Ноунэйм - Анастасия Милованова

– Да, погодите тут, я сейчас приду, – с трудом сглотнув, ответила я.

– Нет, я обещал Артемию присмотреть за тобой, – тоном, не терпящим возражений, проговорил Букварь.

А я, подумав, что после всего, что сегодня произошло, и свидетелем чего стал мой напарник, уже нет смысла скрывать своё прошлое. Нервно кивнула, приглашая друзей последовать за мной.

Через высокие ажурные ворота мы попали на широкую асфальтовую дорожку, что извивалась среди разных по своей помпезности памятников. Моя цель находилась практически в центре этого обширного погоста, возле небольшого озера, заросшего камышом и осотом.

Я шла, словно оглушённая, не замечая, что происходит вокруг. Механически переставляя ноги и не заботясь о том, идут за мной друзья или нет. Столько лет прошло, и вроде бы даже отпустила острота тех болезненных воспоминаний, но всё равно каждое посещение этого места как дополнительное испытание для моего, всегда готового сорваться в истеричное пике, рассудка.

– Охренеть, – только и смог выдохнуть Ромка, когда я остановилась у небольшого изящного изваяния маленькой девочки, сидящей на камне и устремивший свой взор на водную гладь.

"Стелле Котовой, моей нерождённой звездочке" – значилось на памятной доске.

– Это что? Это как? Это же фамилия твоего бывшего? – ошарашенно зачастил Ромка, присаживаясь на траву рядом со мной. – Кира, что это значит?

– А что это может значить? – грустно усмехнувшись, проговорила я, и в привычном жесте провела ладонью по волосам мраморной девочки. – Это моя дань памяти дочери. Нашей с Артемием. Той, которая так и не появилась на свет.

Всего на пару минут над кладбищем повисла действительно мёртвая тишина. Ромка, сев рядом со мной в траву у памятника и прикрыв ладонью рот, лишь шокировано покачивал головой. Феликс занял место по другую сторону от меня и всё с тем же тревожным выражением на рыжей мордашке заглядывал мне в глаза. А я… А я решилась, наконец-то, выговориться кому-то ещё, кроме психологов.

– У нас с Артемием очень сложная история, – начала я почти не дрогнувшим голосом. – Девять лет назад мне чудом удалось забеременеть. Мы долго к этому шли, и в какой-то момент Тэм даже забил на наши попытки продолжить род. Только я фанатично высчитывала благоприятные дни, пила витамины и ходила по врачам да семинарам духовных практик. Артемий же с головой ушёл в какие-то свои дела. Я не вдавалась в подробности, потому что была полностью поглощена своей маниакальной идеей.

Ромка с Феликсом при этих словах осторожно переглянулись, что не осталось для меня незамеченным. Ага-ага, есть у меня такая черта – любую идею возводить в абсолют.

– На известие о беременности Тэм отреагировал совсем не так, как я ожидала. Нет, он обрадовался, но это не был взрыв восторга и гордости. Артемий просто принял случившееся, как вполне закономерный факт. И продолжил пропадать на работе. Ну, мне так казалось. А потом я стала замечать, что к нам приходят какие-то странные люди, в квартире появилась личная кладовая, куда Тэм меня не пускал. Сам он мог исчезнуть на пару дней, не предупредив и не оставив контактов для экстренной связи. Согласитесь, подозрительно?

Ромка кивнул, побуждая меня продолжить.

– Последней каплей стал пропуск моего дня рождения, – обведя взглядом лежащее перед нами озеро, проговорила я.

А внутри ощущала, как, по мере приближения к самой болезненной точке в моей истории, всё начинает дрожать. И эта дрожь уже видна в потряхивании рук.

– Артемий никогда не пропускал мой праздник, а тут его не было дома уже практически неделю! Я психанула и полезла в его загрузочный файл. И была неприятно удивлена тем фактом, что в то время, как я переживаю, где его носит, Тэм прохлаждается в этом мире, – я обвела рукой окружающую картинку. – Говорят, что у беременных мозг начинает как-то не так работать и, наверное, мои последующие действия тому яркое подтверждение. Потому что сейчас я бы не полезла в виртуал с пятимесячным пузом, не стала бы загружать омнигель неизвестного происхождения в капсулу и вовсе не стала бы искать мужа. Но это сейчас. А тогда мне было позарез необходимо найти Тэма и высказать ему всё, что я успела надумать.

– И что случилось дальше? – спросил Ромка, когда пауза в моём рассказе уж слишком затянулась.

– А дальше всё пошло по тому самому органу, – криво усмехнувшись и пытаясь скрыть то, что я усилием воли удерживаю над собой контроль, проговорила я. – Омнигель нестандартно среагировал на боевую ситуацию, вспыхнув в вирткапсуле. Вместе со мной.

И опять между нами повисла тишина. Я собиралась с силами, чтобы продолжить, а напарники не перебивали, понимая, что иначе я просто замкнусь.

– Из капсулы меня вытащила мама, она у меня врач. Я впала в кому, и, как сказали реаниматологи – это было для меня благословением, потому что ожоги оказались обширными, состояние – критическое. В том огне я потеряла то единственное, что было для меня по-настоящему дорого. Мою малышку.

И всё-таки всхлипнув, я замолкла.

– И себя… – тихо прошептав, добавил Ромка.

– И себя, – давясь слезами, подтвердила я.

Программист внезапно подтянул меня к себе под бок, обняв одной рукой. Подставляя плечо, чтобы я могла спрятаться и спокойно выплакаться.

– Понимаешь, Ром, они ведь даже не дали мне похоронить её, – нервно всхлипывая, икая и проглатывая слова, произнесла я. – Когда я пришла в себя, всё уже было кончено… Они… То есть мама… – я начала путаться, пытаясь быстро сказать то, что причиняло мне дикую боль, – дала разрешение на утилизацию останков, как…как биологические отхо-о-оды! – протянула я на низкой ноте, вытирая потёкшие слёзы.

– А Артемий? – ошарашенно спросил Букварь.

– А Артемий ничего не сделал! Ему было всё равно! – всё больше давясь слезами, проговорила я. – Им… им всем было всё равно!

И заревела, уже не сдерживаясь. Некрасиво кривя лицо, задыхаясь и тут же подвывая. Плевать, на всё плевать. Пускай видят меня такой, я устала быть каменной. Я столько лет такой была. А боль от этого никуда ведь не делась.

Сколько прошло времени, пока бушевала моя истерика – я не заметила. Просто в какой-то момент мне стало до отрешённости легко. Будто внутри опустел сосуд, в котором была заперта вся эта накопившаяся боль.

– Но на этом моя история не заканчивается, – взглянув на Ромку снизу вверх, заговорила я. – После выписки я вознамерилась во что бы то ни стало найти тех продавцов, у которых Тэм приобрёл омни. Но какие бы доводы я не приводила, он отказывался их сдавать. Не стал писать заявление в полицию и вовсе попросил меня не лезть в это дело.

Перейдя к этой части своего повествования, мне стало однозначно легче. Дальше я рассказывала, уже практически успокоившись.

– Когда до меня дошло, что помощи от Тэма ждать бесполезно, я решила взять всё в свои руки. И первым делом подала на развод. Потому что не хотела, чтобы в моей жизни оставался человек, ставящий свои мутные дела выше жизни нашей дочери.