Женщины Великого века - Жюльетта Бенцони

К большому разочарованию философа, его своеобразная мораль, равно как и увещания, не возымели действия, и тогда Кольбер де Круасси решил взять дело в свои руки и заставить упрямицу внять голосу разума.

Однажды вечером он пригласил Луизу к себе, приняв ее в своем кабинете.

– Здесь находится, – начал он со вступления, указав на стопку бумаг, лежавших на столе, – письмо от Его Величества Людовика XIV. Государь обеспокоен, дорогое дитя, что за столько времени вам не удалось сколько-нибудь сблизиться с королем Карлом. Я бы даже сказал, он высказывает недовольство. И я недвусмысленно предупреждаю вас об опасности. Не думаете ли вы, дорогая Луиза, что пора начать действовать разумно?

– Что вы понимаете под «разумностью», ваша светлость? Должна ли я уступить королю, подобно всем этим женщинам, которые его осаждают и тем бесчестят двор?

– Не смешивайте прихоти с любовью. Король Карл вас любит, и вы это знаете. Никогда монарх не проявлял столько терпения! Подумайте, ведь стоит ему приказать, и вы подчинитесь под угрозой высылки из Англии. Он же только просит, а не приказывает. Что заставляет вас сомневаться в искренности его чувства?

– Как мне в нее поверить, если король продолжает держать возле себя все тех же Нелл Гвин, Молл Дэвис, Барбару Палмер и остальных?

– С герцогиней, от которой, впрочем, у него есть дети, он видится крайне редко. И еще реже с Молл Дэвис. А Нелл Гвин его забавляет своими простецкими ухватками. И потом, будем справедливы, Нелл держит его своей чувственностью, а король это ценит. Их связь может еще долго продлиться… если, конечно, другая фаворитка не отвратит его от актрисы.

– Мне ясно одно, – произнесла сердито Луиза. – Если я не уступлю, король продолжит вздыхать по мне в объятиях госпожи Гвин!

Кольбер де Круасси покачал головой.

– Я вовсе не уверен, что он продолжит по вам вздыхать. Может и устать, ведь терпения у него не больше, чем у его деда, покойного Генриха IV. Боюсь даже, что, обескураженный постоянными отказами, он разлюбит вас, да так, что вы и не заметите. Вам останется лишь подчиниться и уехать…

– Все так просто?

– Не забывайте, я – дипломат. Доверьтесь мне, дитя мое: вашими мнимыми друзьями, теми, кого вы так не любите и кто страстно желает ослабить ваше влияние на короля, уже давно приведен в действие план!

«Сельская свадьба»

В октябре королевский двор имел обыкновение отправляться в Ньюмаркет[63], где открывался сезон скачек, до которых все англичане были охотниками, а король больше всех остальных. Обожавший лошадей, Карл ни за что на свете не пропустил бы осенние бега.

Надо сказать, Арлингтоны владели в Юстоне, неподалеку от Ньюмаркета, замком, считавшимся одной из самых удобных и роскошных построек в Англии. Естественно, что король очень любил там бывать, принимая участие в великолепных празднествах, устраиваемых в его честь. Луизе тоже довелось посетить замок, где она весело провела время.

Леди Арлингтон и Кольбер де Круасси договорились, что на этот раз Луиза будет включена в число приглашенных на скачки. Посланник станет на время опекуном Луизы в надежде, что вскоре он сможет написать своему государю, что дела продвигаются в соответствии с его пожеланиями.

Луиза была далеко не глупа и, получив приглашение, сразу догадалась, что это и был тот самый благоприятный случай, о котором говорил хитрый дипломат, и подошел последний срок сдачи крепости. Девушка согласилась на это без внутренней борьбы, ей надоело сражаться не только с королем, но и с собой, она уже хотела оказаться побежденной в этой чувственной борьбе и «отдаться вполне своим нежным устремлениям», по расслабляющему выражению Сент-Эвремона. Так что на этот раз Луиза ехала в Юстонский замок с бьющимся сердцем, одновременно робеющая и полная надежд.

Замок был чудесен. Построенный из розового кирпича и белого мрамора, он вздымал ввысь свой стройный силуэт посреди огромного, уставленного статуями парка, где свободно резвились лани и козочки, на которых охота была строжайше запрещена. Небольшая речка, свежая и прозрачная, змеилась, пересекая самые прекрасные газоны на свете, густые и мягкие, как бархат.

Да и атмосфера в замке была под стать природе. Если музыканты не играли в залах, они разбредались по парку, укрывшись за деревьями или в рощицах, откуда, невидимые для глаз, радовали чарующими мелодиями одиноких либо прогуливавшихся парочками гостей. Нужно ли говорить, что все в замке было поставлено на широкую ногу, то есть обслуживание приглашенных было роскошным, а присутствие короля, который ежедневно туда наведывался из Ньюмаркета, только добавляло шарма.

Как только Карлу II доложили о присутствии в Юстоне мадемуазель де Керуаль, он стал проводить возле нее все свое свободное время, проявляя к девушке небывалую нежность и не свойственное ему спокойствие. Теперь он уже знал, что скоро его долготерпение будет вознаграждено, и, подобно опытному охотнику, не хотел спугнуть дичь в последний момент.

Со своей стороны, и Луиза, зная, что неизбежное свершится, выбрала наиболее приятный путь: просто жить и наслаждаться всеми удовольствиями, которые ее ждали в этом сказочном месте. Да и Карл казался таким восторженным, пылким и так терпеливо умолял ее, словно еще сомневался в своей победе.

– О Луиза, Луиза! – говорил он не без нотки лицемерия. – Когда завершится эта нескончаемая осада? Наступит ли день, когда вы поверите в искренность моей любви? Неужели вы сомневаетесь, что, будь я свободен, вы завтра же стали бы королевой?

Боже! До чего же приятно было это слышать! Луиза закрыла глаза, ослепленная. Королева! Возможно ли, что он любит ее с такой силой? Мало-помалу она начала спрашивать себя, уж не одержала ли она победу, куда большую той, на которую рассчитывала? Случалось порой, что глаза Карла увлажняли слезы.

– Вы знаете, что я тоже вас очень люблю, мой господин, – как-то вечером сказала она ему, – но мне очень стыдно!

– Стыдно принадлежать мне? О Луиза!

И только было Карл собрался вновь затянуть песнь любви, как из оранжереи вышла леди Арлингтон, где она вот уже какое-то время прогуливалась в компании герцога Бэкингемского, осторожно подсматривая за парочкой. Молодая женщина казалась веселой, ее живые карие глаза горели от возбуждения.

– Сир! – воскликнула она. – Мы с милордом Бэкингемским давно вас ищем. Герцогу пришла в голову замечательная мысль, которой мы немедленно хотим поделиться с Вашим Величеством.

– Мысль? И что же это за мысль?

– Хотим устроить праздник, настоящий сельский праздник! А поскольку самый веселый праздник – свадьба, мы и решили воссоздать настоящую деревенскую свадьбу! Пусть все переоденутся в поселян, мы закажем грандиозный ужин, будем плясать на траве и под майским деревом[64], а также предадимся тысячам веселых безумств. Какого мнения наш король?