Голубиная книга 2 - Ирина Боброва

знак какой подать?» Порылся в карманах, но ничего не обнаружил. Карманы — то, они ближе к вечеру наполняются, штаны вниз тянуть начинают, а с утра — то в них Шиш да Ишишка не кувыркались. Снял тогда царь с пальца перстенёк, что у Лешего в споре выиграл, и вниз бросил, а сам стоит и смотрит, куда он упадёт. Оказалось, не туда смотрел Вавила, перстень в аккурат ему на макушку приземлился, стукнул больно и рядом на ступени упал. «Вот ведь чертовщина какая», — посетовал царь. Поднял он со ступени перстень, снова вниз бросил, а сам голову задрал и смотрит: точно, сверху летит, камнем рубиновым сверкает. Вавила сообразил отбежать в сторону, перстенёк снова вниз полетел. Покачал головой царь — батюшка, встал поодаль, ступенек на десять выше, и наблюдает, откуда тот появится. Приготовился, как камень сверкнёт, подбежать да руку протянуть. Негоже драгоценностями, пусть и простенькими, раскидываться, не по — хозяйски! Но не угадал царь, в третий раз перстень не прилетел, вместо него на ступени книга упала. Обычная такая, ничего особенного, обложка серая, листы пергаментные, исписанные мелкими буковками. Поднял её царь, в руках повертел, полистал, но прочесть ничего не смог: буквы непонятные и будто движутся, одна на другую громоздятся, плывут, меняются. Хмыкнул Вавила, подивился — к чему такая вещь бесполезная? — да и запустил книгой в сторону. И тут же отскочил, ожидая, что сейчас круг опишет и согласно законам этого странного места, точнёхонько в спину стукнет. Но далеко отбежать не успел, вместо книги с диким воем туша змеиная пронеслась, царя протаранила. Едва несчастный за длинную шею уцепиться успел, не то сам бы с лестницы сверзился.

Приземлились десятью пролётами левее. Вавила на ноги встал, головой потряс, лысину почесал. Посмотрел, с кем его случай свёл, обрадовался:

— Горыныч! Дружок! Ты как сюда попал?

— Какой мы тебе Горыныч?! — прошипела одна змеиная голова.

— Скарапеи мы, — вторила ей другая.

— И живы ли, мертвы ли — не знаем, не ведаем, — грустно закончила третья.

— Да уж, тут и вправду не поймёшь, где верх, где низ, где жизнь, а где смерть, — вздыхая, согласился царь. — Всё смешалось, всё нарушилось.

А змеиня трёхголовая на это и отвечает:

— Летать тут, конечно, сложно, но я не о том. Уж кушать больно хочется, а ты первый из встреченных!

— Ох, и пообедаем сейчас! — Поддержала среднюю голову левая, облизнулась да на Вавилу так нехорошо посмотрела, плотоядно прямо!

— Ложись, девочки! — Заорала, выбиваясь из темы, правая змеиная голова и Скарабея, подхватившись, взмахнула крыльями.

Вавила, оглянувшись, оторопел так, что пригнуться не успел: летит знакомая серая книжонка, да быстро так, словно из катапульты запущенная. И в размерах изрядно увеличилась. Без головы бы остался, да змеища царя схватила и в последний момент на спину закинула.

— Скарапея, спасибо тебе за спасение, — придя в себя, поблагодарил Вавила.

— Да не за что, для себя стараемся, — получил в ответ. — Думаешь, легко на пустой желудок тут кульбиты да бочки наворачивать?

— А энто — то зачем? — Удивился царь — батюшка.

— А чтобы в крутое пике не уйти. Тут же пространство на манер центрифуги крутится, вот и мы тоже крутимся. А что, хочешь жить, куда деваться? — ответила змеища и быстро — быстро крыльями замахала. — Узнать бы, кто нас сюда вызвал — живьём б сожрали! И книга ещё эта никак орбиту не сменит, всё за нами гоняется. Хорошо, больше ничего нет, а то увёртываться б замучились от предметов, — порадовалась Скарабея, да видно, раньше времени: тут невесть с какой стороны колечко царево вылетело. Звякнуло, стукнувшись о змеиное крыло и где — то меж чешуек застряло.

Вот мелочь мелочью супротив такой туши, а ведь как развернуло! Свист да вой поднялся, Скарапею закрутило винтом, вниз поволокло. В центрифуге любые вещи больше к стенам жмёт, а тут змея трёхголовая в самом стержне оказалась. Будто какому действию противодействие создалось, и змеища, а с ней и Вавила, до самого низа долетели. А может, то и не низ вовсе, а верх был? Кто его в лестничном пространстве разберёт?

Хотел царь — батюшка крикнуть, чтоб змея крылья расправила, да не смог: внутренности будто узлом завязало, а тут ещё сверху придавило чем — то тяжёлым. Будто он на змее седоком, а на нём ещё кто едет. А уж когда знакомая книга на голову со всего маху шлёпнулась, и вовсе не до разговоров стало. Теряя сознание, Вавила только и успел, что подумать: «Вот привязалась, проклятая!». Спал ли царь, в обмороке ли пребывал, неведомо, а только оно и к лучшему. Не видел он страшных харь, выплывающих из воздуха, воя и рычания не слышал, а если и пробилось что в погасшее сознание, то наверняка посчитал сном. Всё словно в туманном мареве происходило: вот — де сквозь хари призрачные пронесло змею, вот мрак беспросветный, а вот река огненная, красными языками дразнится. В другой раз сознание сверкнуло, и увидел царь такую картину: лежит Скарапея на груде костей, лапы раскинула, крылья распластала, шеи безвольные с груды вниз свешиваются. «Ишь, кушать ей нечего, — подумал Вавила. — Вон сколько народу извела, а всё жалуется, голодающая!» Рядом с ней, поближе к земле, богатырь распластался, без оружия, без доспехов. В рубахе, портах, на голове венок. Лежит, босые ноги раскинул. Лица не видно, только кудри золотые разметались по костям. «Запас видимо, — решил царь, — и меня в логово с той же целью притащила». Отметил, что мысли медленно текут, лениво. Голову приподнял, осмотрелся. Сам он внизу кучи сидит, ногами едва не в реку огненную влез, а в руке череп — голый рот скалится, мёртвые зубы на царских пальцах захлопнулись.

— Вот те раз, угораздило, — прошептал он, медленно отползая от берега. Посмотрел, что в руку попало, усмехнулся:

— Приснится же?

Черепушку в сторону отбросил, ноги от огня убрал, да снова в беспамятство провалился — дальше сны смотреть.

Только царь глаза закрыл, Скарапея в себя пришла. Смотрит вокруг мутным взглядом, понять ничего не может. Тут чует, за задние лапы кто — то дёргает. Она кое — как шеи вытянула, за спину заглянула, а там чертей с десяток. Копошатся, цепями гремят, сети растягивают. Сами скачут, кувыркаются, от радости в ладоши хлопают. Веселятся рогатые, приговаривают: «Знатная добыча!». У змеи три головы, и головокружение в три раза сильнее, чем с одной — то. Вот и не противилась она нападающим, потому как соображала медленно. Пока поняла суть происходящего, черти её в сеть упаковали. Встрепенулась Скарапея, огнём из