Мой нелучший друг - Наталья Будянская

– Мне жарко, – я не могла больше смотреть на улыбающиеся лица. Щеки пылали огнем.

– Ей лет восемнадцать, – предположил он.

– Дай воды.

Женька секунду пристально на меня смотрел, потом выполнил просьбу.

Я расплакалась. Меня понесло.

Признания сыпались как из малахитовой шкатулки: я люблю его, мне с ним хорошо, великолепно, непередаваемо чудесно. Мы понимаем друг друга без слов, дышим в унисон. И как он мог? Мы обсуждаем книги, фильмы, делимся впечатлениями прожитого дня. Я познакомила его с родителями! Я доверяла ему! И как он мог? Мы пережили вместе разные этапы, мы планировали будущее, мы создали семью! Мы ездили отдыхать вместе, никогда не расставались и старались каждую свободную минутку подарить друг другу. И когда он успевал? Я гладила его рубашки и готовила завтраки. Он восхищался моим творчеством, вдохновлялся успехами и бесконечно был счастлив. Это он придумал такое определение своего ощущения: бесконечно счастлив…

И кто он после этого?

Женька, как и полагается другу, терпеливо выслушал, дал мне остыть. А потом, когда мой внутренний шарик сдулся, возмущения и эмоции выплеснулись, он попытался что-то сказать. Слова действовали как бальзам на израненную душу. Я слушала и наполнялась верой вновь.

– Это могла быть знакомая, – осторожно предположил он.

Я молчала.

– Или приятельница, или девушка друга, или сотрудница, секретарша? Да мало ли кто?

Я молчала.

– Ведь поцелуй в щечку изменой не считается, – лечил он меня успокоительными пилюлями.

– Саша мне ничего не говорил про блондинку-секретаршу, – прохрипела я в ответ.

– Не считал важным. Ты сама обо всех поклонниках, кастинг-менеджерах, администраторах, директорах, продюсерах ему рассказываешь, которые тебе встречаются в течение дня?

Я молчала.

– Как ты узнал?

Внезапно пришедшая мысль взорвала мозг.

– Я знаю о тебе все.

– Как ты узнал?

– Повторяю, малыш, я знаю о тебе всё.

Женька ласково потрепал меня за ухо, взъерошил волосы и прижал к груди.

– Эх ты, малыш, малыш…

Мне стало так спокойно и уютно у него на груди! Никогда я не чувствовала себя такой защищенной. Ни с одним мужчиной так, как рядом с другом. Ни один мужчина не мог мне подарить такое блаженное состояние покоя и уверенности в том, что все будет хорошо. А если что-то пойдет не так, то этот мужчина меня обязательно защитит. Я вдыхала Женькин запах, запах дорогого одеколона, зажмуривала глаза от удовольствия, и для полной идиллии не хватало только добавить: «мур-мур».

Я достигла такого масштаба популярности, о котором мечтала с детства. Куда пошла, с кем пришла, что купила, во что оделась – вся моя жизнь сейчас была под прицелом. Позволить себе появиться перед вездесущими репортерами не в духе, или того хуже – с заплаканными глазами – я не могла. Слишком много сил и времени положено на становление меня сегодняшней. В то время, когда Саша меня расстраивал, Женька помогал настроиться на мажорный лад. Чувство благодарности лечило израненное сердце и заставляло жить дальше.

Каждый вечер, возвращаясь с работы, Сашка подвергался тщательному подпольному осмотру. Мобильный и карманы я просматривала, когда он был в ванной, прислушивалась теперь ко всем телефонным переговорам, принюхивалась к одежде. Но ничего не находила.

«Значит, ценит мои чувства», – сделала вывод, исходя из дебатов какого-то ток-шоу. Свои чувства я перестала демонстрировать, зажималась при слове «люблю», принимала все приглашения выступить на корпоративах, хотя ранее игнорировала напрочь. Я надевала провокационные наряды, смело оголяясь. В приступах мести нарушила главное правило модниц: оголяй что-то одно – либо грудь, либо ноги. Мои наряды состояли из сплошных декольте, разрезов и коротких юбок. Я вела себя развязно, как Бритни Спирс на концертах. И даже позволяла себе принять горячительного «для голосовых связок» перед концертом. Это была чужая я, непривычная линия поведения, вульгарные ответы журналистам, заигрывания с поклонниками. Но я ступила на эту скользкую дорожку сама и твердо верила, что сейчас это нужная мне колея.

Сашка пытался поговорить, волновался, заезжал за мной в те клубы, где я выступала. Но я нарочно вела себя дерзко, позволяя поклонникам дотрагиваться до звездного тела, хотя подобных вольностей раньше терпеть не могла. Саша нервничал, изводил расспросами, демонстративно молчал, в общем, перепробовал все тактики налаживания прежних отношений. Ничего не помогало. В меня как бес вселился! Я вела себя просто отвратительно. Дразнила, но ничего не говорила. Однажды разыграла целый спектакль. Правду говорят, когда женщине плюют в душу, она метит в самое сердце. Мстит, не разбирая методов и не задумываясь о последствиях.

После двухнедельного карантина позвонила Сашке сама:

– Родной мой, я хочу тебя видеть.

Бархатный голос, льющийся из трубки, казалось, способен растопить платиновый корпус телефона.

– С чего бы это? – настороженно спросил Сашка.

– Соскучилась.

– Уже еду, – коротко ответил и отключился.

Сашка приехал через час. Не знаю, сколько там от моего дома до его работы, не замеряла никогда. Но за это время я успела перегореть. Азарт поутих, осталась сухая холодная месть. Он протянул букет, я скептически посмотрела на цветы.

– Это что за веник?

– Цветы, – пожал плечами Сашка.

Стоит в прихожей, ждет, когда приглашу войти. Но это и его квартира в некотором роде, он здесь живет. В шкафу его вещи, а на полке в ванной зубная щетка и бритва.

Почему ведет себя, как нашкодивший пес? Почему не заходит? Может, его мучает совесть? Может, он приехал не с работы, а от той блондинки?

– Ладно, проходи.

Делаю вид, что не ждала его вовсе, и не я ему звонила.

– Кофе? Чай?

– Я тебя хочу.

Смотрит удивленно. Я тоже закатываю от удивления глаза.

Он начинает смущаться и нервничать. Да, дорогой, это любимая женская игра. Позвала – передумала, захотела – перегорела. Мысли об измене пронзили мозг, нервы сковали тело. Мне хотелось вцепиться ему в горло и с силой выдавить признание. Есть она или нет, эта блондинка с фото? А пока я не решу этот вопрос, можешь рассчитывать только на совместный кофе.

Сашка замечает на тумбе в прихожей чужие мужские перчатки. Я вижу, как он меняется в лице. Кровь стынет в жилах, злится. И мне это нравится. Я их специально туда подложила. Купила вчера случайно вязаные мужские перчатки из коричневой пряжи. Не нужны они мне, просто пожалела бабульку. Сидит такая одинокая в подземном переходе, свой хэнд-мэйд продает. Думала сразу выкинуть, но вдруг пришла такая чудесная мысль позлить Сашку. Пусть помучается, ощутит себя в моей шкуре.