Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю - Терри Вёртс

Но однажды я собрал нашу команду и еще раз всем напомнил: «Ребята, не забудьте свериться с электронным расписанием, прежде чем приступите к тренировкам; надо убедиться, что в тот момент нет никаких ограничений, иначе Хьюстон на самом деле разозлится и лишит нас возможности заниматься спортом тогда, когда мы захотим». Мы сообща подумали над тем, как избежать подобных ситуаций: звонить в Хьюстон, прежде чем начинать каждую тренировку (настоящая головная боль), или наклеивать большой ярлык на аппаратуру, которую вам нужно передвинуть перед тренировкой, напоминающий, что следует проверить электронное расписание, и т. д.

И тогда один из товарищей по команде задал простой вопрос: «Почему у нас вообще есть это ограничение?» Мы думали, что это было глупо и продиктовано излишней осторожностью, а оказалось, что это было в порядке вещей. Через несколько минут после дискуссии я схватил микрофон и задал очень невинный вопрос: «Хьюстон, у нас есть небольшой вопрос об ограничениях на упражнения. Пожалуйста, вы можете привести доводы в пользу запрета бега на беговой дорожке во время работы робота-манипулятора? Оказывает ли на него негативное влияние вибрация беговой дорожки?»

Неловкое молчание. Тяжелая пауза. Я представил, что в центре управления полетами люди играют в «камень, ножницы, бумага», чтобы определить, кому придется нам отвечать.

Потом мы услышали смущенный ответ: «Эээ, станция, нет, на самом деле проблема в том, что движение робота-манипулятора может спровоцировать проблемы с беговой дорожкой». Я знал, что иногда НАСА было до смешного осторожным, когда дело касалось установленных им правил безопасности… Ну, давай же!

Оказывается, программа космической станции не хотела тратить деньги на проведение инженерного анализа, чтобы убедиться, может ли движение робота-манипулятора повредить беговую дорожку. Ну, хорошо. В один прекрасный день я установил видеокамеру, чтобы снимать беговую дорожку в то время, когда работал робот-манипулятор, чтобы продемонстрировать, что она не слетает с петель, когда небольшая роботизированная рука приходит в движение. Конечно, никакого заметного движения хрупкой беговой дорожки не наблюдалось. Не требовалось ни дополнительных финансовых расходов, ни инженерного анализа. Не думаю, что начальству понравилось мое видео, но я думал, что это было забавно.

Возможно, это была самая абсурдная вещь, которую я слышал за все время моего нахождения в НАСА. Но там действительно были обеспокоены тем, что роботизированная рука, движущаяся со стремительной скоростью 1 см/с, вызовет столько вибраций, что может повредить беговую дорожку. А это было устройство, предназначенное для бега 90-килограммовых астронавтов, которое действительно могло бы выйти из строя, но в любом случае оно было защищено системой виброизоляции, плавающей на пружинах. Потратить больше десяти секунд на разговор о такой угрозе противоречило здравому смыслу и логике, но НАСА наложило на команду ограничение, потребовало от центра управления космическим полетом потратить время на отслеживание нашего расписания, а менеджеры астронавтов были вынуждены написать для нас строго сформулированные электронные письма, чтобы защитить от проблемы, которая с нулевой вероятностью угрожала чему-либо или кому-либо.

Мы хорошо посмеялись над этим, но также покачали головами, потому что понимали, что при таких культуре и процессе принятия решений это было нормально – ограничивать деятельность команды, которая, очевидно, не представляла даже отдаленной угрозы. А затем устраивать разнос за несоблюдение указанного ограничения. Мы шикарно взяли под козырек и продолжали жить, стараясь не заниматься спортом, когда наш график был отмечен флажком. Но этот эпизод стал важным уроком для меня.

Во-первых, иногда люди неразумны, и есть правила, с которыми вы не согласны. Зачастую вам просто приходится иметь дело с ними и продолжать жить дальше, поэтому об этом не стоит думать или беспокоиться. Во-вторых, если что-то действительно нужно изменить, попробуйте сделать это надлежащим образом, постарайтесь исправить это собственными силами. Не жалуйтесь, а просто предложите начальнику вариант решения проблемы. Во время дебрифинга, по завершении миссии, я сделал это ограничение одним из основных вопросов своего доклада, и руководство согласилось, что ситуация была глупой и требовала разрешения. Однако в последний раз, когда я проверял это, то есть два года спустя после нашего полета, это ограничение все еще действовало. Наконец, если вы занимаете руководящее положение и есть правила, которые совершенно бессмысленны, измените их. Не увеличивайте без надобности издержки и разочарование своих сотрудников; просто примите командное решение и поступайте правильно. Если у вас есть полномочия, чтобы избавиться от ненужных инструкций, просто сделайте это. Все будут уважать вас за такое решение.

Несмотря на программу подготовки к чрезвычайным ситуациям, которую я прошел в качестве астронавта, я никогда не думал, что мне придется находиться в российском сегменте МКС, когда люк в американский сегмент будет закрыт, а команда – ждать и задавать себе вопрос: «Будет ли космическая станция уничтожена? Неужели это конец?» Пока мы плыли в невесомости и размышляли о затруднительном положении, в котором оказались, я чувствовал себя немного похожим на парня из песни Аланис Мориссетт Ironic, который погиб в авиакатастрофе, и думал про себя: «Разве это не иронично?» И вот как мы оказались в такой ситуации.

Каждый экипаж космической станции проходит подготовку ко всем видам чрезвычайных ситуаций. Это могут быть отказы компьютеров, короткие замыкания, неисправности оборудования, а также более серьезные вещи, такие как пожары и всевозможные сценарии утечек воздуха. Самой опасной на Международной космической станции может стать утечка аммиака. Инструкторы из НАСА говорили нам: «Если вы почувствуете запах аммиака, не беспокойтесь о том, что нужно что-то предпринимать, потому что вы все равно умрете». Без сомнения, это внушало уверенность.

Мы находились в космосе уже несколько месяцев, и тот день был самым обычным. Саманта Кристофоретти и я были каждый в своих каютах, просматривали электронную почту и занимались административной работой, когда сработала сигнализация. Тревожный сигнал на МКС звучит именно так, как вы представляете сигнализацию в космосе. Это нечто среднее между сигналом тревоги из фильма «Звездный путь» и звуком клаксона из малобюджетного научно-фантастического фильма. Когда он звучит, нет сомнений, что происходит что-то серьезное. Я и Сэм одновременно выглянули из наших кают и уставились на панель сигнализации.

Когда я увидел, что загорелся значок тревоги «АТМ», моей первой мыслью было: «Атмосфера… должно быть, утечка воздуха». За всю пятнадцатилетнюю историю существования МКС на ней периодически срабатывал ложный сигнал утечки воздуха. И я подумал, что это должен быть один из таких случаев. Однако сигнал АТМ обозначал не только утечку воздуха, он сообщает о том, что атмосфера внутри МКС токсична и, вполне возможно, из-за утечки аммиака. Примечательно, что этот сигнал сработал впервые в истории МКС. Мой мозг не мог в это поверить, поэтому я сказал Саманте: «Это утечка воздуха, верно?» На что она сразу же ответила: «НЕТ, это утечка аммиака!»