Совершенный вид - Соня Сэнь

Мы – источник веселья и скорби рудник.

Мы – вместилище скверны и чистый родник.

Человек, словно в зеркале мир, – многолик.

Он ничтожен – и он же безмерно велик!

Омар Хайям

Крошечный, будто игрушечный олененок никак не желал возвращаться к своему стаду, мирно пасущемуся посреди лесной поляны – стоял и доверчиво смотрел Дафне в глаза, выпрашивая очередное угощение. Фыркнув, девушка протянула ему кусочек сладкой груши, до которой были так падки коэри – карликовые неольские олени, за которыми они с Тимом наблюдали последние несколько недель. Олененок без всякой опаски шагнул ей навстречу, принимая лакомство, и даже не шелохнулся, когда она, затаив дыхание, потянулась погладить его по бархатистому крапчатому боку.

– Все-таки удивительно, что они нас совсем не боятся, – негромко заметила Дафна, обращаясь к своему напарнику.

Тим, занятый сбором миниатюрных видеокамер, которые они ранее установили по всей поляне, равнодушно пожал плечами:

– Привыкли – мы же тут почти каждый день околачиваемся. А ты их еще и прикармливаешь.

– Я имею в виду не только коэри. Большинство неольских животных совершенно спокойно подпускают к себе человека.

– Ну, во-первых, ты не можешь судить обо ВСЕХ неольских животных, – рассудительно возразил он. – Ты ведь не бывала за чертой Приграничья. А во-вторых, чего им бояться? Ни туристы, ни исследователи угрозы для них не представляют – да и хищников в этой части Леса почти не водится…

Он поднялся из травы и, подойдя к Дафне, тоже протянул было руку к олененку – но тот мгновенно отпрыгнул в сторону и замер, готовый в случае опасности унестись прочь стремительным пестрым вихрем. Грациозная длинношеяя самка, пасшаяся неподалеку – должно быть, мать олененка – тут же встревоженно вскинула голову и уставилась на них, прядая большими остроконечными ушами.

– А ты говоришь, не боятся, – буркнул Тим, явно уязвленный реакцией маленького коэри.

– Просто я им нравлюсь больше, – усмехнулась Дафна, про себя подумав, что животных не обманешь: уж они-то разбирались в людях получше их самих. Дафна любила Лес и его обитателей всем сердцем, а Тим… Она часто задавала себе вопрос, что вообще заставило его выбрать профессию зоолога – и не могла найти ответа. Вылазки за пределы Антроповилля он воспринимал, как обременительную повинность, предпочитая не покидать безопасные стены своего кабинета – впрочем, как и большинство их коллег-ученых, которые вполне довольствовались изучением данных, собранных дронами. Таинственный дремучий Лес, сумрачные глубины которого скрывали самых необычных (и по-прежнему малоизученных) существ, страшил их, даже здесь, в зоне Приграничья, негласно относящегося к владениям людей. Дальше простирались земли дейнаров, мир дикой природы Неолы, где не ступала нога человека; забираться туда разрешалось лишь специальным исследовательским дронам, благодаря которым люди имели необходимые знания о планете, почти триста лет назад приютившей остатки человечества – и до сих пор во многом остающейся для них загадкой. Дафна искренне завидовала бездушным железякам: она страстно мечтала о путешествиях в самые отдаленные уголки Неолы, втайне надеясь на встречу с аборигенами, которых так опасались остальные. Наверное, она была единственным человеком во всем Антроповилле, жаждущим узнать мир, от которого он так надежно отгородился...

Единственным – после смерти ее мужа, Адриана Соланж, самого бесстрашного (и безрассудного, как считали многие) исследователя Центра.

– Ну, вроде все собрал. Можем отчаливать, – вывел ее из задумчивости голос Тима.

