Вирусапиенс - Сергей Гатаулин

Микроскопические солдатики, быстро приближаясь, превратились сначала в карликовых обезьянок с палками в руках. А затем в гигантских озлобленных неандертальцев, с тяжелыми дубинами на могучих плечах.

Хороший человек всегда найдет применение своим способностям, даже если на первый взгляд кажется, что они совершенно бесполезны. Как Илья детей спас.

– Подъём! – резкий крик, способный поднять на ноги роту солдат, стегнул по ушам, напугал просыпающийся мозг.

– Ты чего? – выдавил профессор, возмущенно хлопая ресницами.

– В лабораторию пора, – оправдался Илья. – Вы же сами яйцеголовым говорили, что подойдете к десяти!

Профессор, поднеся руку к глазам, непонимающе уставился на пустое запястье. Повернулся к часам, прикрывающим грязное пятно на обоях, и удивленно протянул:

– Я что? Восемнадцать часов проспал?

– Восемнадцать с половиной, – поправил поигрывающий мышцами Ванькин.

Напряженные квадраты, неожиданно сдуваясь, превращали его живот в подобие бабушкиной стиральной доски. Длинные расслабленные плети, сбиваясь в кучу, вздымались в самых неожиданных местах большими угловатыми холмами, способными повергнуть в шок неподготовленного зрителя.

Профессор невольно засмотрелся на телесные метаморфозы разминающегося атлета.

– Полчаса на сборы, – выдохнул он, выпрыгивая из тёплой постели. Как пробуждающийся от зимней спячки зверь, потянулся, голодным взглядом осмотрел комнату и неожиданно выстрелил сжатым кулаком в живот здоровяка. Рука остановилась в нескольких сантиметрах от мгновенно вспухшей брусчатки пресса.

– Железобетон! – произнёс Илья с гордостью. Он не заметил озадаченного взгляда профессора. Ему показалось, что тот просто зафиксировал кулак в нескольких сантиметрах от его тела.

Медведев же не мог понять, что за сила мешает его руке двигаться дальше. Воздух, сгущаясь, закаменел, превратился в непреодолимую преграду на пути угрожающего «снаряда», который остановился совсем не по воле хозяина, как подумал Ванькин. Он просто уперся в упругую воздушную подушку.

– Я в душ. Выходим через полчаса, – буркнул Медведев, сделав зарубку в памяти и обещая, как только появится время, вернуться к ней. – Будь готов!

– Да понял я! – буркнул Ванькин, продолжая мучить своё тело.

Ровно через полчаса пожилой «Фольксваген Пассат», отчалив от профессорского подъезда, двинулся в направлении лаборатории. Еще через полчаса он притормозил недалеко от «Медвежьей берлоги», с радостью освобождаясь от человеческого груза. Дальше машина проехать не могла: гололед затянул окрестные дороги стеклянной коркой.

– Может, попробуем зарулить во двор? – предложил Ванькин, балансируя руками, чтобы не растянуться на асфальте. Кивнул в сторону знакомого здания.

– Нам бы пешком дойти, – захлопывая дверцу потрёпанной иномарки, профессор с трудом удержался на ногах.

Дорога за спиной резко уходила вниз. Верный «Пассат» и так забрался необычайно высоко в гору – слишком высоко для старого драндулета.

– Ну уж нет! – произнёс Медведев, и в этот момент взгляд его уперся в странную, совершенно неуместную для проезжей части парочку, скользящую по соседней полосе.

– Что это?

С ледяной горки медленно катились дети: маленький мальчик в ядовито-желтом пуховике и девочка постарше, замотанная в большой оранжевый платок. Детишки, держась друг за друга, весело смеялись. Радостно взвизгивая на ледовых кочках, они не замечали опасности, следующей по пятам.

Профессор содрогнулся. Старый жигуленок, яростно вращая колесами в безуспешных попытках остановиться, скользил за детьми, постепенно нагоняя их. Еще минута – и металлическое чудище настигнет шумную мелюзгу.

– Нее… – следом за автомобилем на проезжую часть выкатилась вопящая от ужаса мамаша. – Нет!

Пробежав несколько метров, женщина ойкнула, неожиданно завалившись набок, и продолжила преследование жигулёнка теперь уже молча и лежа.

Профессор смотрел, как неподвижное тело, раскинув руки, медленно катится вниз, замыкая жуткую процессию.

Сквозь лобовое стекло виднелось бледное лицо водителя. Он видел детишек, вжимая педаль тормоза в пол, что-то кричал, но неуправляемый автомобиль продолжал набирать скорость. Понимая, что наезд неизбежен, шофер бросил руль и, выскочив из машины, попытался остановить четырехколесного монстра, упираясь ногами в обледенелую дорогу. Его попытки ничего не дали.

Профессор метнулся к страшной кавалькаде, но его обогнал размазанный в воздухе силуэт. Это был Ванькин. Ещё мгновенье назад он шел за профессором, но теперь внезапно возник перед машиной.

Мгновенно оценив ситуацию, материализовавшийся из воздуха «былинный богатырь», казалось, врос в землю.

Вцепившись в хлипкий бампер жигулёнка, Ванькин рванул колымагу вверх. Ржавое железо не выдержало, порвалось, словно бумага, оголив заостренные края.

Илья, не задумываясь, ткнул рваным железом в ледяную корку. Удар был такой силы, что бампер, взломав корочку льда, вошел в асфальт, согнувшись в его руках. Тяжелая машина упёрлась в вибрирующий якорь и замерла.

Медведев догнал визжащих от удовольствия детишек. Теряя контроль над телом, выкатился на проезжую часть, едва успевая подхватить возмущенную ребятню на руки. Попав на скользкую дорогу, он с трудом держался на ногах. Прижимая драгоценный груз к груди, выскочил на обочину и благополучно приземлился в большущий сугроб. Теперь можно было расслабиться.

Мужчина-водитель испуганным взглядом посмотрел на металлический обломок в руках Ванькина. Заохал, очевидно высчитывая стоимость ремонта полусгнившей развалюхи.

– Ты какого черта?… – заорал Ванькин. – С твоей резиной да в такую погоду дома сидеть нужно!

Водитель, испугано стреляя глазами по сторонам, постепенно приходил в себя.

– Да. Её выбросить нужно, – пробормотал он, кивая в сторону развороченной машины. – Согласен! Чуть грех на душу не взял.

Осмотрев Ванькина с ног до головы, уважительно кашлянул:

– Здоров ты, брат, однако.

Взгляд его, медленно опускаясь, коснулся поверхности дороги. Тяжело хлопнувшие ресницы тут же испуганно взлетели вверх. Но лишь на мгновенье.

Атлет, бросив импровизированный якорь, отстранился от машины. Изувеченный бампер скрипнул, качнувшись, но машина не сдвинулась с места.

Мужчина застыл с широко открытым ртом. Упираясь взглядом расширенных глаз в дымившуюся под ногами Ильи землю, он что-то шептал.

Два тёмных оплавившихся следа, уходя гигантскими ступнями под корку расплавленного асфальта, парили во льду.

– Деточки мои! – взвыла очнувшаяся родительница.