Служанка закона - Марина Серова

– Разница всегда есть. Рассказывайте все без утайки. Возможно, положение еще можно спасти, – пытаясь вызвать ее на откровенность, заявила я.

– Не нужно. Не нужно меня спасать. Сама во всем виновата, сама и отвечу, – произнесла Катерина Матвеевна.

«Ну, в точности как Валентин! Мученики-добровольцы! Прямо сил нет», – подумала я. И решила взять инициативу в свои руки.

– Вот что я вам скажу, Катерина Матвеевна, мнения вашего тут никто не спрашивает. Вам было велено рассказывать все без утайки. Чтобы спасти Еремина, одного вашего слова недостаточно. Вы думаете, что, добровольно взяв вину на себя, вы уже не должны будете доказывать свою виновность? Ничего подобного! Вам придется пройти все процедуры, имеющиеся в арсенале полиции. А Валек все это время будет сидеть в тюрьме. Это вы понимаете? – спросила я.

– А одного признания сейчас, выходит, недостаточно? – удивилась Катерина Матвеевна.

– Ни сейчас, ни раньше, ни позже! Никогда одного только признания не было достаточно даже при незначительном расследовании, – просветила я хозяйку. – Все, Катерина Матвеевна, шутки кончились. Расследование – это серьезный процесс. Как видите, оно дает свои плоды. Дело сталось за малым: вы признаетесь мне в том, что видели, делали, думали, а я пытаюсь вытащить Валентина из камеры. Вы готовы? Говорите.

– Как же я расскажу о таком? Ведь стыдно-то как! – воскликнула Катерина Матвеевна и зарыдала.

Я подождала, пока рыдания немного стихнут, и предложила:

– А вы начните с причины, по которой решились на подобный шаг. Ведь наверняка причина эта достаточно веская, верно?

– Наверное. Не знаю. Я уже ничего не знаю, – пожала плечами женщина, но рассказ начала. – У меня есть сестра. Родная. Она не в Целинном живет. В Мурманске. Я сама-то бездетная, а у сестры сын есть. Мы его вместе растили. Он нам вроде как обеим сын. Год назад у него обнаружили редкое заболевание крови. И выяснилось-то как? Начал Гриша, это сына сестры так зовут, лысеть неожиданно быстро. Ну, поначалу сходил к терапевту. Та посмеялась, говорит, пора тебе уж лысеть. На влажность списала, на работу нервную. Он у нас моряк. Ушел Гриша и про врачей забыл. Вышел в море, в очередной рейс. А когда из плавания вернулся, сестра чуть инфаркт не заработала. Уходил он еще с шевелюрой, а вернулся лысый, как колено. И худой страшно. Погнала она его снова к врачу. Той тоже не до смеха стало. Начали анализы всевозможные собирать. Гадали, гадали, полгода прогадали. А потом вынесли приговор. Редкое заболевание крови, практически неизлечимое. Первое время, говорят, будет переливание помогать, а дальше – как судьба повернет. Сестра моя руки опускать не привыкла. Прошла всех специалистов в Мурманске. Диагноз тот же, прогнозы те же. Тогда она в Москву подалась. Вот там-то ей и объявили: возможность исцеления есть. Делаем курс процедур и практически гарантируем полное выздоровление, но с условием, если курс начать, не откладывая. И сумму назвали. Нельзя сказать, что огромную, но мы-то к тому времени уже столько денег на лечение потратили, страх вспомнить. Сестра и квартиру заложила, лишь бы здоровье сыну вернуть. Короче, денег взять неоткуда.

Катерина Матвеевна снова заплакала, только на этот раз тихо, без надрыва. Я сочувственно молчала. Женщина собралась с силами и продолжила рассказ:

– Думали мы с ней, решали, где деньги брать? Кредит оформить? А отдавать чем? У меня хозяйство, у нее пенсия, вот и весь наш доход. А Грише даже по инвалидности в пенсии отказали. Говорят, на многие работы ты годен. Иди, ищи. Противопоказаний к работе нет. А как же нет, если с флота поперли? Как ему содержать себя? Тогда я набралась смелости и пошла к Валюше. Он меня и раньше, бывало, выручал. Вдруг, думаю, поможет? Он обещал подумать. В переводе значит – посчитать. Он ведь зря ничего не пообещает. Посчитал он финансы свои и сказал, что после покупки оборудования у него немного деньжат останется, и у Дарьи недостающую сумму возьмет. Я заверила, что все отдам, а он даже обиделся. Разве, говорит, по-соседски это, за такую услугу расплаты требовать? Вот какой человек!

