Возвращение алтаря Святовита - Алексей Борисов

Вернувшись домой, я застал чрезвычайно взволнованную Дайву. В восемь утра пришла шифрограмма. К тому моменту, когда она стала записывать сообщение, прошла большая часть передачи. Теперь она винила себя, что не успела, так как задержалась. Сегодня она сдавала Петеру Клаусовичу экзамен по языку и с утра решила немного повторить, думая, что рация никогда не заработает. Повтор должен был происходить через двенадцать часов, и Дайва клятвенно пообещала, что просидит перед приёмником весь день, только дайте возможность исправить её оплошность. Рассказывать о том, что передача автоматически записывалась с момента поступления сигнала на заданной частоте, я не стал. Пришлось не просто пожурить школьницу, а натуральным образом отругать. Слёзы меня не проняли, но переигрывать не стоило. Видя, что внушение подействовало, поинтересовался, как прошёл экзамен (оказалось, на отлично), и в качестве поощрения дал ей в обучение ещё одного бойца, на смену Соколовскому. Его требовалось научить включать рацию, воспринимать на слух «морзянку» и хотя бы кое-как стучать на ключе точки с тире. Сам же Владимир переходил в следующий класс, где основными предметами были основы шифрования и способы борьбы с радиопеленгацией.

Спустившись в полуподвал, я вывел на монитор текст шифрограммы. Состоящий из одних цифр с виду простенький шифр преобразовался в набор букв. Затем из первой строчки исчезла первая и пятая буква, из второй – первая и четвёртая; и так далее. После первичной обработки составлялась матрица и по диагоналям выделялись нужные слова. Они были с сокращениями и без окончаний. Отредактированный текст был следующего содержания:

Ну что тут сказать? Добрался Пётр до наших, плёнку передал, молодец. Поверили моим данным или нет, ещё вопрос. Скорее всего – нет, раз катастрофы под Киевом избежать не удалось. Да и вся переданная информация была составлена как аналитическая записка, правда, с указанием действующих воинских подразделений противника, и особых секретов не сообщала. Но так было надо. Не мог сочувствующей советской власти, завербованный согласно легенде несколько лет назад бывший русский офицер разведки знать стратегические планы летней кампании вермахта. Не тот уровень и явно не то место, где подобные планы узнаются. Записок, подобных моей, я полагаю, было множество. По части советов у нас всегда всё в порядке, исполнять только некому. А то, что радиограмма всё же пришла, говорило в пользу всей проделанной работы. Отряд Савелия Силантьевича признали как боевую единицу, но нельзя было списывать со счетов и банальную нехватку кадров в районе Смоленска. Возможно, настал тот момент, когда пришло время рисковать и планка надёжности опускается вниз до непозволительного минимума. Хотя нельзя не рассматривать и другой вариант. Плёнка с информацией дальше майора государственной безопасности Горгонова никуда не пошла. Пометил он у себя, что есть партизанский отряд, ничего не просят, могут площадку для посадки самолёта приготовить, да и отложил всё в стол. Но тут припекло, вот и вспомнили о прилеповцах. Наверняка для начала пошлют того, кем можно пожертвовать. Так что придётся постараться, но не в полную силу. Ещё неизвестно, что за задание у группы «П».

Теперь Натан Соломонович. Видел я его всего раз, незаметный такой, невзрачный. Все ассоциации с приставкой «не-». Чего он из Смоленска в тридцать седьмом в деревню подался? Может, специалистом хорошим был? Не знаю. Насколько я помнил, именно его оставляли для создания подполья в нескольких деревнях. Как-никак, коммунист со стажем. Сотрудничать он должен был с райкомом Хиславичей, но ничего не получилось. Натан сбежал при невыясненных обстоятельствах ещё до прихода немцев, да и глупостью было назначать его на этот пост. В лучшем для себя случае он угодил бы в гетто. Райкомовский актив Хиславичей расстреляли в первый же день оккупации, вот и оборвалась ниточка для целого района. Придётся Савелия напрячь, он один знает, как оно всё было. Осталось пройтись по оружию и личному составу. С вооружением всё предельно просто. Один станковый «максим», один ручной пулемёт «МГ», три десятка «мосинок», шесть «маузеров», один ППД да пистолетов с дюжину. Боеприпасов хватает, только об этом распространяться не стоит. Вдруг перепадёт чего с Большой земли, хотя надежды никакой. Как бы поделиться не попросили. Но если вопрос именно так станет, поделимся. Одно дело делаем. С личным составом ещё проще: данные давно готовы, даже личные дела заведены. Только комиссара нет, все беспартийные. А без политработника нельзя, может, комсомольцы есть? Уточним, и если таковые найдутся, то из них и назначим. С этого и начнём.

Перед обедом я попросил Савченкова зайти ко мне. Обрисовав в двух словах возникшую ситуацию, предложил ему подумать, кого назначить на вакантную должность заместителя командира по политической части. Как выяснилось, выбирать было не из кого. Единственный комсомолец Соколовский перед самой войной был исключён из организации за амурные похождения, но оставался Жора Носов, который по всем человеческим показателям подходил на эту должность. Умел он своей простотой, бескорыстной помощью и весёлой шуткой расположить к себе людей. Именно таким, по мнению Савченкова, и должен был быть комиссар. Согласившись с приведёнными доводами, я остался ждать в кабинете, пока Фёдор приведёт Носова для беседы. Так в отряде появился комиссар.

Оставшись вдвоём, я рассказал Жоре, как надо отвечать на неудобные вопросы. В первую очередь это касалось неудач первых месяцев войны. Пришлось объяснять предельно просто, приводя в качестве примера бой между боксёрами. Оба готовились к поединку, продумывали тактику, но один из спортсменов, не дожидаясь гонга, нанёс удар первым. О какой тактике можно вести речь, если требуется устоять на ногах до конца первого раунда? Вот и Красная Армия ушла в глухую оборону, принимает удары на перчатки, пропускает (как же без этого, противник-то не из слабых), контратакует, выжидает удобного момента, когда враг выдохнется, и скоро нанесёт сокрушительный удар.

– Тебя обязательно спросят, когда же будет этот удар? Этот вопрос ты и сам хотел задать, правда?

– Да, как вы угадали.

– Не да, а так точно. В доверительной беседе уставные отношения можно слегка опустить. Не вся армейская жизнь может Уставом измеряться. Это ты сам почувствуешь, когда опыта наберёшься. А иногда не грех и им воспользоваться. Понял, почему я сразу на вопрос не ответил?

– Не, – замотал головой Жора.

– Перед ответом на важные вопросы всегда выдерживай паузу, подумай. Ответил сразу – проявил неуважение к собеседнику. Фанаберию человек за версту чует. Для него, возможно, этот вопрос сродни жизни, а ты раз, словно он дурак безграмотный, к профессору с учёными степенями подкатил. Уважай людей. Под Москвой удар будет. У самого сердца нашей Родины. Так дадим, что фашист зубов не соберёт. Первый раунд за нами будет.

– Это что ж получается, ещё несколько лет война будет? Слушал я по радио бокс, не один там раунд.