Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев

те поплыли уже немного, он начал технично водку из стакана своего сливать. Таким образом они напивались всё сильнее и сильнее, а он нет. В итоге этих дураков рубануло конкретно, он еще посидел чутарик. Одному, который хоть и был невменюха, но не заснул, съездил по кумполу и ушел. В третьем часу утра прибегает на нашу стоянку, дернули тогда нескольких стариков, те подгребли, пообщались с ним, а утром этим волкам войну объявили. Пробыл наш у них в плену порядка трех ночей и двух полных дней. Никаких вопросов ему не задавали – ни про наших, ни про оружие. Из чего сделали вывод: захватили его не с политической и не с идеологической целью, а только с коммерческой.

1973 г.р. Андрей Борзихин (имя изменено)

Состоял в группировке «Хади Такташ»

Есть история одна. Один раз «зининские» приехали в Зеленодольск на стрелку. Год, наверно, 1993-й или 1992-й, Колибри, Француз… Приехали на двух машинах, человек шесть-семь их было. Зеленодольских пришло человек, наверно, двести, толпа огромная. Ну и начали их на рэ тащить [91], хай-вай, разговаривать невозможно. Кто-то уебал кому-то из «зининских». Колибрик пошел куда-то, говорит, не уходите никуда, подождите. Дошел до машины, достал автомат и как начал поливать толпу. И все эти двести человек – кто куда, как когда тараканов тапками бьют. Все, двоих, кажется, там убили, подранков [92] там целая толпа. Все зависит от ситуации.

Женя Ан (имя изменено)

Вступил в группировку в 1990-х

Реальная история из моего прошлого. История о подлости человеческой. Мы в тот момент были первым возрастом. Забили стрелку с ровесниками из противоборствующего двора. Наших пришло человек пять, оппонентов – около семи. А через минуту из видеосалона в двадцати метрах от места рамса вышло еще тринадцать-пятнадцать их рож. Один говорит моему семейнику, назовем его Z: «Ушел отсюда!» Мой в ответ: «Говори по теме и не ругайся». Тот ему: «Пошел на хуй!»

Мой семейник кладет руки на плечи двум нашим, стоявшим по бокам, и в висе бьет того ногой в диафрагму. Удар у него был и есть по сей день жесточайший. Тот теряет сознание и падает спиной на своих. Наш кричит: «Ломимся!» После этого каждый из наших заряжает по разу в бубен ближайшему оппоненту – и на лыжи.

Через пятнадцать минут десять молодых с монтажками стоят перед подъездом, где жил Z. В это время выходит X, который в нашем дворе смотрел за вторым возрастом. Они ему: «Знаешь что ли молодого бригадира из этого подъезда?» А он им: «Не-не, пацаны, я думал, может, вы ко мне, но я здесь не живу». Хотя жил и живет там всю жизнь.

Затем он со скоростью Усейна Болта ломанулся на нашу стоянку (там в охранке всегда трое-четверо наших висело в любое время суток). По воскресеньям у нас был строгий сходняк, на который собирался весь двор, включая самых древних. Вот тогда-то и именно там и случилась кульминация, не способная вызвать у нормального человека ничего, кроме блевотины.

В час дня собирается вся братва. Взрослые про эскападу, что была накануне, уже в курсе – на них выходили старшие врагов. Поставили условие: «Отдайте этого духарного друга, Z, и не будет войны».

Взрослые начинают на Z крошить понты, мол, зачем он того пацана ногами бил, создал на ровном месте напряг. Было ясно, что воевать они не настроены. Он объяснил, что силы были неравны, важна была экспрессия, потому бил на поражение, чтобы выиграть пару секунд, ну и за «пошел на хуй», естественно, не спасибо же говорить.

В какой-то момент этот X, дико напуганный молодежью у подъезда, говоорит: «Давайте Z на мясо отдадим, зачем из-за одного человека большую проблему раздувать?! Тем более он на разбирушках палку перегнул». Наш возраст весь до единого опешили, стали гудеть, но кто нас слушал? Большинству эта идея приглянулась, кто-то молчанием, кто-то словами выразил одобрение и согласие. X, видя, какой эффект произвела его мысль, продолжил моросить в тех же тонах.

И тут самый радикальный, неистовый и непримиримый к любым врагам пацан нашей банды, тоже старик, назовем его Ким, как гаркнул на этого Х: «Глохни, мразь, все меня слушайте». Тормознул этого хуеплета X на полуслове и говорит ему: «Я своего молодого не отдам никогда и никому. Если ты такой гондон, вези нас обоих на сходняк. Я с Z вместе умирать поеду. Z, поедешь, что ли, смерть лютую, но самурайскую принять? Я клянусь, уходя, двух-трех врагов с собой заберу». Z отвечает: «Конечно, поеду, да и я легавый буду, одного из них как минимум с собой заберу, когда нас там толпой убивать будут». Ким говорит этому пидорасу Х: «Вопрос закрыт, давай, вези нас обоих к ним во двор. Я, – говорит, – хочу, чтобы ты, урод, лично нас туда отвез».

Х фары опустил, шаг назад, стоит менжуется, молчанку хавает. Двор загудел, настроение переменилось, так как Ким этот – слоновая кость, волшебная палочка-выручалочка, средство от всех бед, великий воин и последний из могикан в одном лице был, на нем все держалось. Я ни до ни после гангстеров с таким духом супергеройским не встречал. Среди бродяг видел в режимных бараках и на крытой, а среди гопстопников – не, никогда больше. В общем, наш взросляк как представил в ужасе, без кого двор останется, так сразу решение отменил и вынес постановку: держать оборону, готовиться к войне, Z ни под каким предлогом врагам не отдавать. Так Ким спас молодому жизнь, а Z как в тот день омерзение выхватил ко всей этой шайке-лейке, так называемой братве, так оно у него в паре с огромной обидой и по сей день не прошло, хотя с той поры минуло море лет.

А года через три после этого Ким среди бела дня у нас на глазах отрубил пленному ухо топором. Причем сделал это филигранно, не задев ни стенки черепа, ни прическу. Профессионал. Прирожденный убийца. Махнул почти не глядя – ухо отлетело. Пленному наши дают трубу, говорят: «Звони своим». Он звонит и говорит: «У меня все нормально». А того нашего киборга Кима это взбесило, он его нагнул, щекой упер на кирпичный приступок, ухо отсек и говорит: «Ну, все что ли нормально у тебя?» Тот орет в трубку: «Да он псих, он мне ухо отрубил только что».

V

Семья и женщины