Евангелие рукотворных богов - Вадим Вознесенский

– Ладно, ждите пока, – поразмыслив, буркнул солдат и удалился в сторону леса. Наследие Краба не давало покоя. Вот только вернется ли он потом в безмолвный хутор?

Место, на котором караулил-прикрывал в свое время нападавших Краб, не изменилось. Только останки наемника на лесной проплешине выглядели куда старше, чем трупы на хуторе. Практически обглоданные кости в ворохе изодранного тряпья – тут постарались лесные хищники и насекомые. Разворошенный линялый рюкзак богатством содержимого не отличался, понятно, что ценные вещи разбойники в ночное дело с собой не тащили, но оружие, оружие у такого человека, как Краб, должно было быть на уровне. Ключник вытащил из кустов жеваный сапог с огрызком ноги и достал из-за голенища чудом сохранившийся нож. Нож неплохой, прилично сбалансированный и качественной ковки – пойдет, лезвие отправилось солдату за пазуху. Пройдя несколько дальше, Ключник остановился и замер чуть ли не разочарованно. Да-а-а. Знай он, что здесь такое, – пара-тройка волколаков не остановила бы. С голыми руками пошел бы за таким сокровищем. Выхлоп – бесшумно ввинчивающийся, прошивающий пространство в поисках очередной жертвы, способный на немыслимом расстоянии поразить воина в полном доспехе, достаточно редкий даже в довоенное время инструмент. А обладать таким сейчас было бы немыслимой удачей. Именно было бы. Потому что валяющееся у ног Рахана оружие безнадежно испорчено. Бритвенным клыкам волков, видимо, нипочем толстая сталь. А еще им очень не по душе наследие прошлого – металл Выхлопа исковеркан настолько, что пользоваться теперь им стал бы лишь безумец. Да, жаль. Ключник наклонился и отделил от конструкции плоскую коробку, тоже изведавшую остроту волчьих зубов. Поковырявшись ножом, извлек из нее три желтых заостренных цилиндра – заряды. Даже в качестве разменного средства они представляли немалую ценность – пригодятся. Однако чего-то здесь не хватало. Ключник еще раз обшарил поляну, нервно толкнул ногой останки Краба, прошелся по кругу, шаря в траве, и, довольный, распрямился, держа в руке сегментную трубку с несколькими колесиками по бокам и линзами стекол на торцах. Оптическая система Выхлопа – устройство, позволяющее видеть и целиться на расстоянии поражения оружия. Очень полезная в хозяйстве вещь и странным образом совершенно не поврежденная. Ну, хоть что-то. Рахан бережно завернул оптику в тряпицу и положил в сумку. Пора идти.

– Сука твой Ключник, – Стерва пошевелила угли костра, – видела я таких. Думаешь, ты ему нужен или я? Сейчас кругом все не в себе, но те, кто в войне участвовал, – они напрочь отмороженные. Таким, как мы с тобой, проще – мы того, что раньше было, не видели или не помним. А эти знают, чего потеряли, – шатаются теперь по свету неприкаянные. Не верю я ему – не вернется.

– Придет. – Ванко был в этом уверен.

Они вынуждены провести на хуторе еще и эту ночь – приготовление мяса впрок займет много времени. Когда опустятся сумерки, без Рахана будет несладко, да и сейчас среди молчаливых безжизненных построек как-то жутковато. Даже если не задумываться о мрачном доме-склепе. Мало, что ли, было историй о том, как приходят ночью убиенные мстить своим обидчикам, принимая самые ужасные образы, а иногда и вовсе не заботясь о внешнем виде, являясь так, как есть, – что может быть страшнее изрядно полежавшего, непогребенного покойника? А в избе все они – и палачи, и жертвы, все рядом, начнут отношения выяснять, всё вокруг затопит неудержимая волна ненависти, нечего рядом с ними живым делать. Неприятное место. Ключник, со своим непробиваемым безразличием, все-таки вселял невозмутимость и в своих спутников. А сейчас… И лес зловеще безмолвен, а звуки, доносящиеся от развалин, наоборот, в тишине отчетливы и резки. Такие шипяще-скрежещущие шевеления-поскрипывания. Кто знает, может, это движением воздуха, легким сквозняком гоняет пепел, а вдруг это тени, голодные призраки уже скользят, шелестят среди руин? А ведь еще день только половину перевалил, что дальше-то будет? Лес тоже не так прост, его обитатели умеют приходить бесшумно – мгновение назад ни листочка не шелохнулось, и вдруг, стремительным росчерком, тварь, оскаленная сотней зубов, устремляется к твоему горлу.

