Сожженная карта - Кобо Абэ

— Лучше бы я посмотрел альбом, если он у вас есть.

— Альбом?

— Ну да, семейный альбом…

— Есть, но… что за интерес, но если хотите…

Женщина, изогнувшись и слегка привстав, достает с полки, сзади себя, вложенный в футляр большой альбом. Внизу на обложке типографским способом напечатано: «Смысл воспоминаний». Присмотревшись, обнаруживаю, что это не напечатано, а выклеено из отдельных иероглифов, вырезанных из какого-то журнала.

— «Смысл воспоминаний» — это что-то вроде названия, правда?

— Видимо, свойственная этому человеку изысканность.

Действительно ли это свойственная ему изысканность?

— Фотографии в альбоме тоже, наверно, изысканные?

— Как вам сказать.

— Какими фотографиями в последнее время он интересовался? — с безразличным видом забрасываю я удочку, открывая первую страницу альбома.

— Да вот… увлекался цветной фотографией и как будто часто ходил в фотолабораторию… он как-то хвастался мне фотографией радуги, отраженной в луже.

Радуга?.. видимо, она не знает о ню… но сейчас вряд ли стоит посвящать ее в это… На первой странице альбома пожелтевший портрет пожилой женщины… фоном служат точно нарисованные море и скалы — по всему видно, что фотография сделана еще в начале двадцатых годов…

— Мать мужа, она живет с золовкой в провинции, — комментирует женщина, заглядывая в альбом, и мои ноздри щекочет свежий запах ее волос.

Этой страницей и ограничиваются фотографии, связанные только с ним, и со второй страницы сразу же переносишься во время, когда он уже был женат. Напыщенная, традиционно невыразительная фотография молодоженов…

— Фотографий вашего мужа до женитьбы совсем нет?

— Нет, старых не сохранилось. Мы их собрали и отправили его матери.

— Какая-нибудь причина была?

— Просто мы не из тех, кто любит вспоминать давние времена, ну и…

С каждой страницей время меняется. Но большую часть фотографий неизменно занимают портреты женщины. Видимо, он давно увлекался фотографией — все они выполнены в нарочито неестественных ракурсах, в стиле так называемой художественной фотографии. Но раздражало не столько это, сколько вызывающие позы женщины. Лицо поглощенной собой, не обращающей ни на что внимания женщины, стоящей перед зеркалом. Лицо женщины, которая явно думает о другом человеке, устремив взгляд куда-то вдаль, предавшись своим мыслям, чуть улыбаясь, приоткрыв губы. Но еще больше я удивился, обнаружив снятую против света фотографию в ночной сорочке, сквозь которую просвечивало тело. Поразительная женщина. Действительно, вопрос, видимо, нужно поставить иначе: он ее фотографировал или, может быть скорее она фотографировалась?

Кроме таких фотографий, были и другие, правда весьма немногочисленные, которые рассказывали о его семье. Снятая на память фотография, запечатлевшая момент, когда их, уже супругов, благословляет мать… маленький провинциальный городок… перед лавкой, одновременно табачной и мелочной, видимо, это происходило летом… длинная скамья, посредине сидит мать, справа от нее — он с женой, слева — сестра с мужем… все весело смеются, держа в руках чашки с водой, в которых плавает лед. Я внимательно изучаю выражение лиц его, сестры и матери. Нет ли каких-то общих черт у этих трех людей? Какого-нибудь дурного знака, который бы помог понять причину его исчезновения… указания на таящееся в крови безумие, что ли… хорошо б иметь увеличительное стекло…

И тут вдруг совсем иная фотография. В каком-то саду он возится с посадками.

— Вы там жили до того, как переехали сюда?

— Да, это когда он был еще представителем фирмы «Дайнэн».

— Что же побудило его заняться этой работой?

— После того как первая фирма, в которой он начал работать, обанкротилась, ему пришлось некоторое время торговать журналами. И тут, совершенно неожиданно, товарищ брата по университету продает землю и открывает собственную торговлю, а мужу уступает свои права представителя фирмы «Дайнэн».

— А деньги?

— Выплачивали ежемесячно. Прошлым летом рассчитались полностью.

— Теперь вы уже не поддерживаете отношений?

— Дело в том, что с самого начала все переговоры вел брат.

— Значит, и все документы по передаче прав тоже были оформлены на имя брата?

— Действительно, как же это было?.. во всяком случае, из представителей он стал начальником отдела фирмы — этого уж он добился сам. Так что в общем неважно, на чье имя были документы.

— Я имею в виду, что пришлось, наверно, уплатить комиссионные…

— А-а, вы вот о чем… — Женщина устало улыбается и, доливая пива в оба стакана, мой и свой: — Видите ли, мы, я и брат, еще в детстве лишились родителей, остались вдвоем на свете и вынуждены были перемогаться чем придется… если кто-нибудь издевался над одним из нас, другой, точно издевались над ним, бросался на обидчика. Даже после моего замужества это не изменилось. По правде говоря, муж перешел работать в фирму опять-таки с помощью брата… это точно… мы не хотели, чтобы дети испытывали лишения, и поэтому решили не заводить их, пока не будет обеспечена страховка и выходное пособие и месячное жалованье после всяких вычетов станет больше шестидесяти тысяч иен… теперь я была бы на восьмом месяце.

— Теперь?

— Да, если бы не выкидыш…

— Муж знал о том, что вы беременны?

— Конечно.

— Чем занимался брат до того, как связался с этим синдикатом?

— Когда он был студентом, то чересчур рьяно участвовал в студенческом движении, и его исключили из университета… а может быть, и сам ушел… толкался туда, сюда, но подходящей работы найти не мог… только совсем недавно устроился секретарем к какому-то члену муниципалитета, и вот…

В самом конце альбома я наконец наткнулся на то, что искал. Фотография, на которой изображен брат заявительницы. Место — тот же самый сад. Наискось стоит автомобиль старой модели с открытым капотом. Мужчина — по-видимому, он — лежит на циновке под автомобилем и, упершись локтями о днище, кажется, что-то говорит шурину — и смеющееся во весь рот лицо брата. Но взгляд, обращенный к объективу, — беспокойный. Брат в гэта и рубашке с короткими рукавами. Обстановка вполне домашняя.

Я в полном отчаянии. Должен бы вздохнуть с облегчением, а я падаю духом, точно мои надежды обмануты. Но совсем не потому, что мои подозрения подтвердились. Я считал их не состоящими в кровном родстве, самозваными братом и сестрой. В домовой книге, правда, записан брат, имеющий ту же фамилию, то же имя, это верно, но сейчас нет средств получить доказательства, подтверждающие это. Однако атмосфера, которая царит на этой фотографии, бесспорно, указывает, во всяком случае процентов на семьдесят — восемьдесят, что тот человек и в самом деле ее брат. В прах рассыпается порожденная литературными ассоциациями химера, будто тот человек — шарлатан, выдававший себя за брата, будто он вступил с женщиной в тайные сношения и убрал его.