замка, рассекавшие небо на высоте, которая отсюда казалась безумной. – Всё, что она делала… Мне хочется верить, что ею двигала любовь. Что она заставила её объявить Уэрта наследником, несмотря на измену его родителей. Но любовь такого человека, как Айрес Тибель, не может быть жертвенной. Иногда я думаю, что она избрала Уэрта наследником, чтобы ещё больше отдалить от всех. Заставить понять, что он неоспоримо выше других, заставить ощутить, что он абсолютно один. Что у него есть только она. Но я могу ошибаться, – тут же добавил призрак. Заглянув в хмурое лицо Евы, прервал её размышления мягким, почти неощутимым прикосновением к плечу. – Вам лучше пойти позаниматься, лиоретта. Не думайте, что я принуждаю вас или не желаю давать вам отдыха, но к моменту встречи с Айрес вы должны быть во всеоружии. Иначе это закончится плохо для всех нас. – Дворецкий слегка улыбнулся неохотному признанию, читавшемуся в её кивке. – Найдёте обратную дорогу?

– Учитывая, что она тут вроде одна, это нетрудно.

– Я скоро к вам присоединюсь.

И присоединился – спустя пару часов, которые Ева честно скоротала за отработкой заклятий. Особенно неподдающегося барьера Берроля. А потом были танцы, и этикет, и чтение, и снова тренировка…

К моменту, когда Ева наконец выбралась в сад на долгожданную прогулку, уже смеркалось, – и глаза Мэта, материализовавшегося подле неработающего фонтана на её пути, вспыхнули в этих сумерках особенно жутко.

– Напугал? – спросил он, когда Ева отшатнулась.

– Нет, я всегда отшатываюсь, когда рада кого-то видеть. – Ева резким жестом одёрнула плащ. – Откуда мне ждать бабочек на этот раз?

– Не волнуйся, я не люблю повторяться. Да и если тебя постоянно пугать, ты сойдёшь с ума куда быстрее, чем мне бы хотелось.

– И на том спасибо. – Обогнув фонтан, Ева принялась спускаться по лестнице на нижний ярус сада, примыкавший к замковой стене. – Зачем явился?

Мокрый сад тоскливо ждал, когда ляжет снег. Промозглый ветер срывал с деревьев и кустовых зарослей последние лохмотья их побуревшего осеннего одеяния, прикрывал пожухлую траву тлеющей листвой, придавая и без того неуютным окрестностям ещё более мрачный вид. Впрочем, Ева находила в этом некий шарм: прогуливаться по такому саду с демоном, будучи немёртвой, было куда более уместным, чем если б вокруг летали бабочки и благоухали розы.

– Меня так тронула твоя пылкая речь о жизни. Проникновенно, убедительно, складно. – Мэт парил рядом, над дорожкой, с обеих сторон ограждённой корявыми запущенными кустами; за привычным весельем его интонаций трудно было понять, насколько демон серьёзен. – Теперь ясно, как ты со всем этим справляешься.

– С чем?

– Ты потеряла жизнь. Инструмент. Дом. Но не потеряла себя. Потому что когда-то потрудилась себя найти. – Мэт летел спиной вперёд в ритме её шагов. Глаза без белков мерцали жуткой потусторонней синью. – Ты мне нравишься, златовласка. Хочу тебе помочь.

Ева знала, что он ждёт от неё вопроса. Знала, что он замолчал специально, чтобы она его задала. И знала, что никакую помощь от демона, не оговорённую контрактом, принимать нельзя, а значит, и спрашивать о ней тоже.

И всё же, кляня себя за слабость, спросила:

– Это как же?

– Вернуть тебе жизнь, которую ты так любишь, конечно.

Ева замерла.

Долго медлила с ответом.

Верить Мэту было бы идиотизмом. Любые его услуги чертовски (в прямом смысле) дорого ей обойдутся. Но если он и правда способен вернуть её к жизни…

…избавить от необходимости сражаться с той, с кем ей совсем не хочется сражаться, обручаться с тем, с кем обручаться она решительно не желает, ради призрачного шанса, что это поможет не только Герберту, но и ей…

– Предположим, ты меня заинтересовал.

– В моём измерении я всемогущ. Если отправишься со мной туда, там я смогу тебя воскресить.

Осознав, к чему была вся предыдущая лесть, Ева устало рассмеялась.

– Мэт, – она вновь зашагала по дорожке, и сердитость ускорила темп её