Солнце для отшельницы - Анна Аленина

Наконец она не выдержала, развернулась и внимательно посмотрела на него. Он жадно прильнул к ее губам. И это было блаженство, такое знакомое и такое всегда неожиданное.

Вечно плыть по этой таинственной ночной реке, по руслу широкого любовного потока, разве не это – счастье?

…От прикосновения ее губ он очнулся и понял, что незаметно побывал в райских кущах сна. Он все еще притворялся спящим, но видел сквозь ресницы, как над ним с улыбкой склонилось прекрасное лицо, обрамленное венецианскими завитками волос, а стены комнаты пылали розовыми всполохами зари, исполненными самых радужных обещаний.

– Ну скажи, наконец, куда ты ее спрятал?..

Он расплылся в блаженной улыбке и достал из-под подушки бриллиантовую сережку. Вспыхнул радужный огонек.

– Солнце мое!

Индейцы давно ушли из Бобровой долины, но природа осталась той же, и, как всегда, принарядилась к празднику. Среди елей и сосен взрывались веселые красно-желтые фейерверки кленовых листьев, текли широкие полосы плакучих ив. Прозрачным светло-желтым водопадом были укрыты потаенные уголки долины.

Ночью ничего этого не видно. Зато слышно, как бубнит горная река Пармагоса, а если отойти от нее к небольшой запруде, можно различить негромкую возню, треск, шлепки по воде и протяжный свист. Это готовится к зимнему сезону семья канадских бобров. Каждый год вода прибывает, и приходится наращивать пол, чтобы не попасть в беду при бурном половодье.

Отец старательно промазывает стенки старой хатки илом и глиной. Снаружи трудится хозяйка, укладывая ветки ольхи и березы в наружную стенку, отдавая распоряжение отпрыскам ударами хвоста и ласковым свистом. Боб рята радостно бросаются на помощь. И вот через полчаса возле молодой ивы валяется целая куча веток, нарезанных крепкими зубами.

Не удержаться от соблазна, и вместо работы молодняк с аппетитом хрумкает строительный материал. Это безобразие могло бы длиться долго, если бы ссора из-за самых сладких побегов не закончилась вмешательством строгой матери. Один честно берется за работу: тащит охапку веток в убежище, вырытое под берегом. Будет чем перекусить в темные холодные дни. Другой таскает хворост по веточке, съедая половину по пути. Но вот раздается свист отца: ночная смена закончена.

Сегодня семья славно потрудилась. Удалось подтащить к дому длинный тяжелый толстый осиновый ствол. Он был перепилен и сброшен на землю еще в середине лета, и каждую ночь коллективными усилиями продвигался на несколько метров ближе к запруде. Сегодня, наконец, бревно оказалось на месте и может гарантировать защиту на случай весеннего половодья.

Остается обмазать и укрепить его ветками. Шлепок плоского хвоста, шум брызг, и через минуту лишь круги на воде могут указать на место, где находится парадный вход бобриного особняка. А через пару минут и кругов не будет, и потянется по тихой воде из ивовых зарослей белый густой туман.

Ночная мгла ушла за горы, и над Бобровой долиной раскрылось бескрайнее прозрачное сентябрьское небо, обещая ясный, счастливый день индейского лета.

В гуще старых елей на берегу запруды послышался слабый шорох. Из укрытия, пригнувшись, выскользнула маленькая фигурка в камуфляжном комбинезоне. Она сбросила на землю перчатки, стянула капюшон и обернулась миниатюрной девушкой, которая принялась разбирать и укладывать блестящие черные волосы, протомившиеся всю ночь в тесноте капюшона.

– Поздравляю вас, мисс Софья Романова, сегодня вы мерзли не зря! Бревно – в двух шагах от бобровой норы, а вы – в двух шагах от своей публикации! Итак, Джек и Джилл укрепляют свои позиции в местном экотопе, а Том и Джерри скоро станут совсем большими! И вы, дорогуша, скоро прославитесь на пару с Чарли! Все боброведы мира будут вам завидовать и присылать свои рукописи на рецензию. Ну, эту часть общей работы я ему, пожалуй, уступлю!

Соня рассмеялась.

Да, после статьи в «Дженерал Байолоджи» под наш проект будет не стыдно просить солидный грант, не правда ли, Чарли? То есть, простите, Профессор Дуглас… Мы же делаем вид, что все остается по-прежнему, да Чарли? Ну что ж, если вы, Чарльз, предпочитаете прятки и пуще бобров боитесь дневного света, будем и дальше играть в докторантку и научного руководителя!

Соня вздохнула и, согнувшись, полезла назад в укрытие. Через минуту она выбралась наружу с маленьким ноут буком в руках и рюкзаком на плече. Аккуратно затянула молнию, и наблюдательный пост вновь обратился в незаметное сооружение, надежно скрытое за смолистой охраной елей. Бобры их не любят.

Девушка вынула из кармана плотно скатанный пакет и тщательно упаковала в него перчатки. Затем уложила футляр в карман рюкзака и плотно затянула клапан. Приблизила ладони к лицу.

Нет, кажется, запаха нет. Хотя она уже так привыкла к аромату бобровой струи, что, может быть, просто его не замечает…

Соня медленно побрела по тропинке, ведущей к биологической станции, продолжая воображаемый и бесконечный спор с научным руководителем.

– Разве не в нашу пользу говорит тот факт, что трудовой режим бобров постепенно смещается к утру?! Сегодня они ушли спать на час и тринадцать минут позже, чем позавчера! Это из-за возни со стволом, конечно. Они возводят укрепление как основу прочной оседлой жизни в Бобровой долине!

В пылу спора Соня не заметила, как свернула к подножию ближней горы. Всякое утро ноги сами вели ее в это место, откуда открывался прекрасный вид на окрестности.

Восходящая звезда науки, запыхавшись после долгого подъема, остановилась на маленьком плато.

Эта наблюдательная площадка давно стала любимым местом Сони. Часто приходилось коротать здесь скучные летние дни без Чарльза, пока подопечные объекты мирно отсыпались в своем полуподводном царстве.

Как-то ей пришло в голову пофотографировать свой объект с более высокой точки зрения, и она усердно облазила все окрестные возвышенности. Бобровая хатка со всякого ракурса оставалась все той же неказистой горой хвороста. Зато тут, на маленьком уступе, который солнце и ветер вырыли в склоне известнякового холма, хорошо видно дорогу в Ньюмонт.

Соня прислонила к каменной стене рюкзак и уютно устроилась в импровизированном гнездышке, примостив на коленях походный завтрак и термос с кофе. Можно угощаться, петь песни, мечтать и глазеть по сторонам сколько душе угодно. Вернее, в одну и ту же сторону…

Каждую минуту на отвороте с федеральной дороги может мелькнуть «ауди» стального цвета. Обычно Чарльз приезжает по субботам, но может появиться и сегодня. Он живет в Ньюмонте, а работает еще и в Голдривере, мотается туда-сюда каждую неделю. Не так-то легко ему выбраться к бобрам, хотя, кроме работы, его ничего не держит, семьей он не обременен…

Иногда он может выбраться и посреди недели, особенно, если пропускает субботу. И тогда каждый следующий день превращается в пытку ожидания. Легче знать, что его не будет до субботы, чем вот так напряженно вглядываться и вслушиваться, изнывая от неопределенности.