Уйти до рассвета - Лилиан Пик

— А что еще за Беренис, с которой ты так подружился последнее время?

Он замер.

— А кто тебе о ней сказал? Опять домработница? — Он кинул в сторону Ким убийственный взгляд. — Я так и думал. Надо бы поучить ее не распускать язык и не лезть в мои дела.

— Сынок, не говори глупостей, Ким тоже часть твоей личной жизни. Она часть твоего дома. — На это возразить Оуэну было нечего, он лишь вскочил и принялся взад-вперед расхаживать по комнате. — Так что, Оуэн, — мягко продолжала мать, ничуть не смутившись и с интересом наблюдая за его нервной реакцией, — насчет этой Беренис — она что, твоя невеста?

— Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я женился повторно? Ты так об этом говоришь, как будто это коммерческая сделка, и чувства, эмоции тут не играют никакой роли.

— Все, что я хочу знать, сын, — спокойно заявила его мать, — нравится ли она тебе, любишь ли ты ее, собираешься ли ты на ней жениться, чтобы дать Ким возможность уйти?

Он резко обернулся к Ким:

— Вы не могли бы выйти, мисс Пейтон? Хотя моя мать изо всех сил делает вид, что вы член нашей семьи, я-то отлично знаю, что это не так. Я просто плачу вам за работу по дому, а не за то, чтобы вы присутствовали на семейном совете.

Ким встала и направилась к двери.

— Оуэн, — упрекнула его мать — ты не должен так с ней разговаривать, я тебе запрещаю. Ты даже не представляешь…

— Миссис Ланг! Пожалуйста…

Мать Оуэна поняла, о чем ее просит Ким. Она пообещала ей, что ни словом не обмолвится Оуэну про секрет Ким.

Уязвленная до глубины души, девушка пошла в сад.

— Что стряслось? — спросила ее Дафна. — Опять придирался к тебе? И при родителях тоже?

Скоро миссис Ланг тоже вышла к ним в сад. Похоже было, что ей не удалось смягчить сердце своего сына. Дафна и Хэмиш пригласили всех к себе на бокал вина, и вечер прошел очень приятно, хотя Оуэн, которому волей случая пришлось тесниться на одной кушетке с Ким, почти все время молчал.

Родители Оуэна остались до раннего вечера следующего дня. Утром Оуэн возил их кататься на машине, Ким же настояла на том, что останется дома и приготовит обед. Кэнди вернулась возбужденная, полная впечатлений, с мороженым и конфетами — бабушка с дедушкой очень ее баловали, усугубляя неудовольствие родителя.

Уезжая, бабушка Кэнди крепко поцеловала Ким. Ее муж обменялся с ней теплым дружеским рукопожатием. Кэнди обняла их по очереди и обещала писать и рассказывать обо всех своих друзьях, особенно, конечно, о Ким.

Когда они уехали, Кэнди стала бесцельно, словно привязанная, болтаться по дому за Ким. Она не осмеливалась подходить близко к отцу — он был в ужасном настроении — и, устав от наполненных радостным волнением последних двух дней, рано легла спать.

После шума и суеты выходных, приятно было, что в доме снова воцарились тишина и покой. Ким убиралась в кухне, когда в проеме двери возник Оуэн. Он прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди, с очень циничным выражением лица.

— Итак, мисс Пейтон, судя по вашему поведению во время визита моих родителей, они вам понравились и вы хорошо провели время.

— Да, спасибо, мистер Ланг.

— Они, в свою очередь, как будто тоже прониклись к вам симпатией. Я заметил, как вы заискивали перед ними — видимо, старались понравиться им в качестве будущей невестки.

Тут Ким не выдержала. Она бросила тряпку на пол, протиснулась мимо него и бегом кинулась в свою комнату. Вытащив чемоданы, начала бросать в них одежду. Слезы застилали ей глаза. Все, она должна от него уехать! Он разбивает ей сердце! Она была так подавлена, что почти не понимала, что делает.

Услышав на лестнице торопливые шаги Оуэна, Ким кинулась к двери, чтобы запереть ее, но он успел просунуть в дверь ногу и легко выиграл баталию. Оуэн вошел в комнату:

— Что вы делаете?

— Собираю вещи. А на что еще это похоже? Я не намерена дольше здесь оставаться. Я никогда не встречала такого человека, как вы, — неблагодарного, бесстыдного…

Он вспыхнул.

— Как вы сказали, бесстыдного? — Он подошел к ней, всем своим видом демонстрируя угрозу. — Бесстыдного? — Взяв ее за плечи, он резко развернул ее к себе лицом. — Все, мисс Пейтон, вы меня довели, это была последняя капля! Я многое от вас терпел, с тех пор как вы объявились в моем доме несколько недель, хотя мне кажется — несколько веков назад. Я терпел ваше непослушание, вашу дерзость, вашу непозволительную грубость. Вы смели отвечать мне в таком тоне, что, если бы кто-то из моих подчиненных на работе осмелился бы со мной так заговорить, он был бы уволен немедленно. — Его пальцы глубоко впивались в ее тело, оставляя красные отметины. — Вы надерзили мне, когда у меня в гостях была моя подруга! Вы нагло себя вели, когда у меня гостили родители, а теперь, когда они уехали, вы снова принялись за старое. Все это время я терпел ваши выходки, сдерживался, и вам все сходило с рук. И после всего этого вы еще смеете называть меня бесстыдным! Хорошо, отлично, раз вы меня в этом обвиняете, то я сейчас покажу вам, каким бесстыдным могу быть! — Он обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе. — Вот что бесстыдник делает с женщиной — он пользуется ее слабостью и с помощью своей превосходящей мускульной силы принуждает делать то, что он хочет. И сколько бы она ни сопротивлялась, вот как вы сейчас, он легко побеждает!

Он безжалостно целовал ее, затяжными, жестокими поцелуями, которые преследовали только одну цель — побороть ее сопротивление и подчинить его воле. Он использовал все средства, какие были в его распоряжении, чтобы преодолеть ее отвращение, и когда он наконец почувствовал, что она сдалась и тело ее обмякло, признавая свое поражение, отпустил ее. Он сделал это так неожиданно, что она не удержалась и ничком упала на постель.

Он стоял над ней, уперев руки в бедра, тяжело дыша, в глазах его сверкало торжество победы. Теперь она испугалась не на шутку — если он притронется к ней хотя бы пальцем, у нее больше не хватит ни сил, ни желания сопротивляться тому, что он захочет с ней сделать.

Но он неправильно истолковал страх, мелькнувший в ее глазах.

— Не волнуйтесь, дорогуша, — даже теперь голос его был полон сарказма, — я не стану приводить в исполнение свое намерение. Я не стану опускаться до изнасилования — как ни велик соблазн! — Последние слова он выкрикнул ей в лицо, развернулся и вышел из комнаты.

Ким лежала на кровати без движения. Стемнело, но девушка все еще не двигалась. Спустя некоторое время она с трудом поднялась и распаковала чемоданы, потом снова легла, но не уснула.

Итак, положение ее ухудшилось. Как она может оставаться в его доме после того, что произошло сегодня? Как она может уехать, бросив Кэнди? Как она может притвориться, что живет по-старому, когда все так изменилось?

Прозвонил будильник, и Ким, с трудом стряхнув с себя сон, вдруг с ужасом подумала, что скажет или сделает Оуэн, когда увидит ее утром за завтраком. Но она напрасно волновалась. Бросив на нее беглый безразличный взгляд, он, как обычно, спрятался за утренней газетой. Так что болтала за столом одна Кэнди, пока ее отец не уехал на работу.