Тайна древнего кургана - Евгений Волков

Уже через пять минут после перестрелки в заброшенной воинской части к ней помчалась, сверкая мигалкой и распугивая сиреной пешеходов и водителей, оперативная машина уголовного розыска. Когда сыщики во главе с Сергеевым прибыли к месту короткого боя, на кровати сидел стонущий от боли Тимофей Кульков с перевязанной рукой, а Олег успокаивал как мог рыдающую Оксану. Девушку увезла через четверть часа приехавшая «скорая», а Кулькова в ожидании автомобиля из тюремного госпиталя стали допрашивать по горячим следам майор Сергеев и капитан Парфенов, успевший известить ГИБДД о бегстве второго преступника.

В это время серая «Лада» неслась по Приморскому шоссе на юг, сидевший за рулем Федор Забродин жал на педаль газа и громко проклинал тот день и час, когда польстился на предложение Тимохи Кулькова ограбить дачу профессора университета. Забродин после освобождения решил характер свой изменить и действительно удерживался все прошедшие годы от конфликтов и ссор, которые могли привести к дракам и поножовщине. Но Кульков пользовался у него авторитетом еще с первого дня знакомства в колонии, он несколько раз помог Федору «разрулить» сложные ситуации на зоне. Потом, выйдя на волю, они иногда обменивались письмами, Забродин занялся извозом, Тимофей работал в столице таксистом. Появление друга в Южнограде стало для Федора приятной неожиданностью, но Кульков приехал не для пустой болтовни. Речь пошла о сумме в миллион рублей, которые можно было заработать за одну ночь, просто ограбив на пару коттедж какого-то барыги с научной степенью, хранившего у себя важный для таинственного Тимохиного приятеля документ. Приятель и гарантировал для Забродина миллион, так сказал Федору Кульков, слову которого он привык доверять. Но все пошло не по плану, а остановиться они уже не могли, хотя профессора Федор завалил случайно, опасаясь за собственную жизнь.

Потом подельники похитили девушку, предположительно получившую тот самый документ за несколько часов до налета, но она уверяла, что ничего не знает. А сегодня появился в военном городке, который оба считали совершенно безопасным, парень, очень похожий на полицейского, и Кульков в него стрелял, но не попал. Теперь Забродин бросил девицу и раненого друга, пытаясь уйти от погони, прорваться в горы и там отсидеться в доме родственников умершей давно матери. Но через полчаса безумной гонки с нарушением всех норм ПДД, с выездом на «встречку», со скоростью движения в сто сорок километров в час, он понял, что полицейские автомобили догоняют фургон и вот-вот начнется стрельба по колесам. И тогда Забродин решил остановить «Ладу» за ближайшим поворотом и попытаться убежать от полицейских через густой лес, спускающийся к морю. Но там он снова вылетел на «встречку», по которой двигался тяжелый самосвал, и серая легковушка, не успев сбросить скорость, врезалась в него, превратившись в груду искореженного металла. Водитель самосвала успел выпрыгнуть из кабины до того, как у «Лады» взорвался бензобак. Подоспевшие инспекторы ДПС лишь констатировали гибель преследуемого от лобового столкновения, пожара и взрыва, — спасти его они уже не могли.

На задержание заведующего кафедрой истории Древнего мира Южноградского университета Сергеев и Парфенов поехали вдвоем. Арест был проведен на квартире Звонарева очень тихо и незаметно, соседи даже ничего не заподозрили. Николай Семенович открыл дверь и сразу все понял. Он не стал препираться и только попросил оставить записку жене, в тот вечер Анны опять не было дома. Первый допрос подозреваемого в организации ограбления коттеджа профессора Свиридова и похищения аспирантки Оксаны Лопатиной проводил с участием Сергеева и Парфенова следователь Дмитриев. Он достал из старомодного портфеля стандартный бланк протокола, положил рядом с ним на стол шариковую ручку и, внимательно поглядев на Звонарева, привычно предложил ему с самого начала сотрудничать со следствием, объяснив, что это будет учтено судом при вынесении приговора. Николай Семенович, услышав эти слова, горько усмехнулся и сказал:

— О каком смягчении вы говорите, вся моя нормальная жизнь закончилась сегодня, дальше будет только жалкое и бессмысленное существование. Отважный человек успел бы покончить с собой, но я, к несчастью, трус. Спрашивайте, я на все вопросы отвечу.