Катерина Матвеевна посмотрела на меня, стараясь понять, верю ли я ее рассказу. Я верила. Хозяйка это увидела и, довольная, продолжила:

– Вижу, вы со мной согласны. Это хорошо. Потому как я стала думать, что вы не собираетесь Валюше помогать. А раз верите, то ладно. Дальше было следующее. Позвонила я сестре, обрадовать. Велела готовиться к поездке и денег ждать. Но тут случилось непредвиденное. У Валюши все деньги украли. О займе теперь не могло быть и речи. Валюша сам ходил чернее тучи. Я тоже ревела каждый день. Как сестре сообщу, что ничего не будет? Ни переезда, ни операции, ни выздоровления. Потом Валек сообщил, что нанял вас для расследования. Говорит, друг мой сказал, что Иванова лучший детектив в Тарасове, а может, и во всей России. Отыщет ваши денежки в два счета. Я духом воспрянула. Сутки радовалась. Вечером того дня, когда Толя умер, я дома сидела. Особых дел не было. Я то телевизор смотрела, то во двор выходила, по мелким делам. В десять спать легла. Уснуть не смогла. Сомнения начали одолевать. Вдруг, думаю, не выйдет у детектива ничего? Или Валюша передумает ссужать меня деньгами? Ворочалась с боку на бок до двенадцати. Потом со стороны двора Валька шум услышала. Ну, думаю, вернулся. Это хорошо. Пойду, наберусь смелости и выспрошу, как встреча с детективом прошла. Халат накинула, плащ сверху и на двор к Валюше. А там картина Репина «Приплыли». Валя в уматень пьяный. Из стороны в сторону шатается. Его Толик и наш участковый еле-еле на ногах удерживают. Уговаривают в дом пойти, спать лечь. А Валек хоть и не кричит, но все ж ругается. Ты, говорит, Толян, сначала деньги мои верни, мошенник несчастный. Сколько прикарманил, столько и верни. Я, говорит, с самого начала знал, что никуда они не пропадали, а ты их просто-напросто из сейфа в другое место переложил. Толик только посмеивался. А участковый сказал, что в следующий раз обоих их в погреб посадит. Для профилактики. Вошли они в дом. Пробыли там минут десять и ушли. Я время выждала и к Вальку. Спрошу, думаю, где детектив-то?

– Спросили? – поторопила я, видя, что хозяйка глубоко задумалась.

– А? Что? – встрепенулась Катерина Матвеевна.

– Спросили, где детектив? – напомнила я.

– Спросила. Я к нему пришла, он на постели лежал. Одетый. Прямо поверх одеяла. Я ботинки с него сняла. Поставила в сени. Одежду стягивать не стала. Не спал он еще. Про детектива он мне сказал, что выпроводил вас Толик. Уговорил не вмешивать в это дело посторонних. И Валек отключился. Больше я ничего спросить не успела. Села я возле его постели и в рев. Что делать, думаю? Одна надежда на детектива была, а теперь на кого надеяться? На участкового? На Толика и его порядочность? А откуда там порядочности взяться? Барыга, он и есть барыга. Зло меня взяло. Я ведь тоже считала, что это он деньги присвоил. Ну, думаю, не бывать тому, чтобы этот проходимец жил припеваючи, а мой Гришенька в земле сырой гнил! Вот пойду и заставлю его деньги Валины вернуть. А Валек мне, как и обещал, нужную сумму выдаст. Встала с пола. Вынула из шкафа Валин пистолет. Я ведь в его доме все знаю. И про пистолет в том числе, – пояснила Катерина Матвеевна. – И пошла к Толику. Он участковому говорил, что в контору пойдет. В порядок, говорит, все привести надо, а то утром сотрудники Валька придут. Неудобно. Представляете? Ему, видите ли, неудобно, что бутылки в кабинете Валька обнаружатся. А что он людей без штанов оставляет, это ему удобно!