Альв - Макс Мах

— Я понимаю, — кивнул конунг. — Сюда ты возвращаться не собираешься?

— Я сказал, — коротко и ясно ответил ее мужчина.

— Что ж… — конунг кивнул и сделал жест рукой.

Один из его приближенных тут же подал ему пергаментный свиток, перевитый шелковыми лентами с печатями цветного воска.

— Эта грамота дарует тебе, Арбот, титул графа. Ты старший в роду, и если ты не конунг Ицштед, то ты граф Ицштед, и вот твоя графская цепь, — с этими словами конунг протянул Йепу грамоту и цепь, которую ему подал все тот же человек из свиты.

— Зачем мне все это? — ее мужчина посмотрел на грамоту и цепь и перевел взгляд на брата.

— Считаешь, я поверю, что ты простой учитель фехтования? — горько усмехнулся Блетанд. — Не знаю, какой титул там, на континенте, ты носишь, Арбот, но думаю, такие женщины, как леди Альв, за обычных мужчин замуж не выходят. Разве нет?

— Если ты прав, то, тем более, зачем мне этот титул?

— Чтобы никто не упрекнул меня в том, что я узурпировал трон, — объяснил конунг. — Если ты принял титул, значит все между нами в порядке.

— Я понял, — кивнул Яков, — зачем это нужно тебе, но зачем это мне?

— Я оплачу ваш проезд на континент… Дам денег в дорогу. У вас ведь нет с собой достаточно денег?

— То есть, ты предлагаешь цену?

— Не только, — покачал головой конунг. — Как знать, вдруг тебе все-таки приспичит вернуться? На этом берегу тебя всегда будет ждать теплый прием. Тебя и твою семью. Твоих детей. Титул, к слову, наследственный. Безземельный, но высокий. К тому же признает твое происхождение, в любой стране, тут или там.

— Ладно, уговорил, — согласился Йеп, который и сам, наверняка, понимал, что Скулнскорх следует покинуть с миром, а графский титул и деньги будут на континенте отнюдь не лишними. — Пусть, тогда, твои люди договорятся с капитаном о каюте в кормовой надстройке.

— Ицштедам все самое лучшее, — с явным облегчением улыбнулся конунг.

Йеп кивнул брату и, словно, почувствовав ее взгляд, оглянулся на Альв.

"Ну, да, Йеп! Ты прав, я и есть самое лучшее в твоей жизни. Сам сказал!"

2. Одинсдаг[38] (среда), второй день месяца белтайн[39], 1611 года

В мире, в котором Яков прожил большую часть жизни, Северное море[40] окружено со всех сторон: на юге германские государства — всякие там шлезвиги и гольштейны — на востоке Дания, на западе — Англия и Шотландия. И только на севере кольцо земель размыкается, открывая широкое окно в Северную Атлантику и арктические моря. Однако здесь, в его родном мире, Немецкое море заперто с севера Скулнскорхом — большим островом, имеющим чуть больше ста миль с запада на восток и несколько меньше — севера на юг. Соответственно, ос новные направления торговой навигации сильно зависят от того, из какого порта отплывают корабли. Так что, из Ховахта, находящегося на южном побережье Скулнскорха, корабли обычно идут в Данию или в Германские государства. Не был исключением и тот флейт, на котором путешествовали Яков и Альв, направляясь в богатый ганзейский город Гамбург, а Гамбург, что характерно, в обоих мирах стоит на реке Эльбе, что значительно южнее Дании и едва ли не в самом сердце северогерманских земель.

