Последняя лошадь - Владимир Кулаков

Стрельцов позвал Иванову, и они ушли с конюшни.

– Мы в бухгалтерию…

Корсарова покрутила в руках щётку. Надела её на руку и вошла в стойло к Стандарту. Тот напряг уши.

– Подвинься! – толкнула она в бок коня. – Это, как там – прими! – вспомнила она, как обращались Иванова и Захарыч к своим подопечным. Конь нехотя пододвинулся к другому краю денника и заиграл ушами. – Ну, и чего там мудрёного? – Корсарова повертела щётку в руках и провела ею по крупу коня. Тот от неожиданности вздрогнул, всхрапнул и затанцевал на месте.

Как чистят лошадь, она видела только издалека и всего один раз, когда это делала Иванова. Корсарова в тот момент перебирала овощи и слушала Захарыча.

– Тпру! – сделала она попытку приказать лошади стоять на месте. – Стой, не дёргайся, не съем! – и махнула резиновой щетиной щётки ещё раз по боку Стандарта. Тот снова дёрнулся, попытался отодвинуться, упёрся в перегородку и отпрянул назад, прижав Корсарову к доскам стойла. Та с перепугу завопила и ударила деревянной основой щётки под живот коню. Стандарт взвизгнул от неожиданности и забарабанил ногами по дощатому полу.

На шум вылетела Варька и без предупреждения вцепилась в ногу Корсаровой. Та, отмахиваясь от лошади и собаки, не стеснялась крепких выражений. Захарыч предвидел это, поэтому был наготове, стоя за дверью конюшни. Единственно, чего он опасался, чтобы Сандарт копытами не наступил Корсаровой на ноги, тогда могли быть проблемы. Но, зная эту лошадь, старый берейтор рискнул.

– А как эту дуру ещё научишь? – объяснил он Ивановой свой поступок. – Советов она не принимает! Пусть учится на своей шкуре – на то и стажировка!..

Корсарова влетела в медпункт, даже не постучав. В шкафчике на стеклянных полочках зазвенели пузырьки с лекарствами. Форточка от налетевшего сквозняка с грохотом закрылась. Врач, дежуривший сегодня, был после ночной смены на скорой помощи. Он уже несколько лет подрабатывал в цирке, который любил так же беззаветно, как и чувство юмора.

– Где метлу оставили? – серьёзно спросил он и посмотрел поверх очков покрасневшими от бессонной ночи глазами.

– Какую метлу? Ах, да, на конюшне!

– А ступу?.. – увидев, что на него тупо и сердито уставились, добавил – Всё! Пролетели!.. На что жалуемся?

– Меня укусила собака. Срочно нужны уколы против бешенства и составление акта!

– Что за собака? Наша, чужая?

– «Этого», на конюшне! Её надо истребить!

– А-а! «Этого»! Захарыча, значит! – доктор понимающе кивнул. – Где место укуса?

– Вот! – Корсарова задрала штанину. На голени было небольшое покраснение. Варька лишь прикусила ногу для острастки и не более того.

– Ясно! Давайте уточним: кого из вас колем и на кого пишем?

Корсарова с негодованием выскочила из медпункта, хлопнула дверью, на прощание пригрозив написать на самого доктора. Тот только улыбнулся…

Через полчаса на конюшню пришёл хмурый Кременецкий. Высокий, статный, с вальяжной манерой. Это был инспектор манежа с большим стажем, опытом и тоже незаурядным чувством юмора. В цирке он знал всё и вся. Его не единожды Главк отправлял за рубеж. Он был в фаворе и авторитете.

– Значит так, репетиционники! Пишите мне объяснительные по поводу вашего тут скандала. Захарыч! Собаку на время под замок или на ошейник. Выпускать только в ночное время. Корсарова! Поедете в городской травмпункт, встанете на учёт, сделаете сорок положенных уколов в живот против бешенства и со справкой ко мне. Всё ясно?

– Сорок? – у Корсаровой глаза полезли на лоб. – В живот! А можно как-нибудь без этого?

– Каким образом? Вы же сами утверждаете, что собака бешеная – вот и в докладной вашей указано. Значит, без уколов никак!

– Ну, она не… – Корсарова замялась – Она не то, чтобы бешеная, в прямом смысле, она – просто, м-мм, ненормальная! Вот! А можно я бумагу заберу?

