Хмурь - Ирина Лазаренко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 79
Перейти на страницу:

Другое дело, что вокруг творится какая-то мракотня, и совершенно непонятно, кем быть безопасней, хмурем или безвестным бродягой, случайно подвернувшимся не в меру ретивым стражникам.

По грязной миске было размазано что-то вроде варёной ветоши, воняющее землей и жиром. Со всех сторон активно чавкали и хлюпали. Меня замутило.

– А ты? – заискивающе пробормотало рядом. – Гнездовищенский или нет?

Краем глаза я видел, конечно, как патлатая тень движется ко мне вдоль стенки, подволакивая ногу. По голосу выходило, что тень – парнишка-недолеток, не намного-то моложе меня, наверное.

Мотнул головой, не оборачиваясь к нему. Авось позудит да уберётся обратно.

– А хорошо тебе тогда, – завистливо протянул парнишка. – Раз не тутошний, так можешь и выпутаться. А нам-то надежды нет.

Я покосился на патлатую тень.

– А ты чего сделал? – зачастила она. – Своровал чего? Так я подскажу, чего говорить. А сам знаешь, чего говорить?

Я снова мотнул головой, но посмотрел уже повнимательней. Ведь даже если парнишка даст плохой совет – это хоть какая-то да ясность.

– А я подскажу, – повторил он. – Подскажу. А ты жрать-то будешь?

Руки, покрытые грязью и бородавками, потянулись к моей миске, касаться этих рук не хотелось, потому миску я быстренько поставил между нами. Сам я после болезни всегда зверски голоден, да и вообще на аппетит не жалуюсь, но не настолько же, чтоб жрать варёные тряпки!

Интересно, сколько времени пройдёт, пока они перестанут казаться мне омерзительными? Сколько времени тут провел этот парнишка и другие узники?.. Мельком мазнув взглядом по сторонам, я увидел пару завистливо прищуренных глаз и два беспокойно дергающихся носа, ощутил исходящие от них волны жадного голода, безрассудного, на грани потери всего человеческого, и по спине моей пробежали мурашки. Сразу вспомнились истории про военные и послевоенные голодные времена, про съеденные ремни, кору, крыс, детей и…

С хлюпаньем втянув содержимое моей миски, парнишка утер рот рукавом, подтянул поудобнее негнущуюся ногу и затараторил:

– А значит, вот чего: я Вожжа, меня тут все знают, я часто сюда попадаю и все порядки просёк, а только в этот раз мне уж не выбраться, но то ты в голову не бери, ты другое в голову бери. Ты вот чего: говоришь, не гнездовищенский, а в Подкамне-то бывал? Или в Порожках? Только если в Подкамне, то не в приграничном, не в тутошнем, а чтобы подальше, чтобы знать, чего там как, а? Бывал?

– Доводилось, – голос мой продрог и походит на верещание колпички, но Вожжа понимает.

– А и хорошо. – Он утирает рукавом нос, наклоняется ближе, обдает меня вонью грязного тела, гнилых зубов, вареных тряпок. – Тогда и говори, что ты оттуда, ну, из Подкамня или где бывать приходилось, что звать тебя так-то, жил там-то, в землях такого-то. Дознаватери будут невзначай расспрашивать про тамошний край, знают-то они много, а ты сиди и слушай, когда правду говорят, а когда нет. И только словишь, чего они скажут неправильно – сразу влезай и говори: вот это не так, а вовсе эдак. Они если поймут, что ты не просто балаболишь, а знаешь, чего там и как – оставят пока в покое, побоятся мордовать.

Вожжа умолкает.

– И что тогда? – тороплю я.

– Живой и целый будешь тут сидеть, вот что тогда, – пожимает плечами Вожжа и косится на свою не сгибающуюся ногу.

– Долго? – на всякий случай уточняю я, уже понимая, что дело гиблое.

С чего я решил, что этот несчастный паренек подскажет мне, как выбраться отсюда?

– Долго, – «успокаивает» Вожжа. – Им не до тебя будет. Когда-нибудь вспомнят, сочинят вопрос в Подкамень, но пока составят, пока отправят, пока ответ придет, а может, и не придет. С год еще поживёшь, не боись!

Я оглядываюсь вокруг, представляю год жизни в этом славном месте и думаю, что лучше мне, пожалуй, немедленно и очень громко сознаться в потраве колодцев и пророчествах про кровавые луны, чтобы меня вздернули быстро и без затей.

Вожжа, напоследок бросив: «Ты спрашивай, если чего», поднимается на ноги, сильно кренясь на один бок, и ковыляет к решетке, пропихивает миску ребром наружу, в подставленную тележку. Короткое оживление, вызванное едой, проходит, узники снова забиваются в тени. Кто-то бормочет, задабривая духов жилья, как будто в таком месте они могут быть, из другого угла слышен негромкий оживленный спор, похрапывание и стоны страдания, и ругань, и почесывание. Откуда-то несётся стук камчёток, то ли из соседнего застенка, то ли из стражничьего закутка.

Я не знаю, сколько сижу, глядя, как ползёт пятно света по грязному полу, а потом издалека прорастают тяжёлые шаги – буц, буц – при звуке которых всё остальное понемногу затихает.

– Этого – сюда.

Чувствую на себе колючий взгляд, вижу толстый палец, наставленный на меня из-за решётки. Не стражник – дознаватерь. Я никогда их живьем и не видел, но кто еще это может быть? Один из тех, кого мы, хмури, должны были лишить работы, думаю я и не к месту начинаю хихикать. Чудная штука – жизнь.

Дверь открывается, два стражника остаются у двери, один заходит внутрь. Узники расползаются, как маленькие кочки Хмурого мира, когда на них никто не смотрит. Стражник машет мне подбородком, я поднимаюсь и иду к дознаватерю. Он высоченный, у него вислые багровые щеки и большое пузо, которое он пытается скрыть под плащом. Наверное, жарко. Мои ноги затекли, пока я сидел под стенкой, и теперь им щекотно, словно маленькие кочки окружили меня со всех сторон и при каждом шаги бодают хохолками под коленки.

Далеко меня не уводят – сажают за стол в стражничьем закутке. Дознаватерь не достает ни дощечки с писалом, ни пергамента с пером, грузно опускается напротив, складывает большие ладони на столешнице. Я смотрю на его толстые красные пальцы, на доски стола, затертые до того, что нельзя различить их начальный цвет, на свечные огоньки, которые делают стражничьи тени на стенах диковинными, огромными. И думаю: надо послушать совета Вожжи и сказать, что я – рыбалка или рудокоп родом из Подкамня.

Кем еще мне представляться, мракова мать? Не хмурем же! Даже если я идиот и всё понял неправильно, даже если земледержец не переменил своих взглядов на хмурей – дознаватери достаточно сильно нас невзлюбили за минувшие месяцы, чтобы этот вот мужик захотел уморить меня просто так, по собственному почину и велению души.

– И откуда ты у нас взялся?

Голос у дознаватеря глухой, сиплый. Не говорит, а шипит или шепчет, и оттого его слова кажутся зловещими, ловушечными.

– Из Подкамня я, – бурчу, не поднимая головы, стараюсь подражать говору рыбалок.

За рудокопа точно не сойду, а больше ничего мне не придумалось.

– Имя! – рявкает дознаватерь и хлопает ладонью по столу, я от неожиданности подпрыгиваю, отшатываюсь, с перепуга смотрю прямо в блестящие выгнутые стёкла под его мохнатыми бровями и брякаю первое, что в голову приходит:

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?