— Ваш подельник Кульков стал давать показания, нам важно сравнить их с вашими, расскажите, с чего все началось? — спросил Дмитриев.

— Если вы о попытке завладеть дневником… Мы с профессором Левченко присутствовали в кабинете Свиридова в пятницу, при нас он позвонил Лопатиной, рассказал о переданных ему в музее записках участника археологической экспедиции Салтыкова, о раскопанном захоронении предположительно киммерийского вождя, о найденных и снова укрытых под землей золотых предметах. Одна только золотая диадема с рубином могла быть продана за несколько сотен тысяч долларов, а ко мне на недавней международной конференции, организованной нашим университетом, подходил иностранец, некий Петерсен, то ли ученый, то ли делец, намекнул, что готов приобрести ценные артефакты из степных курганов. Мы с ним стали общаться в Интернете, я как-то пожаловался на свою зарплату, он понял, что существует предмет для торга. Петерсен сейчас в Южнограде, ждет от меня сообщения о встрече. Этот человек умеет обольщать слабые души. Он, в сущности, и подтолкнул меня к преступлению. Хотя не отрицаю — особого сопротивления я не оказал.

— То есть вы собирались продать ему находки из киммерийского кургана? — уточнил Дмитриев.

Звонарев кивнул:

— Да, они очень заинтересовали этого господина. Только сначала нужно было заполучить эту серую тетрадь, лежавшую на столе перед Свиридовым. Он сказал Оксане, что она может забрать дневник из коттеджа утром в понедельник и начать поиски описанного холма в окрестностях города, а сам собирался улететь в воскресенье в Петербург. Оставалась суббота для подготовки ограбления. Конечно, я не смог бы сделать это сам. Но вспомнил о своем однокласснике, о Тимофее Кулькове… Он всегда защищал меня от дворовой шпаны, от более сильных ребят в нашем классе, которым доставляло порой удовольствие унизить слабого и боязливого отличника. Тиму побаивались, он ходил на секцию бокса и был знаком с опасными людьми. Конечно, Кульков оказывал мне покровительство не просто так, я отдавал ему деньги, выделенные родителями на кино и мороженое, помогал решать задачи по алгебре, писал за него сочинения… В конце восьмидесятых Тима получил свой первый срок за рэкет, а когда освободился, то навестил меня. Странная дружба между преподавателем истории и уголовником, но чего только в жизни не бывает, она тянулась годами. В середине девяностых Кулькова снова арестовали и осудили за участие в грабежах, вышел он уже в новом веке. Перед моим отъездом с молодой женой в Южноград я заехал к нему попрощаться. Тимофей сообщил, что отошел от криминальных дел, работает водителем такси. Я спросил, навсегда ли, а он ответил с усмешкой, что по мелочам рисковать больше не будет, но вот если появится возможность сорвать крупный куш… В субботу я прилетел в Москву, застал его дома и все рассказал. Кульков сразу поверил в успех и согласился, тем более в Южнограде у него проживал дружок по колонии. Ну а дальше… Все пошло не так, Свиридов почему-то не улетел, он попытался помешать ограблению, и тогда приятель Тимофея его убил, защищаясь. А дневник они не нашли. Кульков стал мне угрожать, сказал, что теперь поздно отступать и надо искать тетрадь. Я предположил, что Оксана забрала ее в субботу или в воскресенье, не дожидаясь понедельника. И тогда Тимофей решил ее похитить. Они с этим его приятелем следили за Лопатиной пару дней и потом усыпили хлороформом прямо на улице, затолкали в грузовой фургон и отвезли куда-то. Тимофей сказал, что сумеют разговорить девушку и выяснить все о кургане и месте раскопок столетней давности.