Своенравная наследница - Бертрис Смолл

Он положил ее руку себе на сгиб локтя.

— Мы никогда не станем врагами, Элизабет Мередит, каковы бы ни были разногласия между нашими странами.

— Разумеется, — согласилась она, — но…

Его палец лег ей на губы. Глаза их на мгновение встретились.

— Пусть эти слова останутся непроизнесенными, ягненочек. Наверное, так будет лучше.

К удивлению Элизабет, по ее щекам скатились две слезинки. Но она храбро кивнула.

— Первая любовь, — мягко наставлял он, — редко бывает последней, ягненочек. Вы должны доверять мне, поскольку я человек опытный.

Он убрал ее руку.

— Я никогда не признавалась вам в любви, — выдохнула Элизабет.

— Конечно, не признавались, — кивнул он.

— Будь вы простым шотландцем, а не братом короля… — грустно пробормотала она.

— Но я — брат короля. И теперь я прощаюсь с вами, ягненочек, потому что считаю это правильным. Больше мы не увидимся.

Он сжал ее плечи и поцеловал в лоб. Она не успела опомниться, как он повернулся и исчез в темноте.

Элизабет расплакалась. Как все это несправедливо! Сегодня ее день рождения, и она должна была получить все, что пожелает, но ничего не вышло!

— Я хочу домой, — прошептала она в ночь. — Хочу во Фрайарсгейт.

Кто-то обнял ее за плечи. Повернувшись, она уставилась в лицо лорда Кембриджа.

— Ооо, дядюшка, — всхлипнула она.

— Он мудрее тебя, Элизабет, но это не означает, что его сердце не разбито.

— Но это несправедливо!

— Жизнь, дорогая девочка, редко бывает справедливой. Твое положение хозяйки большого поместья должно было научить тебя этой истине. Ты ведь не относишься к числу этих легкомысленных придворных. Да и он тоже. Значит, нужно ехать домой.

— Во Фрайарсгейт?

Томас кивнул.

Вместе они ушли из дворца. Лунный свет серебрил воду, а фонари уже начали мигать и гаснуть.

На следующий день Элизабет, проснулась поздно. Ей больше не хотелось появляться при дворе. Но мудрость Филиппы возобладала над всеми другими соображениями.

— Ты должна остаться до конца месяца. Нельзя уезжать, пока не уедет король, — объяснила она.

— Я не вынесу… я больше не увижу его… — снова всхлипнула Элизабет.

— Что это с тобой? — пожурила ее Филиппа. — Ваше знакомство было очень коротким. Он совершенно не подходит тебе и знает свое место. Этот человек — шотландец и, что еще хуже, незаконнорожденный сын Стюарта. Ты ведешь себя как влюбленная девчонка. Надеюсь, ты не настолько глупа, что позволила себя совратить?

— Флинн — настоящий джентльмен, — вознегодовала Элизабет. — И нет ничего плохого в том, чтобы быть шотландцем! И — да, но если первый человек, пробудивший во мне надежды, может считаться первой любовью, значит, так оно и есть. И — нет, я не из тех девиц, которые приезжают ко двору, сгорая от волнения и ожидая встречи с завидным женихом, только чтобы подарить свою добродетель какому-нибудь придворному распутнику. Если бы страсть терзала меня так, как когда-то нашу мать, я давно бы потеряла невинность, отдавшись какому-нибудь красавчику пастуху.

— Не говори так! — вскричала Филиппа.

Элизабет рассмеялась:

— О, сестрица, моя репутация чиста и не повредит твоей, так что если я сегодня не пойду во дворец, это не вызовет сплетен. Кто-то другой займет внимание придворных.

— Ты не можешь покинуть Гринвич, не попрощавшись с королем. Уверена, он захочет передать матери привет, — заявила Филиппа.

— Произнесет еще одну забавную тираду насчет ее мужа, — пробормотала Элизабет. — Как по-твоему, матушка была когда-то его любовницей?

— Такие слухи ходили. Но мать всегда это отрицала. Одна из испанок, фрейлина королевы, клялась, что видела их вместе, и по злобе все рассказала королеве, потому что завидовала ее дружбе с матерью. Мать уверяла, что это был Чарлз Брендон и что между ними не было ничего, кроме легкого флирта. Это было еще до того, как он женился на принцессе Марии. Испанку отослали на родину вместе с ее мужем, потому что королева поверила матери.

— А ты? — лукаво спросила Элизабет.

— Конечно. Так было лучше для всех. Какой бы я была дочерью, если бы усомнилась в собственной матери?

— А на самом деле ты считаешь иначе!

— Честно говоря, не знаю, — вздохнула Филиппа. — Есть несколько дам, к которым король питает самые теплые чувства, но явно их не вожделеет. По слухам у нее они в разное время делили с ним постель. Бесси Блаунт — мать его старшего сына. Графиня Лэнгфорд — его недолгая любовница. Ее прозвали мистрис Бескорыстие, поскольку она ничего не просила ни для себя, ни для семьи. Даже королева Екатерина ее любила. Но слухи о матери были мимолетными и легко забылись, тем более что она годами не бывала при дворе. Однако он едва не плачет от умиления при упоминании об этих леди. И добр к их семьям. Ты дочь Розамунды Болтон, подруги его детства. Он и королева были очень благосклонны к Бэнон, ко мне и моему семейству. Думаю, попроси ты, и он нашел бы тебе мужа. Поэтому ты не можешь покинуть двор, не попрощавшись с королем подобающим образом, не говоря уже о твоей подруге, мистрис Болейн.

Легкая улыбка коснулась губ Элизабет.

— Сама ты не захотела подружиться с ней. Но если это сделала сестра, значит, новая влиятельная связь не повредит твоим сыновьям при условии, что Анна в один прекрасный день станет королевой. Но разве мой племянник, Оуэн, уже не служит герцогу Норфолку?

— Да, благодаря королю Оуэн поступил на службу к кардиналу незадолго до того, как тот пал. И тогда король велел Норфолку взять его к себе, заявив, что лишний паж герцогу не помешает, Говарды — очень влиятельное семейство. Твои племянники служат двум самым могущественным в королевстве людям.

— Хорошо, я не уеду, не попрощавшись, — пообещала Элизабет. — Но сегодня хочу побыть наедине со своими мыслями.

— Прекрасно, — обронила Филиппа, поднимаясь и расправляя юбки. — Только не мечтай о том, что не может сбыться. Лучше подумай о необходимости найти мужа. Это тот редкий случай, когда матушка и я в чем-то согласны. Да и Бэнон нас поддерживает.

— Убирайся, — буркнула Элизабет и, улегшись, натянула одеяло на голову.

До нее донеслись шаги сестры. Дверь открылась и захлопнулась.

Элизабет выглянула из-под одеяла. В соседней комнате слышались голоса: это Филиппа, несомненно, дает Нэнси какие-то наставления. Элизабет устроилась поудобнее и стала размышлять, как лучше провести день. Утро было прекрасным. Слишком хорошим, чтобы оставаться в постели.

Она села и свесила ноги с кровати. Но и во дворец идти не хотелось. Может, покататься верхом?