Испытание страстью - Сильвия Дэй

— Дай мне услышать тебя.

Опираясь ладонями о матрас, он легко удерживал свое тело на весу. Его бедра возвышались над ней, потому что коленями он стоял на кровати и это обеспечивало ему легкость движений. Ее нога была перекинута через его плечо, а бедра подняты вверх под углом, и в таком положении она оказалась беспомощна. Его жезл входил в нее и выходил с немыслимой скоростью, его бедра поднимались и опускались, а отяжелевшая мошонка ударялась о ее тело в стремительном эротичном ритме.

— Скажи мне, как сильно это тебе нравится, — промурлыкал он… — скажи, как тебе это приятно.

Джесс почти рыдала от наслаждения. Его большое тело окутывало ее, подавляло и лишало возможности чувствовать что-либо, кроме него. Все, что имело для нее значение прежде, потеряло смысл и отошло в сторону. Осталось только одно ненасытное желание и пламенная жажда. Каждая клеточка ее тела была настроена на этого мужчину, овладевавшего ею с особой властностью.

— Джесс, — стонал он…

Пот катился с его волос, по мере того как бедра его неутомимо двигались, соприкасаясь с ее бедрами:

— Я никогда не устану от этого. От тебя. Господи… Думаю, я не смогу остановиться.

— И не останавливайся.

Джесс перекинула свободную ногу через его бедра и завладела им так же, как он ею, двигаясь в том же темпе, что и он.

— Не останавливайся. Не надо!

Ее утроба отчаянно сокращалась, страсть сотрясала ее тело, пробегая огнем по коже. Джесс ощущала себя полностью свободной, и вдруг глаза ее обожгли слезы.

Алистер наблюдал за ней, и его лазурные очи горели в полумраке лихорадочным светом. Тело ее сотрясалось от приступов острого наслаждения, ибо он продолжал доводить ее до этого состояния снова и снова.

Джесс обвила руками его голову и приподнялась, чтобы быть ближе к нему, чтобы ощутить связь с ним в долгом и страстном поцелуе. Ее разбухшие ткани мелко дрожали, и он ощущал их трепет каждым дюймом своего мужского естества. И этот трепет заставлял его возобновлять атаку снова и снова.

Алистер выпустил ее ногу, его руки скользнули под плечи Джесс, и он крепко обхватил ее. Его губы заскользили по ее шее. Мочкой своего уха она ощущала его горячее и бурное дыхание.

— Моя очередь, — пробормотал он, сжимая ее плечи и делая мощный рывок. — Держи меня.

Джессика прижалась лицом к его груди, скользкой от пота, и старалась удержаться в этом положении, впитывая ощущение его близости всем телом.

— Излейся в меня, — побуждала она его, принимая удары его бедер и члена.

Его жар полностью растопил ее обычную сдержанность, оставив вместо этого отчаянно отважную и страстную женщину, способную произносить запретные слова, тем самым подпитывая его безумие.

— Ты так хорош… так хорош…

— Проклятие, — прошипел он, чувствуя, как снова разбухает внутри ее тела.

Первая упругая струя его сока оставила ее задыхающейся от восторга. Алистер заметался рядом с ней, содрогаясь от сокрушительной судороги.

Этот острый пик наслаждения длился долго. Алистер стонал и выкрикивал ее имя и терся о нее лицом и всем телом, будто хотел оставить на ней свой отпечаток и свой запах. Джессика с готовностью приняла это, баюкая его, удерживая его на якоре во время яростной бури.

За ужином пальцы Алистера беспокойно потирали шершавую деревянную столешницу в кают-компании, но взгляд его не отрывался от Джессики, разговаривавшей с капитаном.

На ней было платье с высоким воротом, надетое, чтобы скрыть следы укусов Алистера. Шелковое платье было нежного дымчато-пурпурного цвета, вполне подходящее для вдовы. Как он и предполагал, Джесс выглядела удовлетворенной, ее лицо пылало румянцем, губы припухли от его поцелуев. Глаза ее светились, голос казался гортанным и хрипловатым, а жесты рук и плеч были отмечены особой чувственной грацией. Никогда прежде он не видел ее такой расслабленной и красивой, однако его радость омрачалась не покидавшим его возбуждением.

Он был без ума от нее, чувствовал себя влюбленным, чего никогда не бывало прежде ни с одной женщиной. Но Джессика казалась гораздо более спокойной, чем он. За этот день его будущее резко изменилось. Все, что Алистер считал незыблемым, — его холостяцкое положение, свободу передвижений, возможность приходить и уходить когда угодно, способность избегать общества, если он предпочитал это, — все ушло. Теперь Джессика могла диктовать ему образ жизни, начиная с этого момента и надолго вперед, ибо теперь он не мог без нее обойтись. Это открытие потрясло его. Он давно знал, что должен овладеть ею, но до сегодняшнего дня не сознавал, что придется удерживать ее.

Алистер тяжело вздохнул и провел рукой по волосам. Джессика посмотрела на него поверх края бокала, полного вина, и нахмурилась. Он отмел ее беспокойство взмахом руки.

Он получил больше, чем рассчитывал. Ее щедрость в постели простиралась гораздо дальше, чем дар, предоставленный ее телом. Она не скрыла от него ничего, ни в чем ему не отказала… Слезы, улыбки, шепот. На его спине остались отметины от ее ногтей, но сейчас он испытывал боль не от них, а от внутренних, душевных, ран. Джесс позволила ему увидеть все свои чувства, пока он наслаждался близостью с ней, и это сознание будто лишило его кожи. Каждый раз, когда она сжимала его в объятиях в преддверии пика его наслаждения, она проникала в него все глубже.

И как, черт возьми, после всего того, что они сегодня вкусили вместе, она могла спокойно сидеть здесь? Казалось, она приоткрывает всего лишь одну сторону своей многогранной натуры, последствия происшедшего ускользнули из ее памяти, но он знал, что это не так. Джессика была не из тех женщин, кто способен предаваться любви без разбора. Для нее близость означала не только телесное наслаждение, но и участие души. Она была затронута им больше, чем хотела показать, но ее чертова пресловутая сдержанность, совершенные манеры скрывали ее от него слишком успешно. В то время как он треснул по всем швам и не мог этого скрыть.

На него давили стены кают-компании. Его дыхание было поверхностным, он страдал от удушья.

Ужин, казалось, длится целую вечность. Алистер отказался от привычного стакана портвейна и встал из-за стола так быстро, насколько это допускала учтивость. Он улыбнулся Джессике и ушел. Добравшись до главной палубы, Алистер глубоко вдохнул острый холодный морской воздух и вцепился в поручни, ожидая, когда восстановится его душевное равновесие.

— Мистер Колфилд.

При звуке голоса Джессики его глаза закрылись. Живые образы прошедшего дня зароились у него в голове, и он понял свою ошибку. Она все время оставалась в его мыслях, и спасения от этого не было.

— Да, Джессика.

— С вами все в порядке?

Он кивнул, продолжая смотреть на море.

Он встала рядом с ним. Вместе они смотрели на удлиняющееся отражение луны на воде.

— Вы были так молчаливы за ужином.