Так и сидит Ванко, стараясь одновременно держать в поле зрения и кромку леса, и темные остовы сгоревших изб, только костер впереди спокойным потрескиванием и беззаботной игрой пламени немного расслабляет мальчика. Да лакомый запах готовящегося мяса зловонным испарениям, изредка доносящимся со стороны мертвого дома, не дает будоражить желудок. Даже Стерва напряжена и тоже в сторону леса косится. Однако первым вздрогнул, заметил вынырнувший из чащи черный силуэт Ванко.

– Идет, – облегченно вздыхает мальчик.

– Надо же, – деланно удивляется наемница.

А вернувшийся Ключник мрачен и неразговорчив. К такому состоянию солдата спутники давно привыкли, они оба рады его присутствию, хоть одна и не подает виду.

Последним поселком на Куте был Семигорск. Здесь Дорога продолжала змеиться на запад, а река резко сворачивала на юг, поэтому нужда в лодке отпала, и Стерва предложила поменять ее на хуторе на припасы. Парусник был добротный, и сторговать его местному старосте оказалось делом несложным. После они сидели вместе с седым вислоусым мужиком, управляющим маленьким поселением, тоже видевшим мир до войны и теперь грустно воспринимающим окружающее. Они делили с ним хлеб, отмечая по старому обычаю успешную сделку, и разговаривали.

– Что юг, что запад – все одно, – рассуждал староста. – Думаете, где-то лучше? Хорошо в тех местах, где нас нет, так говорят.

– А как там сейчас дальше, ходили ведь твои? – спрашивала Стерва.

– Что ходить? Я и так знаю. В верховьях Куты никогда никто не жил, там и до войны – ну, пара заимок да охотничьих зимовий. На запад, оно понятно, вдоль дороги поселки есть, только, кто там живет, не скажу, скорее – отребье разное. К нам подкатывали, бывало, да мы отбились. Полк, знаете такого, обещал у нас серьезный форт ставить. Чего еще вам сказать?

– Куда идти, сбиться тяжело, – говорит Ключник, – да и был я там недавно, только в морозы. Летом в тех местах как, дорогу не подтапливает?

– Скажешь тоже – не подтапливает! Илим-батюшка разлился – не пройдешь. Шестаково, там раньше мост был, все под водой, болота и промоины чуть не от Железногорска начинаются. Как переправиться, даже не скажу.

– А обойти как?

– Ну, мил человек… Как! От Хребтовой, что на полпути до Железногорска, чуть на север железная дорога уходит. Если по ней, тоже можно аккурат к Разливу выйти. Только топать там, сам понимаешь, долго, да и ноги собьешь, опять же мост в каком состоянии, никому не ведомо, скорее, не лучше, чем на Пути. Вот…

– На юг?

– По Куте вверх, в двух днях пути, старая база охотников была, оттуда прям на запад тропа есть… однако идет только к Шестакову, так что… Ежели Железногорск обогнуть, то можно. И, кстати, в Железногорске опасно, банды.

Ключник криво растягивает губы – улыбается. Банды… он не считает серьезными противниками сборище голодных безумцев. Видел он железногорские банды, когда шел на восток, – жалкие отбросы, в ужасе разбегающиеся с пути угрюмого убийцы. Нет, тогда, конечно, Рахан и выглядел повнушительнее, и способен был на большее. Однако его не смущают такие мелочи, как внешний вид, – чтобы разогнать по норам зарвавшееся отребье, достаточно голой воли. Но он этого не говорит.