Как тебе такое, Iron Mask? - Игорь Савельев

– Это мой сын приехал!

Мужик кивнул без эмоций.

Кто-то еще оставался в машине.

Это конвой, понял Алекс.

– Завтра попозже, в десять, в половине одиннадцатого, а на сегодня вы свободны.

Это не конвой, понял Алекс.

Мужик озадачился:

– Михаил Андреевич…

– Ко мне же сын приехал, вон какой богатырь, – пошутил отец, хлопнув Алекса по плечу так, что тот, на ослабших ногах, чуть не улетел.

– Михаил Андреевич, мы не имеем права снять охрану, это инструкция.

– Инструкцию свою засунь знаешь куда?.. Я сказал. Есть еще вопросы?

– Вас понял, – ответил мужик, сел в машину, и машина уехала.

Они остались вдвоем.

Отец, кажется, не знал, что сказать. Еще раз хлопнул по плечу, поулыбался, получалось как-то грустно – внезапно. Может, он и сам это понял. Засуетился, нашел ключ, и они вошли.

Пост охраны пуст. Естественно.

– Ты не арестован? – спросил Алекс, хотя прозвучало это очень глупо, да еще и гулко – в лифтовом холле.

– Ну что за чушь.

Они молча поднимались в лифте.

Отец отпер квартиру и щелкнул выключателем – озарились сразу все комнаты, – Алекс прошел, не в силах отделаться от чувства, что это не здесь он провел все эти дни. Мавзолейный порядок. Он даже усомнился, что в комнате так и лежат его макбук, рюкзак…

– Прости, что не получилось раньше.

Папа привлек его к себе и поцеловал в щеку.

Все это было так странно. Как загробный мир.

Разувшись и скинув пальто, отец прошел сразу в кухню, бодро напевая что-то под нос, что тоже было необычно.

Алекс поставил телефон на зарядку – Тео, наверное, там сходит с ума – и уперся взглядом в очередную картину. Надо же. Их тут что, меняют? Или он каждый раз забредает в новый угол?.. Надо же. Дюрер. Судя по услужливо привинченной табличке. Сколько красок. Как будто библейские истории разворачивались в условном Версале, а нищие волхвы, или кто это, облачились в парчу и шелка. Алекс знал только гравюры и не знал, что бывает цветной Дюрер.

– А это вообще твоя квартира?

Отец сосредоточенно искал что-то в глубинах полок буфета.

– Можно и так сказать.

Он наконец обернулся, в его руках была бутылка водки.

– Давай выпьем, а?

Алекс страшно растерялся, потому что они никогда не пили, и как раз этот вопрос, этот жест с бутылкой сильнее всего убедили его, что происходит нечто ужасное.

Отец уже проворно выставлял стопки, доставал из холодильника какие-то вакуумные упаковки – бекон, рыба?.. – сам их явно видел впервые.

– Только вот что.

Он опять куда-то ушел. Алекс опустился на стул. Ноги гудели.

Отец вернулся со свертком, и, когда разворачивал тряпку, Алекс уже знал, что это. Да. К рукоятке приварена какая-то табличка, косая надпись с завитушками, но Алекс будто разучился читать.

– Это надо убрать из квартиры. Спрятать. Понимаешь?

Алекс не понимал.

– Если ты выйдешь, за тобой-то точно не будут следить. Скорее всего.

Алекс не понимал.

– Будем отстреливаться. Потом. Когда-нибудь, – усмехнулся отец, но его шутки не помогали.

– Где спрятать?

– Да кинь куда-нибудь.

Алекс ехал один в лифте, шагал мимо пустого поста – кажется, один на весь дом, – неназываемое это оттягивало карман куртки, и казалось, что отстреливаться придется прямо здесь. Как только распахнется дверь.

За дверью, однако же, был совершенно будничный, залитый оранжевыми фонарями двор.

Алекс никогда не видел эту штуку, хотя, если верить «Википедии», Минобороны вручило отцу пистолет еще в 2001 году. Почему-то «Вики» относила наградное оружие к государственным наградам. И там был отдельный смешной значок.

Не то что Алекс придумал это специально и не то что вообще придумал, просто в поле зрения попал хиппи-микроавтобус, и Алекс на автомате ускорил шаг. Распахнул водительскую дверцу. Взгляд на окна дома. Где-то свет. Значит, все-таки не одни. Он не прятал сверток, не засовывал его, например, под сиденье, хотя стоило, а просто бросил глухо куда-то прямо под педали – и быстрее, быстрее назад.

Отец буднично резал лимончик. Черт возьми, да что он там постоянно напевает?!

– А это твой минивэн? «Фольксваген»?

– А?

– Хиппи-бас. Ну вон же. Чей? Во дворе стоит?

– А-а, это Акима.

– Кого?!

– Ты что, не слышал? А еще в европах живешь. – Отец усмехнулся и жестом пригласил к столу. – Это известный современный художник, как это, акционист. Его в России мало знают, а за границей очень популярен… Да… Такой специфический мужичонка, с бородой, на бомжа похож… Он много всякого хлама натащил, вот таких «фольксвагенов» у него было два, второй прямо раскрашенный – под хохлому…

Отец так радостно это рассказывал – и так торопливо они чокнулись, без тоста, – и так быстро заглотил водку, как будто боялся свернуть с третьестепенной темы и хоть на секунду замолчать.

– …Он когда покупал квартиру здесь, ему сначала не хотели продавать. Ну ты понимаешь, это дом управделами, тут люди непростые, ну всякие народные артисты, конечно, тоже есть… Но они спокойные, а от этого – непонятно, чего ждать. Так что тут была целая дискуссия, прежде чем…

– Ладно, давай не будем о нем.

Отец замолчал. Разлил по второй. Это все-таки вползало – сначала как пауза.

Они сидели над рюмками, смотрели друг на друга, и это уже невозможно.

– Папа, что происходит?

– Ко мне приехал любимый сын.

Отец так смущенно хихикнул на «любимом сыне», что вышло тем более фальшиво.