– Отлично, – вздохнула она, неохотно поднимаясь на ноги и стряхивая прилипшие к коленям травинки. Стадо коэри, завершив свою трапезу, неторопливо направилось к кромке леса, и малыш-олененок ускакал вслед за сородичами, забавно вскидывая тонкие, как веточки, ноги. Девушка проводила его полным сожаления взглядом: со дня на день должен был начаться сезон дождей, обещавший разлуку с Лесом на целый месяц – и ей хотелось как можно дольше задержаться здесь, на залитой вечерним солнцем поляне, меж душистых трав и цветов, в которых так беззаботно стрекотали цикады.

– Я уже скучаю, – тихо произнесла она, наблюдая, как скрываются в зарослях последние коэри.

– Это ненадолго – всего-то несколько недель, – пренебрежительно отозвался Тим. – Хоть немного отдохнем. Мне эти олени скоро сниться будут… Да и, сама знаешь, вылазки за город во время дождей небезопасны.

«Как не знать», – подумала Дафна, вспомнив изуродованный труп Адриана, почти год назад выловленный из протекающей неподалеку реки. Тогда сезон дождей был в самом разгаре, но непогода не могла остановить ее мужа, увлеченного изучением каких-то уникальных микроорганизмов, что обитали в скальных пещерах над рекой. Он погиб, сорвавшись с вершины скалы, под которой, пенясь об острые зубья камней, мчался ревущий поток воды. С тех пор полеты в Лес до окончания сезона дождей – и без сопровождения напарника – были строго запрещены. И если первое условие у Дафны возражений не вызывало, то второе все чаще повергало ее в уныние.

Тим, так и не сообразивший, что ляпнул, уже вскидывал на плечи увесистый рюкзак с оборудованием – и, помедлив, девушка последовала его примеру. Они направились к убегающей в чащу тропинке, которая метров через триста обрывалась небольшим пролеском, где они обычно оставляли свой флаер. Нырнув в прохладный сумрак леса, Тим, шагавший впереди, неожиданно остановился и с чуть смущенным видом оглянулся на Дафну.

– Слушай, Ди, мне тут надо…эм-м-м…ненадолго отлучиться в кустики. Подождешь?

– Иди, – махнула она рукой, внутренне радуясь возможности хоть минуту побыть наедине с Лесом.

Ее напарник с шумом вломился в густые заросли папоротника, возвышающиеся по обе стороны от тропинки, и девушка, оставшись одна, принялась с интересом изучать кору ближайшего дерева, по которой деловито сновали гигантские лесные муравьи. От этого занятия ее спустя пару секунд отвлекло какое-то едва уловимое движение в боковом поле зрения. Удивленная столь скорым возвращением Тима, Дафна повернулась и едва сдержала потрясенный возглас: прямо перед ней, на расстоянии каких-то нескольких метров, стоял дейнар. Внушительного роста, мускулистый, но при этом необычайно стройный, он застыл в луче скупого предвечернего света, который, просачиваясь сквозь ажурный купол лесных крон, искрился в его густых медно-каштановых волосах, убранных в длинную косу, и мягко мерцал в огромных, янтарного цвета глазах. Его лицо, поразившее девушку своей «дикой», какой-то первобытной красотой – как и все открытые участки его тела – покрывала короткая золотистая шерсть, которую при определенном освещении можно было принять за необычный цвет кожи. Из одежды на юноше (а дейнар, явно принадлежащий к мужскому полу, выглядел совсем еще юным) было лишь некое подобие набедренной повязки, а из снаряжения – небольшая поясная сумка. На его груди ярко блестел крупный зеленый камень овальной формы, крепящийся к плетеному шнурку. Все это Дафна отметила как-то вскользь, мимоходом; она замерла, забыв дышать, стараясь не шевелиться и больше всего на свете боясь спугнуть невероятное существо, впервые за немыслимо долгое время добровольно показавшееся на глаза человеку. Дейнар же, по-своему истолковав ее замешательство, осторожно поднял перед собой руки, показывая девушке пустые ладони – смотри, мол, я безоружен – и низким, звучным голосом произнес: