От матроса до капитана. книга 2 - Лев Михайлович Веселов

понижении в должности до матроса первого класса, без объяснения причин, старпом объявил мне утром, и посоветовал на этот раз подать заявление, датировав предыдущим днем. Я написал его тут же, он, не глядя, подписал и поставил ту же дату.

— Иди, собирайся. Сдашь все боцманское имущество Кудряшеву по списку, не забудь проверить и расписаться. В кадрах из штанов не выпрыгивай, сиди и жди, когда позовут.

Волнения особого не было, я верил старпому, капитанский стаж у него был больше, чем у Сейдбаталова, он прекрасно знал, что делает, и уже вечером я выехал домой.

Так закончилось пребывание на моем первом после окончания училища судне. Счастливого конца не получилось, но почему-то было убеждение, что эти два года не прошли даром. Как показали дальнейшие события, полученный опыт, как плохой, так и хороший, пойдет на пользу.

Наступало время подняться на палубу судна уже в новой должности, и я не сомневался в том, что к этому готов.

* * *

Инспектор по кадрам протянула Велеву трудовую книжку со словами:

— Проверьте, пожалуйста, записи в трудовой книжке. Все ли записано правильно?

На раскрытой странице он прочитал короткую запись на государственном языке:

2003 г. 04. 22 Окончание трудового договора. В разделе основание — кк. 03–21.04.03.

Внизу почему-то значилось: Пенсионный отдел и подпись инспектора.

Механически он пролистал страницы и остановился на разделе "Сведения о награждении".

Последняя тридцать пятая запись датирована 1989 годом. Он усмехнулся. Выходит, в советское время он работал так, что поощрялся более чем раз в год, а вот при капитализме не заработал ни одной благодарности, и это при многих буксировках, успешных спасательных и ледовых операциях. Правильно сказал один из капитанов, плавающих последние годы под иностранными флагами:

— При капитализме нужно работать, не совершая подвиги в прямом и переносном смысле. Наградой за труд хозяин считает выплаченную в полном размере зарплату согласно договора. Остальное его просто не интересует.

Выходило, что его компаньоны по фирме считают так же. А впрочем, они не виноваты, бизнес есть бизнес, чем они хуже иностранных судовладельцев? Однако он решил попрощаться с теми, с кем проработал много лет.

На прощальном обеде было сказано немало хороших слов в его адрес, которые уже почти не доходили до сознания. По многолетней привычке Велев держался, как на капитанском мостике, не показывая того, что происходило сейчас в его душе, а когда все закончилось, вновь почувствовал боль в сердце и принял нитроглицерин. Домой его отвез старший сын, который, понимая состояние отца, пытался взбодрить рассказом об очередной рыбалке. Жена, внимательно посмотрев ему в глаза, обняла и, сдерживая слезы, повела в сад, где попросила помочь посадить рассаду горячо любимых ею цветов. Он даже рассмеялся при мысли, что теперь вся его трудовая деятельность будет состоять из работ в саду да по хозяйству.

— Ты что это смеешься? — с недоумением спросила жена.

— Вспомнил, как Уинстон Черчилль ответил парламенту, когда его отправили на пенсию:

"Если вы думаете, что я буду только возиться с цветами в саду, то глубоко ошибаетесь. На свете есть еще виски, и держитесь, когда я напишу мемуары".

— Я тебя поняла, — улыбнулась жена, — вот и пиши, а за остальным дело не станет.

Ее слова словно отрезвили его. Действительно, что он рассопливился? Ведь давно готовился к этому, другого-то ничего не оставалось, к тому же и здоровье стало сдавать. Вот и председатель медкомиссии напоминала, что после апреля этого года она ему "добро" не даст, а апрель кончается, придется идти "сдаваться", как он любил говорить в таких случаях.

— Апрель, апрель! — Он выпрямился и быстро пошел в дом.

— Вот неугомонный, — пробурчала жена, — никак не успокоится.

Велев открыл стол, достал трудовую книжку и пробежал страницы. Как же это он сразу не сообразил? Мистика, какая — то! Пришел в пароходство 6 января 1959 года, сошел с последнего суда 6 января 2003 года. Получил первое назначение помощником капитана 22 апреля 1961, а закончил трудовую деятельность 22 апреля 2003 года! Нет, здесь без провидения не обошлось. Такая закономерность не случайна. Вот что значит судьба!

На душе неожиданно стало совсем спокойно. Значит, еще поживем и еще кое-что полезное сделаем за оставшиеся годы, подумал он, словно получив благословение

* * *

ПЕРВЫЕ ВАХТЫ НА "ВОРМСИ"

Зимний Таллин всегда был удивительно похож на иллюстрации книги рождественских сказок. Даже если бы не украшали елок на его улицах и витрины магазинов, белый пушистый снег на деревьях скверов, крышах домов делал его нарядней и миниатюрней, отчего он выглядел словно игрушечный. В преддверии Нового года люди становились приветливей, добрее, выводили на улицы детей — полюбоваться световыми гирляндами, огнями витрин. Пока шел от вокзала на автобус через Ратушную площадь, предпраздничная атмосфера окончательно успокоила меня, и я подумал, что это символично — в Новом году начинается новая жизнь.

Когда на другой день после обеда пришел в отдел кадров, все готовились встречать праздник, в украшенном гирляндами кабинете инспекторов накрывали стол, и Дорофеева, с неизменной папиросой во рту, встретила улыбкой.

— Вот, смотрите, что значит, человек правильно понимает службу, — произнесла она, указывая на меня. — Другой бы спокойно отгулял праздники, и явился числа третьего, а он прямо с дороги примчался. Оставь свои документы на столе и отправляйся к теще на пироги. С сегодняшнего дня ты на выходных, но долго гулять я тебе не дам. Если поедешь в свой Питер, то третьего обязательно возвращайся, у начальников к тебе серьезный разговор, а чтобы голова зря не болела, знай — особо ругать тебя, не будут. Так что с Новым годом тебя и твое семейство.

Юрьевы, а их в Таллине было немало, отмечали праздники всегда все вместе, шумно и весело, и задумываться над тем, что готовит мне начальство, было некогда. Праздники пролетели быстро, а третьего утром позвонили, что меня ждут в кадрах к четырнадцати часам.

В кабинете, куда меня привела инспектор, шепнув: "Расслабься, не съедят", сидели знакомые мне начальник ОК Михайлов, начальник службы мореплавания, капитан — наставник Гуревич и два незнакомых капитана. Указали на стул напротив, и я понял, что разговор будет серьезным.

Дорофеева стоя зачитала мое еще короткое личное дело, перечислила заслуженные за два года плавания грамоты и благодарности и, завершая представление, огласила радиограмму с судна:

ПАРТИЙНАЯ ЗПТ КОМСОМОЛЬСКАЯ ОРГАНИЗАЦИИ РЕКОМЕНДУЮТ ЗПТ

АДМИНИСТРАЦИЯ ВАШИМ ПРЕДЛОЖЕНИЕ СОГЛАСНА ТЧК

КМ СЕЙДБАТАЛОВ.

Воцарившееся непродолжительное молчание прервал начальник ОК: — Трудно плавать с Сейдбаталовым?

Отрицать было бессмысленно, что делается