Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

описывается в памятнике, получившем название «Чудо о некоем детищи утопшем, его же святый Никола жива сохрани». В нем рассказывается, как в день празднования святых Бориса и Глеба, плывя на лодке через Днепр из Вышгорода в Киев, жена одного богатого киевлянина уронила ребенка в реку, который немедленно утонул. Убитые горем родители воззвали к милости Николая Чудотворца. В ту же ночь служители Софийского собора обнаружили живого мокрого ребенка перед иконой святителя Николая. Об этом сообщили митрополиту, и тот велел оповестить весь город. Родители младенца вскоре нашлись и, к своему и всеобщему изумлению, узнали в нем своего утонувшего сына. С тех пор, кстати, икона, перед которой был найден мокрый младенец, стала называться иконою Николая Мокрого и долгие столетия хранилась в Софийском соборе, в приделе, посвященном святителю Николаю.

«Чудо о некоем детищи утопшем» показывало, что теперь святитель Николай проявил себя защитником и спасителем русских людей, а значит, взял под свое чудесное покровительство и саму Русь. Во всяком случае, именно так трактовались эти события в древнерусских литературно-философских памятниках. И судя по всему, уже в конце XI века день перенесения мощей святителя Николая стал считаться праздничным в Русской Православной Церкви. Во всяком случае, в месяцеслове при Евангелии 1144 года 9 мая обозначалось уже как праздничный день. В русской православной традиции этот день получил именование Никола вешний.

Свт. Николай Мир Ликийский.

Икона. Новгород. XII — нач. XIII в.

Но вот что интересно. Если Греческая Церковь почитала Николу зимнего как общехристианский праздник, то Николу вешнего в Византии не признали в качестве праздничного, ибо он был установлен римским папой, да и сами мощи Николая Чудотворца, выкраденные норманнами, оказались в пределах Римско-католической Церкви. Следовательно, в данном случае Русская Церковь проявила явную самостоятельность. Почему это произошло?

Видимо, здесь, с одной стороны, проявились давние контакты Древней Руси с Западом, продолжающие сохранять свою актуальность. С другой стороны, более лояльное, нежели византийское, отношение к Римской Церкви продолжало существовать и у церковнослужителей, поддерживающих принципы кирилло-мефодиевской традиции. Кроме того, многие древнерусские князья были связаны с западноевропейскими княжескими и королевскими родами династическими узами. Немалую роль сыграло и желание русских князей доказать свою независимость от Константинополя.

Но ведь самое интересное, что установление неканонического с византийской точки зрения праздника поддержало и греческое руководство Русской Церкви. Скорее всего подобная ситуация объяснялась тем, что, признавая новый праздник знаменитого святого и устанавливая на Руси особое почитание святителя Николая, митрополиты-греки стремились ослабить влияние раннего русского христианства, близкого к кирилло-мефодиевской традиции. Дело в том, что постепенно почитание Николая Чудотворца стало вытеснять почитание святого Климента папы римского, а значение Софийского собора как главного храма Киевской Руси постепенно стало вытеснять такое же значение Десятинной церкви. И в целом особое почитание Николая Чудотворца в конечном итоге ослабило влияние почитания Климента папы римского (и кирилло-мефодиевской традиции в целом) именно потому, что изначально оба этих святых олицетворяли одну и ту же идею — идею независимости Русской Церкви и от Константинополя, и от Рима. Однако с точки зрения Греческой Церкви культ святителя Николая был, так сказать, «более управляем».

Впрочем, небесное покровительство Николая Чудотворца Русской земле не зависело ни от каких расчетов. В последующие годы и столетия на Руси произошло множество чудес, связанных с именем святителя Николая. Так, около 1113 года близ Новгорода в одном потоке на острове Липно в Ильмень-озере явилась икона святителя Николая, чудесным образом исцелившая новгородского князя Мстислава. В начале XIII века Русь обрела еще одну чудотворную икону — повинуясь неоднократному повелению святителя Николая, священник из Корсуни Евстафий взял икону из храма, в котором крестился князь Владимир, и, объехав окольным водным путем через Ригу и Новгород, привез ее в рязанские земли в город Зарайск, где эта икона прославилась чудесами и положила начало еще одному иконописному типу святителя — «Николе Зарайскому». В XIII–XIV вв. в подмосковном Можайске появляется резное изображение св. Николая, которое размещают то ли на городских воротах, то ли на воротах храма, но после чуда спасения Можайска от ордынского разорения эта резная фигура Николая Чудотворца начинает почитаться особо, в результате складывается новый иконописный тип — «Никола Можайский». В конце XV века Николай Чудотворец вместе с Варлаамом Хутынским прославился исцелением великокняжеского отрока. Этот список можно продолжать еще довольно долго.

Главное же состояло в том, что святитель Николай стал поистине народным святым, прозываемым по-простому Николой или Миколой. Ему посвящено огромное число литературных памятников (только в Российской государственной библиотеке хранится более 500 рукописей XII–XX вв.), икон, монастырей и храмов (кстати, на сегодняшний день в пределах Русской Православной Церкви свт. Николаю Чудотворцу посвящено наибольшее число храмов). А сам образ святого Николая Чудотворца как милостивого, доброго, земного святого и по сей день продолжает освящать сердца русских людей.

Рождение русской святости

Почитание общехристианских святых сыграло, несомненно, важнейшую роль в распространении и утверждении новой веры в сознании русских людей. Но уже в XI в. древнерусские князья и книжники стремятся к тому, чтобы ореола святости были удостоены и русские люди, просвещенные Святым Крещением и являющиеся олицетворением нового избранного пути Руси на земле. Таким образом, конец X–XII век — это время рождения собственной, русской традиции святости.

Исторически первыми на Руси мучениками за веру стали два варяга, отец и сын. Историки связывают эти трагические события в Киеве с восстанием славян-язычников в Южной Прибалтике против насильственной христианизации в 983 г. В том же году состоялся победный поход князя Владимира на ятвягов, и скорее всего сам князь и его воины оказались свидетелями расправ над христианами или же киевские язычники продолжали поддерживать связи с прибалтийскими славянами. Как бы то ни было, но ненависть прибалтийских славян к христианам нашла отклик и в Киеве. «Повесть временных лет» сообщает, что в 983 г., когда князь Владимир Святославич вернулся из похода, в честь победы решили принести жертвы языческим богам. Старцы и бояре бросили жребий на отроков и девиц — на кого укажет жребий, того и нужно было принести в жертву. Жребий выпал на варяга-христианина, но его отец отказался отдать сына языческим богам, заявив явившимся к его дому посланцам: «Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны вручную из дерева секирою и ножом. Бог же один, которому служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и человека, и звезды, и солнце, и луну, и создал