Ноунэйм - Анастасия Милованова

– Но по поведению Артемия не скажешь, что вы расстались, – сказал Ромка с удивлением в глазах. – Он примчался тебя спасать, как только тебе что-то стало угрожать.

– Что имеем – не храним, потерявши – плачем, – зло усмехнувшись, ответила я. – Он до последнего думал, что я просто грожусь. А когда нас всё-таки развели, начал осаждать меня. Пытался всячески вернуть моё расположение, но я окончательно от него закрылась. Это было легко сделать, особенно по началу, когда воспоминания о случившемся были ещё ярки и свежи. Правда, и Тэм не стал долго убиваться. Сменил тактику на непрошенную заботу обо мне. А через пару лет он и вовсе женился на какой-то своей давней знакомой и обзавелся детьми.

Странно, что при этих словах в моей душе больше не полыхнул костёр обиды и злости. Впервые мне стало действительно безразлично, есть у Тэма кто-то или нет. Будто файл с этой эмоцией, наконец-то, стёрся из моего сознания.

– Но, знаешь, что меня больше всего бесило? – продолжила я свою занимательную историю. – Моя мама встала на его сторону! Она до сих пор пытается оправдать поведение Тэма и помирить нас. А я не понимаю, как они могут так легко отпустить произошедшее. Я потеряла ребёнка из-за того, что Артемий влез в какие-то преступные дела! Как это можно простить? – разъярилась я.

– То есть ты хочешь сказать, что все эти девять лет ищешь тех утырков, попутно зачищая Советы от им подобных тварей, только из чувства мести? – уточнил Букварь, снова переглядываясь с Эдмундовичем. – А в реале у тебя при этом как дела обстоят?

– Никак, – резко бросила я. – Помимо выкидыша, я ещё и онемела, да и внешне, несмотря на восстановительные операции, выгляжу не презентабельно. Так что работать я устроилась в "Аэлис" вольной ищейкой. Вот так и живу.

– А то, что случилось в подземке? Ну, твой ступор и последующий приступ? – осторожно поинтересовался Феликс, трогая мою ладонь мягкой лапкой.

– Панические атаки, – объяснила я. – Первые месяцы после происшествия случались практически ежедневно, сейчас – только в травматичных ситуациях.

И мы снова замолчали. Напарники явно обдумывали вываленную на них историю. Я же, отстранившись от гостеприимного плеча Букваря, созерцала вид, ставший за эти годы для меня привычным.

Первое время могила Стеллы лишь провоцировала мои истерики. Но я продолжала приходить и приходить сюда. И постепенно это место вызывало уже совсем другие эмоции – лёгкую грусть, умиротворение и укрепление моего желания отомстить. Это был мой личный мотиватор, моя путеводная звезда.

Сегодня же я не ощущала прилива вдохновения, лишь внутреннее опустошение. К чёрту всё, я смертельно устала. Даже появилась мысль бросить это задание и снова забиться дома, в свою комнату, и не выходить из неё никуда.

– Я не знал, – заговорил Рома, прерывая повисшее молчание, и осторожно взглянул на меня. – Вообще не слышал про такие несчастные случаи. Для начала – прими мои соболезнования.

И программист нашёл мою ладонь в траве и аккуратно сжал в ободряющем жесте. Я неуверенно улыбнулась ему. Он не обязан был выслушивать меня, но сделал это и помог мне вновь не слететь с катушек. Как после таких выкрутасов сознания я могу считать себя сильной и стойкой? Всего-то несколько травмирующих воспоминаний, и вся моя хвалёная выдержка отправилась бурачешам под хвост.

– Но, Кира, тебе не кажется, что это всё, – Ромка обвёл рукой окружающий нас вид, – немного нездорово? Что, конкретно вот это, – он ткнул пальцем в могилу Стеллы, – не помогает тебе исцелиться, а лишь укореняет твою проблему? Пойми меня правильно, я не хочу лезть в твои мозги, пытаясь их починить. Нет, каждый справляется со своей болью так, как он может. И для каждого есть свой собственный путь к выздоровлению. Я просто говорю то, что вижу, как человек, далёкий от твоей ситуации.

