Цена его обмана - Лия Романовская

— Как ты мог?..

На языке вертится много чего, например, как мог он убить Богдана, немого парня, иначе как бы он узнал этот номер? Наверняка тот знал, что Валерка жив, и именно это и хотел мне сообщить, за что и поплатился.

Но я молчу, потому что слов больше нет.

Стою еще какое-то время, вглядываясь в темнеющее небо за окном.

Вытираю подступившие слезы и наконец пишу смс на знакомый номер.

— Привет.

Илон отвечает сразу.

— Ты уже приехала?

— Да.

— Есть новости?

— Да...

— Это касается твоего брата?

У меня есть еще время передумать, сделать иначе, промолчать…

— Да...

— Уверена?

Ну же, Катя… придумай что-нибудь, неужели ты пойдешь на это?!

— Да!

Отвечает с минутной заминкой.

— Ты дома?

— Да...

Слезы вновь катятся по щекам, и я понимаю, что назад дороги нет.

— Хорошо. Через час я подъеду, заберу тебя. Никуда не уходи.

Прижимаю портрет Валерки к груди и сижу с ним, раскачиваясь и рыдая до самого звонка в дверь.

В последний раз бросаю взгляд на свой дом, мысленно прощаясь. На всякий случай и кладу фото брата на примятую кровать.

Пора.

Илон, или как там его на самом деле зовут, действительно приезжает через час. Поднимается в квартиру, где я все это время борюсь собственными сомнениями, и знаком показывает идти за ним. После секундного замешательства, вновь бросаю последний взгляд на свое жилище, понимая, что могу уже не вернуться обратно, и переступаю порог.

На улице уже стемнело, но тут и там слышатся голоса. Во дворе, освещенном фонарями люди наслаждаются теплым летним вечером и им нет никакого дела до меня.

У подъезда черная припаркована машина. Илон уверенно направляется к ней, распахивает заднюю дверцу, и я в последний раз вдыхаю свежий воздух прежде, чем сесть внутрь. Он садится рядом.

Водитель мне незнаком, на Илона я стараюсь не смотреть, просчитывая в голове варианты развития событий. И чем дольше это делаю, тем больше страшусь предстоящего... Внутри нарастает паника, да такая, что кажется еще немного и я просто-напросто выпрыгну из машины на полном ходу.

Вздрагиваю, когда рука моего соседа по сиденью ложится поверх моей, и это простое движение как-то вдруг неожиданно приводит в чувство. Поворачиваюсь к нему и долго-долго всматриваюсь в прорези маски. Почему-то мне становится легче...

Такая мелочь, всего лишь одно прикосновения, а я уже полностью готова ко встрече с Германом. Мысли проясняются, и я вновь могу мыслить логически — с холодной головой и твердым намерением все это поскорее закончить.

То, что Валерка жив вносит большие коррективы в мои действия. Точнее нет, только лишь в мои мысли, так как действовать я буду все равно как наметила еще ранее. Ничего не меняется, Катя! Забудь, будто и не было этого сообщения. Валерки нет, он умер. Для всех. И для тебя в том числе...

* * *

Спустя минут двадцать въезжаем в исторический центр города, тормозим перед громадным особняком, тонущим в кромешной темноте. За высоким забором отчаянно лают собаки и меня вновь накрывает волна паники и отчаянного страха. Во-первых, я до одури боюсь собак, а во-вторых, напрягает тот факт, что от меня не таят местоположение особняка. И это вполне может означать, что есть шанс не выбраться отсюда живой...

Но остатки логики дают надежду на выживание, ведь убить меня могли где и когда угодно. Необязательно для этого везти в чей-то дом.

Ага... зато здесь нет лишних глаз и можно спокойненько пристрелить в сыром и темном подвале, закатать в цемент и забыть, что была такая Катя Полухина на этом свете.

Все эти мысли проносятся в голове почти одновременно, путаясь и заставляя нервничать еще сильнее. Топчусь на гравиевой дорожке перед забором, надеясь, что собаки с той стороны привязаны. Илон элегантно берет меня под руку, и я даже издаю нервный смешок. Абсурд какой-то. Будто меня не на заклание ведут, а на светский раут.

Как только ворота открываются, возле дома загораются фонари и как по мановению волшебной палочки лай затихает. Оглядываюсь по сторонам и никак не могу обнаружить собак. Впрочем, это только радует.

Перед домом Илон внимательно на меня смотрит сквозь прорези маски и немного постояв, распахивает дверь, приглашая войти внутрь.

Делаю шаг, в надежде, что он пойдет со мной, но спустя мгновение понимаю, что Маска остался там, за дверью, и в холле я сейчас одна. Предатель...

Темнота пугает и хочется забиться куда-нибудь в угол.

— Эй, — шепчу я, но шепот в этой темноте звучит словно набат.

Это что за психологические приемы? Замираю на месте как вкопанная, не зная куда и зачем двигаться.

— Ну здравствуй, киска...

От звука до боли знакомого голоса из горла вырывается вскрик. До боли в прямо смысле... Псих! Это он, он!

— Соскучилась по мне? — его голос обволакивает, словно шипение змеи, которое буквально просачивается под кожу, струится по венам и попадает прямиков в мозг. Оно леденит душу и заставляет конечности неметь, не давая двигаться, чтобы сдвинуться с места, попытаться убежать. Тело парализует и горло сковывает тисками, лишая возможности произнести хоть звук.

Дыхание Психа на моей шее, его руки на моем теле, его присутствие так близко лишает возможности здраво мыслить, лишает воли и разума. Единственная мысль, слабо бьющаяся раненой птицей в голове — бежать...

Но как, если ноги будто приросли к полу, а сердце почти остановилось?

— Давно я так не хотел никого... Ммм... знаешь о ком я думаю, когда подвешиваю на крюки очередную шлюху? Знаешь?

Что-то мычу, когда хочется кричать. Илон, ну, где же ты? Неужели ты и правда бросил меня здесь, на растерзание? Ну приди, пожалуйста...

— Я представляю, как долго буду играть с тобой, пока мне не надоест. А надоест мне, поверь, не скоро... я продлю твои мучения как можно дольше, как ты мучаешь меня все это время.

Язык его, словно раскалённые щипцы обжигает шею. Зубы его прокусывают нежную кожу и от боли и ужаса я хочу кричать, но голоса нет. Руки сминают груди с такой силой, будто он хочет вырвать их с корнем и все, что я могу — это стоять изваянием, будто приросшая намертво к полу, не в силах ни шевелиться, ни кричать, ни бороться.

— Вначале я раздену тебя до гола и посажу на цепь.

Обходит вокруг меня по кругу. Медленно и страшно.

— Я не буду тебя кормить и ходить ты будешь под себя...

Прижимается сзади, и продолжает шептать на ухо.