Горький водопад - Рэйчел Кейн

– Они нашли меня, – шепчет она. – О Господи, помоги мне! – Потом оборачивается и смотрит на меня, сердито прищурившись. – Они нашли меня из-за вас, из-за того, что вы мутите воду.

– Кто они, Кэрол?

Она не отвечает. «Дом на колесах» еще раз объезжает стоянку и, так и не припарковавшись, с грохотом катит к соседней площадке. Когда наконец выезжает на улицу, Кэрол говорит:

– Нам нужно спешить. Они вернутся.

Я не знаю, о чем думает и кого боится эта девушка, но одно ясно: она не блефует. Мы бежим к машине, я включаю двигатель и велю Кэрол пригнуться, чтобы ее не было видно снаружи. Проезжаем мимо все того же «дома на колесах», едущего обратно к стоянке. Я пытаюсь рассмотреть в зеркало заднего вида его номерной знак, но тщетно. Знак теннессийский, но весь заляпан грязью, и я не могу разобрать ничего, кроме буквы «М».

Тонированные стекла не позволяют заглянуть в салон.

Мы едем дальше. Я держу скорость чуть-чуть ниже предельно разрешенной и слежу, не едет ли за нами «дом на колесах». Он не едет. Я продолжаю высматривать его еще некоторое время, потом говорю Кэрол, что всё в порядке.

– Нет, – возражает она, однако вылезает и садится на пассажирское сиденье. Плечи ее опущены, лицо занавешено волосами. – Мне нужно уехать. Немедленно.

– Мы же договорились…

– Мы договаривались, – возражает она. – Но теперь они здесь. Ищут меня.

– И если они будут преследовать нас на «доме на колесах», их будет очень легко заметить, – говорю я. – Сейчас их не видно. Всё в порядке. Как насчет ужина. Ты голодна?

Кэрол долгое время смотрит прямо перед собой, потом кивает. А затем складывает ладони и начинает молиться.

* * *

За ужином она поглощает жареную курицу так, словно ест последний раз в жизни. Девушка выбрала место в самой дальней части зала, возле кухни, откуда можно следить за входом, но не у окна.

Постоянная бдительность. Я понимаю этот инстинкт. Я сама уже не первый год следую ему.

Я гадаю, как часто Кэрол перепадала настоящая еда. Она нависает над тарелкой так, словно охраняет ее. Так действуют люди, которым приходилось голодать. Может быть, это последствия того, как она живет в бегах. Или чего-нибудь еще худшего. Кэрол ничего мне не рассказывает, да и вообще не говорит практически ничего, кроме «да», «нет» и «можно мне еще масла?».

Наконец-то наевшись, она со вздохом откидывается на спинку стула, я оплачиваю счет и спешно веду Кэрол к арендованной машине. «Дома на колесах» по-прежнему нигде не видно. Вокруг аэропорта хватает хороших отелей. Я выбираю «Бест вестерн», выглядящий достаточно скромно, и снимаю нам номер. Ключ нам выдают один, и я забираю его. Машину паркую в крытом гараже, задним бампером к стене, так, чтобы номер не был виден. Я всегда ненавидела теннессийский закон, гласящий, что передний номер не обязателен… до нынешнего момента. Сейчас он значительно облегчает нам жизнь. Если тот, кто ездит на обшарпанном «автодоме», захочет проверить все арендованные машины в Ноксвилле, ему придется как следует потрудиться.

Когда я запираю за нами дверь, у меня снова возникает странное чувство дежавю. Гостиничный номер достаточно неплох, но это очередное временное безымянное убежище. В моей жизни их уже было столько, что это сбивает с толку. В номере две кровати. Кэрол садится на одну из них, проверяет матрас на мягкость и печально проводит пальцами по чистым простыням. Она осторожно покачивается на постели вверх-вниз, словно уже забыла о том, что такое настоящая кровать.

– Как твое настоящее имя? – спрашиваю я ее. Девушка не смотрит на меня и продолжает гладить рукой простыни.

– Хикенлупер, – отвечает она наконец. – Кэрол Хикенлупер.

Я не верю ей, но не настаиваю на истине. Что-то гложет меня, однако я не могу понять, что именно.

– Если хочешь принять душ, то давай, – говорю я ей. – Я подожду.

Придвинув ближе свой чемоданчик, достаю из переднего отделения ноутбук и ставлю его на маленький столик. При мысли о помывке девушка оживляется. Она достает из рюкзака чистое белье и одежду – еще одну скромную блузку и длинную юбку, – и проходит в маленький чистенький санузел. Я слышу, как со щелчком запирается дверь.

Не теряя времени, осматриваю рюкзак, который она оставила в комнате. Как и ожидалось, вижу имя Реми, написанное черным перманентным маркером внутри переднего кармана. Это делает все еще более реальным и мрачным. Я не верю, что Реми отдал ей рюкзак перед своим исчезновением: этот рюкзак был у него с собой в ту ночь, когда он пропал из бара. Я видела его на записи.

Кэрол что-то знает. Она что-то видела.

Больше в рюкзаке нет ничего от изначального хозяина. В большом заднем отделении лежит женское нижнее белье, спортивный лифчик, поношенная ночная рубашка из дешевой тонкой ткани – белого цвета, без отделки. Грязная одежда сложена внизу и аккуратно свернута в ожидании стирки. В меньшем переднем отделении я обнаруживаю потрепанную Библию в бумажной обложке – в версии короля Иакова, – со множеством пометок, сделанных чернильной ручкой. Гигиенические принадлежности, дешевые матерчатые туфли на плоской подошве, хотя они, похоже, приберегаются на крайний случай, потому что подметки у них все еще чистые. Влажные салфетки, явно украденные в отеле, несколько миниатюрных брусков мыла и таких же маленьких флакончиков с шампунем и лосьоном для кожи – практически пустых.

Может быть, Кэрол и в бегах – по крайней мере, сейчас, – но она заботится о чистоте своего тела.

К тому времени, как я завершаю обыск, вода в душевой все еще течет. Я внимательнее рассматриваю Библию, потому что примечания выглядят… странно. Ко многим из них приписаны даты.

Я пробую применить простой прием: кладу книгу на столик корешком вниз и позволяю ей открыться на том месте, где до этого ее раскрывали чаще всего. В глаза мне бросается строка: «Послание к Колоссянам», глава 1 стих 26. Эта строка украшена звездочками, нарисованными словно бы детской рукой:

«тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его».

Святым. Это перекликается с тем, что Кэрол сказала по телефону. «Реми со святыми». Я проверяю еще несколько примечаний. Жутковато, но Кэрол четко выделяет фразы, относящиеся к порабощению женщин, с пометкой «запомнить». На внутренней стороне обложки написана фраза, мне совершенно незнакомая: «И приведешь ты ко Мне святых, дабы Я мог взять их с Собой на грядущую войну».

Цитата подписана инициалами «П.Т.». Ни главы, ни номера стиха.

Пытаюсь просматривать «Послание к Титу» и «Послание к Тимофею». Нахожу три или четыре упоминания о святых, но они совершенно не совпадают с цитатой. Я не знаток Библии, но что-то кажется мне неправильным, и я не знаю, что именно. Снова пытаюсь пролистать книгу, ища примечания, и наконец в «Плаче Иеремии» нахожу место, обведенное чернилами, с пририсованной сбоку звездочкой и рукописной заметкой на полях: «Послание патера Тома», 4/2012».