Вспыхнувший было во мне гнев по мере высказывания Букваря пошёл на убыль. Всё же я больше разумный человек, а не совсем конченная эмоциональная истеричка. И понимала, что парень ничего плохого-то мне не говорит. Даже, возможно, в чём-то прав. Но его слова означали лишь одно – мне нужно выйти из той раковины, в которую я себя спрятала, из того образа жизни, что сейчас помогал мне балансировать между паническими атаками и нормальным состоянием. И вот это как раз-таки и порождало во мне иррациональный гнев.

– Товарищ Искра, я всего лишь кот, – вступил в беседу наш пушистый революционер, – да, к тому же, программа, что я могу понимать в ваших тонких человеческих душах? Но мне думается, что ни один ребёнок не хотел бы для своей матери такой жизни? Любовь, которую ты испытывала к своей дочери, не могла переродиться в ту жажду мести, что сейчас движет тобой. Иначе это была не любовь. Это чувство делает вас лучше, дарит силу, доброту и свет. А то, что делаешь ты, лишь уродует твою душу и ведёт к дальнейшему саморазрушению. Я уверен, Стелла бы этого не хотела.

– Феликс, начало твоего выступления было настолько правильным, что я даже, так и быть, не буду на тебя злиться за последние слова, – тем не менее зло огрызнулась я на пета. – Ты программа, твоё дело выполнить заложенные в тебя функции. Не больше.

Я им тут душу наизнанку вывернула, обнажила все свои проблемы – а они мне опять психологией по мозгам катаются.

– Тогда прошу отправить меня в инвентарь и передать Букварю для анализа собранных данных, – проговорил Эдмундович, гордо вздёрнув подбородок. – Моя миссия на данный момент исполнена.

И вроде бы зла на него была, а всё равно почувствовала укол совести. Можно же с людьми, и не людьми, быть тактичнее. Мне придётся снова этому учиться, если хочу выполнить задание Мишули и не потерять только-только завязавшиеся дружеские отношения. Не знаю почему, но для меня последнее стало особенно важным.

– Феликс, я не хотела… – начала было я, но кот взмахом лапки остановил меня.

– Искра, ты права во многом, и в то же время во многом заблуждаешься. А я слишком мудр, чтобы обижаться на правду. Тебе же нужно трезво, без эмоций, посмотреть на то, что произошло и, самое главное, перестать "пережёвывать" прошлое и цепляться за свою обиду на родных. Нет тут виноватых, а ты лишь оправдываешь этим свой инфантилизм. Всё, я всё сказал, давай уже мою коробку, а сами расходитесь уже по домам. Вам обоим нужно отдохнуть.

Я молча вызвала из инвентаря стальной короб, в котором получила пета. Молча, потому что котяра в очередной раз меня уделал. Наблюдая, как Феликс аккуратно залезает в своё хранилище и так же задвигает крышку, я понимала, что Эдмундович с жаром истинного коммуниста откровенно выдал мне то, что пытались донести до меня с десяток психологов, которых мне советовала мама. Только те действовали куда мягче и деликатнее, что, похоже, было в корне не верной тактикой. Меня надо было бить правдой в лоб, чтобы заставить мозг работать в правильном направлении.

– Похоже, я создал монстра. Отчитал, так отчитал! – слабо улыбнувшись, проговорил Ромка, когда артефакт “Железный Феликс” перекочевал в его инвентарь. – Кира, спасибо за откровенность. Я подозревал, что ты такая не просто из вредности, но твоя история действительно трогает и побуждает попытаться тебе помочь. Если ты, конечно, сама готова принять эту помощь, – парень по-свойски приобнял меня, что, как ни странно, не вызвало никакого желания вырваться, – И ещё! Спасибо, что помогла мне с Аней. Я в какой-то момент уже решил, что для тебя Осада важнее подруги.