Медовый траур - Франк Тилье

Мы распалились, и речи не могло быть о том, чтобы прекратить преследование. Наши выжженные усталостью тела откуда-то добывали силы, о которых мы раньше не подозревали.

Внезапно стало светлее, темную зелень листвы сменила синева неба, деревья расступились, и перед нами, оттеснив землю, открылся водный простор. На волнах, за серо-черным туманом, потрескивая и наползая одна на другую, качались призрачные громады.

– О господи… – Энтомолог от изумления выронил сумку. – Это похоже на…

– На кладбище. Кладбище барж…

За высокой оградой и колючей проволокой все пространство заполняли десятки остовов: безжизненные, покинутые суда в пятнах ржавчины. Апокалиптический пейзаж, мучительная картина разрушения, проклятое место, над которым, как нигде явственно, реяла смерть. Туман стлался низко, над самой водой, безмолвие нарушали лишь стоны израненного железа.

– Я уже видел такое на севере, в Кенуа-сюр-Дель, – прошептал Сиберски. – Случается, они годами ждут, пока их не разрежут…

Дель Пьеро присела на корточки, зрачки у нее расширились.

– Вы думаете… он прячется там?

Я взял коробочку со сфинксом:

– Сейчас проверим…

Бабочка перепорхнула через железную ограду и устремилась к грудам бренных останков. Туман мгновенно поглотил ее.

Я прищурился:

– Получается, здесь… На одной из этих развалин…

– Черт… – пробормотал Санчес куда менее легкомысленно, чем раньше.

– Давайте подойдем поближе…

Мы все вместе – как подростки на пути к великому приключению – осторожно спустились по крутому каменистому склону, двинулись вдоль ограды с табличкой: «Опасная зона, вход воспрещен»…

Вокруг стеной стояла зелень, в конце канала, у горизонта, шумела река…

– Похоже, ограда доходит до самой Сены. – Сиберски поморщился. – И везде колючая проволока. Без лодки нам до кладбища не добраться…

Я окинул взглядом ирреальный пейзаж:

– Давайте пойдем в другую сторону… где-нибудь непременно отыщется дыра…

Мы развернулись на сто восемьдесят градусов… Вода тяжело колыхалась, с трудом пробираясь в узких местах, над ней поднимался и таял легкий пар.

– Есть!

В сетке дыра, такая, что человек может протиснуться. Согнувшись, пролезли в нее и выбрались на берег. В нескольких метрах от нас окутанная серым сумраком «Скользящая» тянулась длинным стальным клювом к «Южному ветру», у которого от каюты осталась лишь груда головешек. Прячась в ее тени, на поверхности воды болталась жалкая лодчонка.

– Картина проясняется… – пробормотал я, подтягивая лодку поближе.

Запах тления становился все более отчетливым, и лица моих спутников сделались еще серьезнее.

– Если это его лодка, значит его здесь нет… – заметила Дель Пьеро.

– Кто знает… Надо оставаться начеку…

Я взял последнего сфинкса и сел в лодку. Она угрожающе закачалась.

– Вчетвером мы здесь не поместимся…

– Я пойду с вами… – протянула мне руку Дель Пьеро.

Венеция, малобюджетная версия… Лабиринт для усопших. Железные звери ворчат, искусанные до крови той самой субстанцией, что их держит. Туман пробирался среди титанов, с любопытством их ощупывая. Дель Пьеро сжалась на корме, настороженно вглядываясь в унылые проходы.

– Чтобы попасть в царство мертвых, надо переправиться через реку, – налегая на весла, шепнул я ей. – Вряд ли это всего лишь миф…

– Если вы рассчитывали меня напугать, ничего не вышло…

– Вот только голос у вас немного дрожит…

– А вы говорите с единственной целью – успокоить самого себя… Лучше помолчите…

Туман застлал свою плотную серую пелену, и снова настала ночь. Чернели остовы, воздух обдавал запахом теплого дерева, в покрытой ряской воде плавали отбросы.

– Может, выпустим последнюю бабочку? – предложила моя напарница.

– Уже незачем… – возразил я, указывая на нос одной из барж. – Блудница – «Куртизанка» – ждет нас…

Черная как смоль «Куртизанка», старая торговая баржа тридцати восьми метров длиной, разлеглась на воде тоннами больной стали, борт круто уходил вверх, трюм мог поглотить стадо слонов. Мы молча покружили около нее. Казалось, суда угрожающе надвигаются, готовые нас раздавить, и лишь исполинские якоря удерживают их на месте. В замогильной тишине слышался шорох крыльев, слабые, но упорные удары. Там, наверху, сфинксы колотились о металл, и казалось, что корпус уже начинает потрескивать. Ни одна бабочка не сбилась с пути. Двенадцать «мертвых голов»…

– Они стараются проникнуть внутрь… Мы на месте… В самом центре смертоносного механизма…

Дель Пьеро, сжав губы, вытащила из кобуры пистолет. Я влез на корму по шаткой лесенке из четырех ступенек.

Иллюминаторы рулевой рубки были вдребезги разбиты, поручни изъедены ржавчиной, свернутые канаты в пятнах плесени. Казалось, судно, покинутое командой среди прочих развалин, дрейфует на границе двух миров.

Дель Пьеро поднялась на борт, протиснулась мимо обломков лебедки и нырнула в кабину. Разбухшее от сырости дерево, смятое железо, треснувший штурвал. Под ногами – закрытый люк.

Показав зажатым в руке пистолетом на висячий замок, она прошептала:

– Слишком новенький, явно не от прежних времен остался…

Комиссарша знаком велела мне отступить, прицелилась в дужку, заслонила левой рукой лицо, зажмурилась – и выстрелила. Вдалеке дружно заорали птицы. Зазвонил мобильник, и у меня едва не выпрыгнуло сердце.

– Если так будет продолжаться, сердечный приступ мне обеспечен! – обозлился я, выхватил трубку и, с трудом унимая дрожь в пальцах, объяснил Сиберски, что все у нас в порядке…

Ступеньки уходившей вниз винтовой лестницы завывали под нашими шагами – баржа на свой лад нас приветствовала.

Когда лучи фонарей (собственно, только моего, у Дель Пьеро был с собой фонарик-ручка) взрезали тьму, на стенах узкими лезвиями протянулись наши тени, и мы обнаружили две металлические двери, правая вела в машинное отделение, левая – в трюм. Я, с оружием в руке, вошел в трюм, моя напарница тем временем повернула ручку второй двери.

В крохотном, наглухо закрытом тамбуре скупо роняла ватты красная лампочка, гудел дизель-генератор с электронной системой включения, под пол уходили пять электрических кабелей, черпавшие из него энергию. Я увидел прямо перед собой сдвижную панель, но даже не успел до нее дотронуться – сзади что-то запищало, гул прекратился, в тесной клетушке стало темно. За спиной что-то скрипнуло. Потянуло сквозняком. В глаза ударил слепящий свет. Шарящие руки.

– Комиссар? – спросила Дель Пьеро.

– Постарайтесь все-таки не светить мне в глаза…