Приманка - Тони Стронг

Он показывает перстень-печатку, который носит на мизинце. На печатке выгравирован тот же узор.

– Господи! – восклицает Клэр. – Ты не можешь дарить мне его. Это, должно быть, семейная реликвия.

– Конечно. Потому-то и хочу, чтобы ты носила его.

Она достает из коробки изящный полумесяц.

– Красивый.

– Ты согласна расстаться с ожерельем, которое постоянно носишь? – с беспокойством спрашивает Кристиан.

– С этим? – уточняет Клэр, касаясь уродливого украшения из фальшивого золота. – Я согласна никогда больше не видеть его.

Кристиан расстегивает массивную цепочку, полученную Клэр от Фрэнка, и кладет в карман. Нежно касается пальцами ее голой шеи, потом надевает на нее колье. Приходится немного раздвинуть его, как стетоскоп, чтобы выемка была достаточно большой. Клэр ощущает непривычный металл, словно ошейник, и притрагивается к нему.

– Но эта вещь очень драгоценная, – возражает она. – Ты не можешь отдавать ее на сторону.

– Я не отдаю на сторону. Я дарю ее тебе.

– Ты понимаешь, о чем я. Давай просто поношу колье некоторое время.

– Нет, – твердо заявляет Кристиан. – Ты либо принимаешь подарок, либо нет.

По голосу Воглера Клэр понимает, что, приняв его, примет не только кусочек металла.

– На будущей неделе я должен ехать в Европу, – сообщает Кристиан.

– Да? – Клэр не ожидала этого. – И долго тебя не будет?

– Недели две, может, и дольше.

– Какая-нибудь конференция?

– Лекции. Не все ли равно?

– Я бы хотела поехать с тобой.

Он улыбается:

– Не глупи. Иммиграционный контроль не пустит тебя обратно.

– А, конечно.

– Так что увидимся, когда вернусь.

– Кристиан?

– Да?

– Раньше, когда уезжал, ты изменял Стелле?

– Ни разу. – Он поправляет полумесяц. – Я говорил тебе. Я не завожу случайных связей.

Клэр торопливо продолжает:

– Полицейские думали, что вы с ней… что, возможно, ее убил ты, так ведь? Потому и устроили тебе пресс-конференцию, посмотреть, не выдашь ли ты себя.

Кристиан жестом просит официантку подать меню. Клэр замечает, как он меряет ее взглядом. Не беглым, а откровенно оценивающим. Когда официантка подходит, он больше не смотрит на нее.

– Полицейские? Ясное дело, они меня подозревали. По статистике муж всегда наиболее вероятный убийца. А они слишком глупы и лишены воображения, чтобы искать кого-то еще.

– Ты любил ее?

– Да, но вместе с тем рад ее смерти. Странно слышать такое, правда? – Он просовывает пальцы между ее пальцами. – Но будь Стелла жива, я бы не сидел здесь с тобой. А теперь хватит вопросов. Давай делать заказ.

– Была еще одна история, – говорит Клэр. – С женщиной по фамилии Бернз. Джейн Бернз.

Кристиан хмурится.

– Она утверждала, что ты был помолвлен с ней.

– А, ну да, Джейн. Но с тех пор много воды утекло, и помолвлены мы не были. – Он усмехается над этой мыслью. – Она была неуравновешенной. А откуда тебе о ней известно?

– Она знакомая одной знакомой, – бормочет Клэр.

Перед уходом из ресторана Клэр извиняется и идет в туалет. Когда она возвращается, Кристиан говорит:

– У тебя порвано платье.

Клэр опускает взгляд на разорванный подрубочный шов.

– Зацепилась за дверь. Пошли?

Фрэнк в машине слышит плеск воды, шаги и банальную болтовню двух женщин, перемывающих косточки своим мужчинам.

– Она выбросила микрофон в туалете, – устало произносит он.

– А видеокамеру? – спрашивает Позитано.

Техник вертит ручку настройки. На экране появляется женская туфля, в наушниках раздается шум бегущей воды.

– Вид из урны, – высказывает предположение техник.

Какая-то рука поднимает камеру, встряхивает и бросает в мешок с мусором.

– Должно быть, уборщица, – подсказывает он.

– Что будем делать? – интересуется Позитано.

– Ничего, – отвечает Фрэнк. – Мы знаем, куда они направились.

До дома, где живет Воглер, недалеко, но под проливным дождем они промокли до нитки. Кристиан уходит за сухой одеждой и шампанским, а Клэр расхаживает по квартире, с любопытством притрагиваясь к вещам. Квартира большая, мрачная, заполненная мавританскими древностями, книгами в кожаных переплетах, несколькими современными скульптурами – главным образом обнаженными женщинами – и полками с французской и испанской литературой. В квартире стоит его запах – застарелый аромат кедровой древесины и кожи, насыщенный пряностью.

Фотографий Стеллы нет. Клэр догадывается, что, готовясь к этой минуте, Кристиан, должно быть, убрал все следы ее пребывания.

На одном из столиков стоит фотография идущей по улице Клэр, а все лица вокруг нее смазаны. О существовании этой фотографии Клэр даже не подозревала.

Она останавливается перед небольшой мраморной скульптурой дюймов десять в высоту. Это обнаженная женщина, полированный мрамор гладок, как стекло. Статуя пробуждает что-то в памяти Клэр, вызывает какую-то смутную ассоциацию.

– Это тебе, – говорит Кристиан, возвращаясь. – Надень его.

И подает ей халат, длинную арабскую джеллабу.

– Он принадлежал… твоей жене? – спрашивает Клэр, раздеваясь.

Кристиан без любопытства смотрит, как она снимает белье и пытается завернуться в грубую ткань.

– Не так. – Он показывает, как уложить складки халата, чтобы он походил на тогу. Потом отвечает вопросом на вопрос: – Это имеет значение?

– Нет, – произносит она и улавливает очень легкий иной запах, задержавшийся между волокнами, более мягкий, женственный, чем его.

– Ну и хорошо, – кивает он. Сует руку под халат и обхватывает ее грудь. – Нагнись.

Клэр кладет руки на столик перед статуей. Чувствует, как Кристиан задирает халат ей до талии и старательно подворачивает его, чтобы не спадал. Облитый шампанским палец ползет вниз по щели между ее ягодицами, от основания позвоночника до начала половых губ. Она чувствует, как палец задерживается на анусе, и напрягается. Кристиан смеется. Она слышит, как позвякивает пряжка вынимаемого из брюк ремня.

– Доверься мне, – просит Кристиан.

Клэр ждет со страхом, но в возбуждении. Ремень ударяет ее с вялым щелчком по правой ягодице. По нервным окончаниям пробегает огонь, в мозгу мерцают каскады искр. Через мгновение возникает острая боль, заставляющая Клэр вскрикнуть. Ремень ударяет снова, по другой ягодице, и она опять вскрикивает, на сей раз громче.