Карта царя Алексея - Николай Дмитриев

Персы, увидав идущие вразнобой казачьи струги, решили, что те в страхе бегут, и немедленно под громкие звуки труб и барабанов устремились в погоню. Но так продолжалось недолго. Едва казачья флотилия порядком отошла от берега, по команде атамана все струги враз повернули назад и, сблизившись, открыли огонь по персам из всех своих пушек.

Противник тоже начал стрелять, а когда расстояние стало совсем небольшим, на струги с высокобортных бусов посыпался град стрел. Поняв, что наступил решающий момент, Разин, следивший за ходом боя, закричал пушкарям:

– Бей зажигательными!

Такие снаряды у казаков были. Плотный хлопковый ком, пропитанный нефтью, закладывался в ствол, и на врага после выстрела летел целый клуб пламени. Пушки загрохотали с новой силой, и в воздухе повисли дымные следы огненных снарядов. Летели они не так далеко, как ядра, но из-за близости персидских бусов редкий из них не достигал цели.

Разинский струг ближе всех подошёл к бусу, украшенному большим флагом Мамед-хана, и удвоил огонь, добавив к нему частую стрельбу из самопалов. Казаки приготовились лезть на абордаж, но огненная пальба сделала своё дело, и на бусе Мамед-хана начался пожар.

Тонущее судно потянуло цепью соседнее, увлекая его за собой, и на персидских судах учинилась паника. Пользуясь возникшей у противника неразберихой, казаки стали поочерёдно обходить бусы, и хотя персы беспорядочно отстреливались из ружей и луков, это им помогло мало.

Головной струг подошёл вплотную к высокобортному бусу, и казаки, прежде чем лезть на палубу, начали бить персов заранее приготовленными длинными жердями с привязанными к их концам ядрами. Эти своеобразные кистени насмерть поражали оказавшихся у борта персов, и кое-кто из них, спасаясь от казаков, уже сам прыгал в воду, пытаясь доплыть до соседних бусов, которые, расклепав связывавшие их цепи, вразнобой покидали боевую линию.

После жаркой схватки на палубе бус был полностью захвачен, и казаки приволокли к Разину попавшего к ним в руки толмача[92]. Атаман, неотступно следивший за ходом боя, уже убедился, что победа казаков полная, и потому, немного отвлёкшись, мельком глянул на перепуганного пленника:

– Мамед-хан где?

– Он там, эффенди, там… – и толмач дрожащей рукой указал куда-то в море.

Разин посмотрел туда и увидел уже на приличном расстоянии паруса нескольких удиравших бусов. Это убегал бросивший свои суда Мамед-хан…

* * *

Боярин Василий поднимался по крутым ступеням винтовой лестницы Тайницкой башни с некоторой опаской. Приглашение зайти сюда могло обернуться по-всякому. Мало ли каким может оказаться «Государево дело»? Впрочем, до сих пор боярину как особо доверенному лицу приходилось лишь устно выслушивать переданный ему царский наказ, и если дело шло об отъезде из Москвы, то доклад о выполнении порой приходилось посылать и так: «Что, по твоему, великого государя, указу задано мне учинить, то учинено ж».

Как и следовало ожидать, начальник приказа Тайных дел был у себя наверху. Увидев боярина, он со всем почтением приветствовал гостя и только после того, как усадил боярина, сел сам. Какое-то время боярин Василий приглядывался к дьяку, прикидывая, зачем его сюда позвали, и лишь потом спросил напрямую:

– Почто звал?

– Дело есть важное, боярин, – дьяк малость помедлил и весьма многозначительно закончил: – Государь повелел наказ исполнить…

Услыхав такое, боярин напрягся. Он не ошибся. Ещё поднимаясь сюда, Василий предполагал, что такое могло быть. Зато теперь, когда стало ясно, зачем его звали, боярин перестал опасаться и со значением произнёс:

– Все мы должны исполнять наказы государя нашего со всем тщанием.

Дьяк согласно кивнул и перешёл к делу:

– Про Большой Чертёж ведомо?

– Ведомо, – уже догадываясь, о чём пойдет речь, подтвердил боярин.

Он знал, что присланная Годуновым карта «взнесена наверх» и сейчас под большим бережением находится в царском дворце. И тут дьяк несказанно удивил его. Он подозвал боярина к себе и развернул перед ним довольно большой свиток. Боярин увидел искусно исполненную карту Московии и, уже догадываясь, что это такое, вопросительно посмотрел на дьяка.

– Неужто Большой Чертёж?

– Он самый, – подтвердил дьяк и взялся за пояснения: – Сей чертёж точно показывает, что вдоль берегов Студёного моря можно достичь Китая. Больше того, казаки наши в многотрудных походах сделали это. Отчего и возникла сия карта. Государь наш сам расспрашивал казака Дежнёва, коий сумел найти проход меж нашей землёй и американской.

– Погоди, – перебил дьяка боярин. – Значит, морской ход есть не токмо в Мангазею, куда государь запретил плавать, дабы не показывать пути иноземцам, а и дальше?

– О том и речь, – дьяк строго посмотрел на боярина. – Скажу больше, иноземцы про этот ход давно прознали. Токмо из-за льдов ихним кораблям хода нет, да и наши поморы идут через льды на вёслах, а то и волоком. Оттого государь наказал выведать: точно есть ли свободный ход по Студёному морю. А касательно сией карты, боярин, надлежит тебе исхитриться и дать её срисовать твоему доброму знакомцу, Прютцу, который есть секретарь посольства свейского.

Не поняв что к чему, боярин ошарашенно смотрел на дьяка. Что до упомянутого дьяком Прютца – всё было ясно, знакомство то было заведено специально из дальних видов, но зачем показывать иноземцам карту, боярин уяснить не мог. Так и не удержавшись, он растерянно пробормотал:

– Отдавать-то зачем?..

– Э-э-э… – в первый раз за время их разговора дьяк хитро усмехнулся и ткнул пальцем в карту. – Тут не сам Большой Чертёж. Это нужная копия, где есть то, что показать следует, и нет того, что следует приберечь. Уразумел?

– Теперь уразумел… – понимающе протянул боярин и стал внимательно следить, как дьяк не спеша сворачивает обманную карту в тугой свиток…

Пока крытый возок катил по Белому городу, сидевший в нём боярин Василий прикидывал, как ловчее переговорить с Прютцем, и тут весьма кстати вспомнил, что секретарь хвастался, обещая даже показать некую вещицу, коя, по его словам, могла заинтересовать любого из московитов. Что это такое, и впрямь знать хотелось, и боярин без колебаний приказал остановиться у ворот свейского посольства.

Боярину Василию повезло. Посол гере Кронеман куда-то отлучился, но секретарь был на месте, и боярин, прихватив с собой свиток, незамедлительно отправился к нему. Прютц встретил гостя весьма радостно и, усадив в гнутое фряжское кресло, первым делом поинтересовался:

– Чем могу?..

– Да вот, ехал мимо и вспомнил про вещицу, о коей намедни речь шла. Решил зайти посмотреть, – с самым честным видом сообщил цель прихода боярин.

– Ах, это… – секретарь мило улыбнулся. – Сей момент…

Прютц вскочил с места, достал из поставца полированную шкатулку и, поставив её перед боярином, открыл крышку. В середине шкатулки что-то щёлкнуло, и почти сразу оттуда раздалась музыка. Боярин Василий восхищённо помотал головой и, отложив бывший у него свиток в сторону, взял в руки удивительную вещицу.