Иная. Песня Хаоса - Мария Токарева

Кем же он все-таки был? Котя подумывала, не отправиться ли на поиски вместе с Вен Ауром. Возможно, в заморских странах им бы нашлось пристанище. Но они уже который день брели до города, а путь все не сокращался.

— Так ты сама предложила. Я не думал, что Моль меня настигнет. А если буду жить тихо среди людей, так и вовсе забудет обо мне. О нас, — ответил Вен Аур.

И последние его слова вновь отозвались болезненной сладостью, согревая замерзшие щеки. Котя еще больше краснела каждый раз, когда замечала хитринку, возникавшую в глазах Вен Аура. Порой ему нравилось смущать ее, но по-доброму, без непристойностей.

— Ты бы согласился жить среди людей? Вот как в Дубочках тех несчастных. Жизнь-то у нас нелегкая. Радоваться надо, если скучная. Я вот все говорила себе, что скучно живу, вот и получила на свою голову, — невольно пожаловалась Котя.

Теперь все ее детские стремления показались нелепыми. Но и возвращаться она не желала, хотя надеялась со временем как-нибудь передать весточку матери.

— Да неплохая жизнь. Мне пока все внове. Но от скучной работы я тоже не бегал никогда, — ответил Вен Аур.

«Как же мы жить-то будем в княжьем граде? Надо бы сразу о работе узнать, а еще бы сказать складно, кто мы да откуда», — беспокоилась Котя.

После истребления ватаги Игора она вздохнула свободнее, не опасалась каждый миг погони. Но теперь по лесам полз нехороший слушок про оборотня из Хаоса, который растерзал разбойников. Наверное, разнесли его погорельцы из Дубочков, некому больше. И зря путники сказали им, что победили лиходеев.

Из-за этого странников не пустили на ночлег в одну деревеньку, на которую они натолкнулись вечером. В ней избы стояли побогаче — с окнами и печными трубами. Зато собаки там оказались злые, как и старейшина.

— Вы кто такие? — сказал он, хмуря лысеющий лоб и топорща черную бороду.

— Странники, идем в княжий град, — заученно ответила Котя с приветливой улыбкой.

— Вот и идите своей дорогой! — мотнул головой старейшина.

А псина его кинулась на Вен Аура. Он ловко выставил руку, но пес сомкнул челюсти на предплечье, вырвав клок ткани из кафтана.

— Да так ли странников встречают! — возмущенно воскликнула Котя. — Мы не лихие люди какие, не с оружием к вам пришли.

— Но и не гости, — отозвался старейшина, потрепав за ухом пса. — Что, недоброе чуешь, Дозор? А? Не оборотни ли вы?

— Да какие оборотни, — глазом не моргнув, соврал Вен Аур, нарочито недовольно рассматривая дыру на рукаве.

— Мой Дозор чужаков сразу различает! Подите прочь, пока я не выпустил на вас других собак! — зычно приказал старейшина.

Так и пришлось уйти, не испробовав каши, не погревшись у печки.

— Не укусил он тебя?

— Да какой это укус. У ваших зверей и зубов толком нет, — отмахнулся Вен Аур на стоянке. — Рукав вот жалко.

Он обратился в звериную форму на ночлег, а когда вернулся в человеческую утром, то кафтан сам собой залатал прореху. «Шерсть это твоя что ли в человеческом облике? — подумала Котя, слегка опешив. — Но в бане-то ты мылся без нее. Наверное. Вот кудесник».

Она впервые задумалась, как выглядел Вен Аур в бане, обнаженный. Наверное, такой же мускулистый и поджарый, как и в звериной форме. Она вновь смутилась и устыдила себя за такие несвоевременные мысли. Впрочем, они хоть немного согревали, когда прогорел утлый костерок из трута и веток. Мысли и мягкая шерсть. Котя научилась воспринимать спутника единым созданием в разных его ипостасях. Но не люди. Для них само слово «оборотень» означало вечное клеймо опасности.