Весенняя погода не радовала. Над Немецким морем, которое моряки с "Пилигрима" чаще называли Норде, практически непрерывно висели тяжелые темно-фиолетовые тучи, то и дело разряжавшиеся дождем, а то и снегом. Погоды стояли холодные — во всяком случае, по утрам Яков несколько раз видел на палубе нерастаявший снег и изморозь на такелаже, — но ветры дули умеренные, и штормило нечасто и несильно. Трехмачтовый флейт, на который они поднялись в Скулнскорхе, шел сложным курсом, пытаясь по возможности идти в виду берегов и не совершать длительных переходов по открытому морю. Так что поездка Якова и Альв затянулась почти на месяц, но, с другой стороны, путешествовали они со всем возможным в их положении комфортом, занимая лучшую и самую просторную каюту в кормовой надстройке. У них имелась даже более или менее нормальная кровать, на которой можно спать вдвоем. С едой тоже не было проблем, так как флейт то и дело заходил в порты, где можно купить свежее мясо, — в основном, баранину или свинину, — отличные колбасы и ветчину, которыми славится север, среднего качества желтый сыр, маринованные миноги и копченый палтус, белый хлеб и темное пиво. Еще Яков покупал — благо денег от щедрот брата хватало на все — красное вино из южных стран, польскую водку и привезенный из-за океана табак. Альв нравился запах табака, и, когда он курил трубку, она смешно принюхивалась, различая в табачном дыме, по ее же собственному утверждению, множество оттенков, о которых Яков даже не подозревал, хотя и у него нюх был совсем неплох. Большую часть времени они проводили в каюте, разговаривая или читая друг другу книги, купленные еще в Ховахте, или рассматривая карты континента — целых две — приобретенные в той же книжной лавке. Все это, разумеется, за вычетом времени на сон, любовь и еду. И все-таки путешествие оказалось весьма утомительным занятием, — как физически, так и эмоционально, — и оба были рады, когда "Пилигрим" ошвартовался наконец в Гамбурге.

Юный Арбот Ицштед нигде, кроме нескольких городов Скулнскорха, не бывал. Яков Свев бывал много где, да и образование получил совсем неплохое. Тем не менее, ганзейский город, находившийся на самом пике своего могущества, произвел на него сильное впечатление. И то сказать, на побережье Немецкого моря главными торговыми городами являлись Гамбург и Кельн. Дальше к западу находился Амстердам, а на востоке, на побережье Остзее, неофициальная столица Ганзы — Любек.

— Начнем с банка, как думаешь? — спросил Яков, когда они с Альв сошли наконец на берег.

— Как скажешь, Йеп! — улыбнулась Альв. — Ты же знаешь, я всего лишь слабая женщина. Ты мужчина, тебе и решать.

Эту игру Альв начинала уже не в первый раз, прекрасно понимая, что Якова на мякине не проведешь. Он-то ее знал, как знал и то, что виверна не может быть слабой женщиной по определению. Тем не менее, он всегда шел ей на встречу и потакал даже самым никчемным ее слабостям, принимая среди прочего и игру в "слабую женщину". Ему это было приятно и необременительно. Ее — забавляло, что тоже неплохо.

— Что ж, тогда пойдем в банк, — кивнул он, любуясь ее улыбкой.

"Как там говорили древние? Бесконечно можно смотреть на огонь, воду и лицо любимой женщины? Так и есть!"

Но, как бы ни нравилось ему смотреться в эти прозрачные голубые глаза или наблюдать за тем, как плавно движутся эти идеального рисунка карминовые губы, Яков являлся, прежде всего, человеком дела. Таким его создали боги, таким сделали его воспитание и опыт. Поэтому он все-таки оторвал взгляд от лица Альв и повел женщину к зданию банка[41], о существовании которого они узнали еще на корабле. Банк братьев Беренберг существовал чуть больше двадцати лет, но успел уже заслужить определенную репутацию, ставившую его вровень с ломбардскими и еврейскими менялами и заимодавцами. И, значит, именно оттуда следовало начинать путешествие по континенту. Блетанд от щедрот своих дал Якову в дорогу две тысячи золотых гулденов[42], но таскать при себе сундучок с четырьмя килограммами золота было бы обременительно, да и опасно.