Быть избранным. Сборник историй - Елена Татузова

– Иди, иди, родной, поцелуй боженьку в хвостик…

* * *

Весьма благообразная старушка в церкви покупает и ставит три свечки перед иконой Георгия Победоносца: самому Георгию, коню и… змею.

На шутливое замечание молодого весёлого дьякона, мол, змею-то зачем, отвечает:

– Ой, сынок, сынок, ты-то молодой, а мне помирать ведь скоро… на том свете любая помощь пригодится… авось…

* * *

– Матушка, а как батюшку зовут? Ну, того, что молебен сейчас правил? Большо-о-ой такой. С голосом!

– Игумен Филарет.

– Ой, правда что ли? Это его же мощи в Христа Спасителя лежат?

– ??? Нет, милая, эти мощи еще пока бегают.

* * *

Девочка девяти лет несет записку в алтарь:

О здравии

Мамы Лёли

Папы Владика

Бабушки Шуры

бабы Гали № 1 (из деревни),

бабушки Гали № 2 (из храма)

братика Сени

кота Шерхана

шиншиллы Чапы

и будущих рыбок (мама обещала купить).

* * *

Записка. О здравии

Степаныча из соседнего подъезда (который прошлым летом спер у меня велосипед)

* * *

– Матушка, а за себя молиться можно?

– А как же? Даже нужно! Это наша, можно сказать, первейшая обязанность – свою душу спасти.

– Ну-у, я не зна-а-аю, – с сомнением говорит женщина, и недоверчиво качает головой. – Это как-то нескромно…

* * *

Шикарно одетая дама нервно барабанит по крышке конторки холеными пальцами в кольцах и с безупречным ярким маникюром.

– Женщина! – требовательно обращается она к свечнице. – От меня муж ушел. Что мне заказать, чтобы вернулся?!

– … Может, сорокоуст[16]… но на все воля Божья…

– Что? Какая еще воля? Чтобы вернулся, говорю!.. Так. Ладно. Хорошо! Пишите этот ваш сорокоуст… А когда наступит эффект?!

* * *

– Добрый день.

– Добрый.

– Скажите, пожалуйста, а у вас тут в храме чудотворные иконы есть?

– Есть. Вон там, напротив, по ступенечкам.

– Вот спасибо!

– Пожалуйста.

Через несколько минут возвращается в замешательстве.

– Извините, а вы не подскажете, чего у нее обычно просят?..

* * *

– Женщина, а у вас тут поблизости еще храмы есть?

– Есть. Прямо по улице еще два будут.

– Отлично! А то мне астролог сказала в семи храмах по семь свечек поставить, а ваш только четвертый. Так что надо еще до трех добежать.

* * *

– Сорокоуст сколько стоит?

– Двести рублей.

– Так ма-а-ало? – разочаровывается мужчина. – А что-нибудь подороже? Так, чтобы, знаете, наверняка пробрало!

* * *

– Матушка, вот вы знаете, извелась я вся. Бабушку кремировали, уже 9 дней прошло, а прах еще не захоронили, с местом никак не определимся. И получается, что за упокой души не молимся, раз не похоронили. Говорят, что нельзя еще.

– Почему же нельзя? Кто вам такое сказал? Вы ведь сами говорите – «за упокой души». Не за прах молимся, а за душу усопшую. К захоронению это не имеет отношения.

Женщина светлеет лицом.

– Слава Богу, что я сюда зашла! Вот прямо чувствовала, что что-то не так, а сама как-то не додумалась… Спасибо вам!

* * *

Девушка подала записки в алтарь и, получив в руки прозрачный пакетик с просфорами, в недоумении смотрит на них. Потом честно спрашивает:

– А это что такое? Поминальный пряник?

* * *

– Скажите, матушка, а вот правда ли, что у Бога нельзя просить терпения? Говорят, что тогда он посылает еще больше испытаний?

– Это у вас откуда такие сведения?

– Одна бабушка сказала… в храме… в Ташкенте…

– Бабушка сказала… Нет, Христос сказал иначе: «… просите, и будет дано вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам…»[17] И еще: «Разве есть среди вас такой отец, который, если сын попросит хлеба, подаст ему камень, а вместо рыбы подаст ему змею?»[18] Не спрашивайте бабушек. Ищите ответа в Евангелии.

* * *

Пришли креститься всей семьей, отец, мать и взрослый сын. Священник говорит, что взрослому человеку креститься с полным погружением можно в водоеме – реке, озере, пруде. Женщина слушает его внимательно и начинает нервничать. Священник замечает ее беспокойство и спрашивает:

– Что случилось?

– Батюшка, а вот это… благодать-то по реке не уплывет?

* * *

– Скажите, у вас сорокоуст с выниманием частицы? – строго спрашивает женщина, по виду суперправославная.

– Да.

– Точно? С выниманием? – спрашивает еще строже.

– Да.

– Я вас последний раз спрашиваю! У вас частицу вынимают или нет?![19]

– Да.

– Безобразие! Даже ответить нормально не могут! Понасажали вас тут! Я сама, между прочим, в церковной лавке работаю. Если бы я так разговаривала с покупателями, меня бы уже уволили давно!

Поворачивается и разгневанная уходит. Прихожанка, свидетельница диалога, тихо говорит ей вслед:

– Может, и к лучшему бы было… для всех…

* * *

– Матушка, собачка у нас умерла, Чарлик наш… такой хороший был, такой лапочка… Муж себе места не находит прямо… спать не может, все о нем думает. Мы его похоронили хорошо, и даже памятник маленький поставили, но вот… как бы это сказать… Нельзя ли и в церкви как-то за него помолиться?… Мы заплатим, конечно… Может, попросите батюшку? А? Все же нам с мужем спокойнее будет знать, что и там у него все хорошо, на Суде.

Женщина заплакала.

– Не плачьте, пожалуйста. За вашего Чарлика не надо молиться.

– Почему? Он такой был замечательный, вы просто не знаете… ласковый, добрый… а встречал нас как? Только дверь откроешь, а он кинется облизывать, целовать по-своему, радуется, скачет, лает от восторга…