На следующий день в другой деревеньке у самой дороги сцена почти повторилась. Хотя бы собак не спустили.

«И так нас будут гнать отовсюду. Готова ли ты к этому, Котена? Готова ли?» — размышляла Котя, когда и следующую ночь они коротали на лесной опушке.

Впрочем, лес ей уже казался родным. Здесь никто не указывал, как верно поступать. Природа сама решала, устанавливая свои жестокие законы. Кто-то выживал, кто-то умирал, сливался с прелой землей.

Так они наткнулись на замерзшее тельце рыси. Хищник то ли умер сам, то ли напоролся на острую корягу при прыжке. Глаза лесной кошки остекленели и постепенно сгнивали, шерсть свалялась и померкла. Котя остановилась в нерешительности, держа в руках веточки для костра. Ее охватило неопределенное оцепенение. Она испугалась, что они могут не дойти вовсе до города, а так же застыть среди лесов, вмерзнуть в рыхлый снег.

— Пойдем отсюда, — ткнулся в щеку влажным носом Вен Аур, призывая отвернуться.

Вскоре он вернулся в человеческую форму, чтобы развести костер. Котя сидела в темноте, кутаясь в платок. Подол сарафана у нее давно заиндевел, вся одежда отсырела. Спасал только тяжелый тулуп, но к концу дневного перехода он тянул непомерной ношей. Снег не превращался в удобную подстилку, слабые костерки горели недолго и давали мало тепла. Все больше служили, чтобы изжарить дичь, а иной раз странники ложились и вовсе голодными. Котя задумалась, что такова отныне участь изгоев, нарушивших законы обоих миров. Всегда кто-то отмечен знаком счастья, а кто-то — печатью скорби. Так и в деревне случалось: у одних десять детей выживало, а у иных ни одного.

Вот и нарекали в народе «иными» тех, кто либо сам без причин несчастливо жил, либо смерть за собой повсюду нес. А если от его злого рока страдали односельчане, так и изгоняли за околицу в лес. Котя больших бед другим не приносила в деревне. Но как выехала за ее пределы, так и заметила, что никому возле нее счастья нет. На одного Вен Аура не действовало. Может, и прав был Хаос. Или духи. Может, страшными совпадениями вели к чему-то.

Котя очень устала, но все еще не утратила твердости духа, как и ее спутник. Но все же со всех сторон наступали неведомые враги, наползали с ночной мглой. Хорошо хоть Генерал Моль больше не появлялся. Зато вскоре встретился кое-кто другой… Не менее опасный.

Это случилось ранним утром. Лес порозовел от нежных рассветных лучей, бедно-желтый свет сочилась чересполосицей сквозь облака. Свежий ветер доносил тепло, воздух уже не обжигал кожу. Котя с наслаждением потянулась, разминая затекшие руки и ноги.

— Вот мороз и отступает, — довольно проговорил Вен Аур, помахивая хвостом.

Он тоже поднимал длинную морду к небу, но как только они вышли на тракт, вновь превратился в человека.

— Генерал Моль далеко, хотя я слышу треск его крыльев. Но далеко. Если не буду превращаться в свою другую форму, он нас не найдет. Не признает меня, — объяснил он. — Придется ночью найти деревню. Не хочу больше выпускать ауру Хаоса при превращении, наведет еще на нас… Мало не покажется.

— Будь по твоему, не замерзнем. Но мне все равно кажется, что за нами кто-то идет, — выдохнула Котя, невольно озираясь.

Места пошли глухие. Дорога петляла и терялась, местами зарастая низким кустарником. Говаривали, что скоро появится много деревень вблизи града. Здесь же мелькали только охотничьи землянки, да и те заброшенные. А что хуже всего: ночью постоянно чудились шаги в чаще, еще от самых Дубочков. Но кто-то не осмеливался приблизиться, то исчезая среди ветвей, то приближаясь. Вен Аур утверждал, что это дикие звери бродят. Но чутье подвело его на это раз.