Смерть кукловода - Екатерина Шелеметьева

— Почему вы говорите: собиралась писать? Не написала? — поинтересовался Стриженов.

— Кажется, нет, во всяком случае, я не слышала, чтобы статья выходила.

Дмитрий мысленно дополнил свой пазл еще одним кусочком и удовлетворенно кивнул. Оставалось только дождаться Марго и узнать, на кого из участников похода указала Мария Андреевна. Честно говоря, Стриженов знал ответ, но без доказательств не мог привлечь к делу Ладошкина и разоблачить убийцу.

Через пару часов позвонила Марго, судя по голосу, она блестяще выполнила задание и умирала от желания рассказать, как в очередной раз обманула доверчивую старушку. Впрочем, язвить на эту тему Стриженов не решился. Нужно было поскорее узнать, как прошло опознание.

Дождавшись подругу в номере отеля, Стриженов внимательно выслушал все, что ей удалось выяснить.

Марго сделала все, как сказал Дмитрий и даже лучше. Она купила шикарный новенький блендер для соседки Солоновского, поздравила ее с наступающим днем рождения, посетовала, что завтра приехать не сможет, так как по делам компании уезжает в Питер. Снова долго пила чай на кухне у Марии Андреевны, нахваливала ее занавески и чайные чашки, а потом якобы случайно уронила сумочку и рассыпала стопку фотографий. Подняв карточки, хитрая блогерша разложила их на столе и стала проверять, не помялись ли. В этот момент старушка заметила на фото знакомое лицо…

Марго во всех подробностях и красках рассказывала Дмитрию о своей шпионской миссии, о том, что Мария Андреевна не только узнала человека на фотографии, но и рассказала об их отношениях с Солоновским. А Стриженов слушал и радовался, что его безумная версия подтвердилась, расследование подходит к концу и все наконец встает на свои места.

Ближе к ночи Стриженова охватило беспокойство. А что, если он все же ошибся с выводами? Что, если ему не удастся доказать вину убийцы? И почему, черт побери, не звонит Ладошкин? В этот момент телефон зазвонил долгой и протяжной трелью.

— Славка, — радостно выкрикнул Стриженов, — хорошо, что ты позвонил, мне позарез нужна твоя помощь!..

— Дима, это Владимир Петрович Мамонтов, — раздался в телефоне недовольный голос редактора, — сколько раз тебя просил: сначала на дисплей посмотри, а потом выкрикивай в телефон, что вздумается.

Стриженов осекся и мгновенно взял себя в руки.

— Вечер добрый, Владимир Петрович, вы извините, я тут звонок важный жду. А вы что хотели?

— Хотел я, Дима, спросить, ты это серьезно насчет художника или решил так изощренно пошутить?

— Что вы, Владимир Петрович, серьезней некуда.

— И ты уверен, что все правильно понял? И доказательства собрал?

— Конечно. Все уже сделано, вот сейчас выводами со следователем поделюсь, материал напишу, и можно текст в печать отправлять.

Мамонтов на другом конце телефонной линии глубоко вздохнул.

— Стриженов, ты хоть понимаешь, что раскопал? Если мы такое опубликуем… Я даже не знаю, что будет. Это же сенсация, скандал и бог знает что еще. — Он снова вздохнул. — Кто же знал, что там такое всплывет?! Странное дело, я как заметку ту увидел, сразу понял, что дело странное. Но такого, конечно, не ожидал. Ну да ладно, пиши и присылай, — разрешил редактор и, не прощаясь, отсоединился.

Стриженов встал и немного походил кругами по комнате, наконец не выдержал и набрал номер Ладошкина.

В трубке послышались длинные гудки, а потом знакомый голос привычно гаркнул:

— Ладошкин!

Дмитрий почему-то страшно рассердился на этот крик, на то, что Ладошкин сам ему не позвонил, и тоже крикнул в трубку громко и четко:

— Стриженов!

— Ты чего орешь, Стриженов? — удивился на том конце Славка.

Дмитрий решил на это не отвечать, а только серьезно поинтересовался:

— Слав, ты вискарь получил?

— А то! Получил. Точнехонько к ужину, мне тут Сонечка такой ужин приготовила, закачаешься: картошечку с грибочками, огурчики малосольные, салатики. — Голос у Славки стал мягкий и бархатистый. Поесть он любил и мог часами рассуждать о кулинарии.

— Очень хорошо, — оборвал Дмитрий Ладошкина и недовольно поинтересовался: — А что не позвонил-то?

Стриженов почувствовал, что тоже хочет есть. И не ресторанные блюда с доставкой в номер, а что-нибудь домашнее, вкусное, как мама готовит или Соня Ладошкина. Она у Славки прекрасно готовит, всем на зависть.

— А зачем звонить? — прервал его размышления Славка. — Мы в расчете. А если тебе еще чего надо, так ты и сам позвонишь. Верно?

Стриженов протяжно вздохнул.

— Ладно, Слав, слушай, я знаю, кто и почему убил реставратора. И даже доказать могу, частично, во всяком случае. Но мне нужна твоя помощь.

Дмитрий услышал, как Славка резко отодвинул стул и, судя по звукам, встал из-за стола.

— Говори, — скомандовал Ладошкин совсем другим тоном, деловым и уверенным.

Стриженов кое-как собрался с мыслями и стал рассказывать о ходе расследования. В середине его речи Славка протяжно присвистнул и вслед за редактором спросил, не шутит ли Стриженов. Дмитрий заверил его, что говорит серьезно, и поделился своими соображениями об уликах, которые еще можно отыскать.

— Если ты прав, Стриженов, а сдается мне, ты прав, — задумчиво начал следователь, — за сутки я все проверю и раскопаю. Если еще можно что-то найти, найду обязательно. Только дождись моего звонка. Не дергайся раньше времени. А то испортишь все. Ты понял? — строго спросил Ладошкин.

Стриженов, конечно, понял и пообещал Славке ничего не предпринимать и не портить, пока он проверяет информацию.

Но стоило Дмитрию попрощаться со следователем, как его телефон снова протяжно зазвонил.

— Дмитрий Константинович, добрый вечер, — раздался в трубке голос Полины Антоновой. — Вы знаете, я хотела перед вами повиниться.

— Что такое? — насторожился Стриженов.

— Сегодня ко мне в гости приехали Анечка и Андрюша Морецкие, мы посидели, поболтали, выпили вина, и я случайно разрушила ваше прикрытие. Ну откуда, скажите на милость, я могла знать, что вы не расскажете им о своем расследовании, а представитесь журналистом, который пишет о детективщиках? А эта забавная ложь про то, что я дала вам отрывок романа для рекламы? Кстати, это интересная идея, надо будет и правда так сделать. — Полина расхохоталась, но потом все же спросила: — Вы не сердитесь на меня? Уверена, чета Морецких не имеет ни малейшего отношения к смерти реставратора.

Стриженов помолчал, обдумывая ее слова, и решил импровизировать:

— Что вы, Полина Петровна, я нисколько не сержусь. Пожалуй, ваша откровенность мне даже на руку. Да и приезд Морецких как нельзя кстати. Позволите попросить вас об одолжении?