– Ни в коем случае! Это документ, ему надо дать ход! Бешенство в цирке – это не шутки! Я вызову СЭС с проверкой. Вас – на обследование по полной программе! – Кременецкий озабоченно хмурил брови и говорил убедительно, как только мог. – Дело серьёзное, можно сказать, подсудное, если что!

– В смысле, «если что»?

– В прямом. Если бешенство подтвердится, то собаку усыпят, а вас будут лечить долго и тщательно – заболевание серьёзнейшее, как правило, с осложнениями! Если же окажется, что собака нормальная, а вы здоровы, оплатите все расходы вашей госпитализации и так далее. Цирк понесёт огромные убытки, которые придётся взыскивать через суд. Ваш репетиционный период на время обследования приказом переведут в категорию «простой по месту работы», разницу в деньгах вернёте в кассу бухгалтерии. В Главк сообщим о том, что вы заражены. Тут не всё так просто…

Возникла напряжённая пауза…

– А где моя докладная?

– Вы вот эту бумагу имеете в виду? – Василий Дмитриевич протянул Корсаровой исписанный лист. Та схватилась за него и резкими движениями разорвала в клочья.

– Что вы делаете? – испуганно воскликнул инспектор. – Это же документ! С подписью!

– Какой документ? – Корсарова наивно выпучила глаза. – Не было никакого документа! Вам показалась!..

Она маленькой ядовитой змейкой выскользнула в коридоры цирка.

Стрельцов с Кременецким многозначительно переглянулись и с улыбкой пожали друг другу руки…

Через несколько дней Захарыч рискнул показать Корсаровой, как чистят лошадей, хотя сомневался, что это ей когда-либо пригодится. Скорее он пытался донести до сознания этой молодой особы, что любовь к животным – основа этого ремесла и в цирке нет мелочей. Потом, раз уж её прислали, Стрельцов должен был исполнять приказ Главка. Захарыч надел недоуздок и вывел из денника всё того же Стандарта. Поставил его посередине конюшни и зафиксировал на развязки.

– Первое! Никогда не чисти лошадей в стойлах. Тут тебя и придавить могут, и на ноги копытами наступить, и много ещё чего. Да просто тесно и неудобно. Второе – заходишь с левой стороны, берёшь щётку, скребницу и начинаешь чистить. Света! Покажи!

Иванова с радостью и нежностью махнула щёткой по шерсти коня. Тот переступил с ноги на ногу и улыбнулся глазами.

– Большинству лошадей нравится, когда за ними ухаживают. Стандарт он умница, сам покажет, где ему хочется, чтобы почистили. Иногда он даже засыпает от удовольствия. Главное – всё делать правильно. Начинают с головы. Осторожно обводят глаза. Далее – чистят участок между ушами, храп, уши, щёки и затылок. Потом шею, плечо, подгрудок, живот, круп и по очереди обе левые конечности. Потом переходят в той же последовательности на правую сторону. Лошадям нравится, когда с ними разговаривают. Говори спокойно, с лаской и нежностью в голосе, держи руку на её туловище. Помимо телесного контакта, между тобой и лошадью установится контакт духовный. Этого сразу не видно, но в работе почувствуешь обязательно. Со временем вы станете единым целым… Когда расчёсываешь хвост коня, стой немного в стороне, так, на всякий случай, чтобы он не отыграл, если чего испугается. Собственно, премудрость невелика, ты права, но её нужно знать. Далее только техника: движения руки со щёткой поступательные или круговые. Начальный взмах направлен против шерсти, чтобы взбить пыль и перхоть, а вторичный – по шерсти с сильным нажимом, чтобы снять взбитые частицы и пригладить шерсть. Несколько раз повторяешь и щётку очищаешь о зубцы скребницы. Всё, что накопилось, выбиваешь о чего-нибудь твёрдое, скажем, об пол. Мы так делаем. Ну, дальше тряпки, наведение лоска. Перед представлением тоже есть хитрости, как украсить лошадь, помимо красивой сбруи, плюмажа и султанов. Некоторые на боках крупа расчёсывают шерсть в этакую шахматную доску с помощью сахарного сиропа – красиво смотрится, потом покажу как-нибудь. Много ещё всякого…