Испытание страстью - Сильвия Дэй

Неужели она и впрямь пришла, полная раскаяния и без задней мысли, только чтобы благословить его и облегчить его совесть?

— Вы будете замечательной бабушкой, — сказал он тихо.

Она замерла и, кажется, даже перестала дышать, а глаза ее широко раскрылись и теперь были полны испуга и радости одновременно:

— Алистер…

Значит, она не знала. Он почувствовал, как в груди его разливается тепло.

— Нет, это не мой ребенок. Как вы верно предположили, Джессика бесплодна. Но Эммелина… В конце концов Альберт выполнил свой долг. Возможно, родится не мальчик, которого я мог бы считать своим наследником, но безотносительно к полу ребенка вы испытаете, по крайней мере, радость быть бабушкой.

Трепетную улыбку на лице Луизы сменила меланхолия, отразившаяся в ее синих глазах, столь похожих на глаза сына.

Алистер улыбнулся матери.

— Ваша сестра хорошо выглядит, — заметила ее светлость герцогиня Мастерсон.

Джессика посмотрела через стол на веранде на мать Алистера.

— Да, она с каждым днем все чаще вспоминает о том, что на свете есть смех и радость.

Сразу за резной каменной балюстрадой, отделявшей веранду от безупречно ухоженных садов Мастерсона, множество гостей, посещавших приемы Джессики, прогуливалось среди аккуратно подстриженных живых изгородей. Даже Мастерсон вышел из дома насладиться прекрасным днем, держа за руку мастера Альберта, переваливавшегося на коротеньких ножках по гравиевым аллеям.

— Похоже, лорд Тарли всерьез увлечен ею.

Эстер и Майкл были красивой парой. Его темные волосы и смуглое лицо прекрасно сочетались с золотистой красотой ее сестры.

— Он долгое время был ее верным другом, — сказала Джессика. — Но последние два года показали, что Майкл бесценен во многих отношениях. Он дал ей почувствовать себя в безопасности, и эта безопасность дала ей возможность ощутить умиротворение и излечить душу. Он столько же сделал для нее, сколько ваш сын для меня.

— Вы для него сделали не меньше.

Герцогиня поднесла к губам чайную чашку. Ее фарфоровой белизны кожа была затенена широкими полями соломенной шляпы.

— Кстати, где мой сын?

— Решает какую-то проблему, связанную с ирригацией.

— Надеюсь, ему известно, что Мастерсон впечатлен его успехами.

Алистеру нелегко было узнать это, поскольку они редко вступали в беседу, но столь очевидные шероховатости в их отношениях не заслуживали того, чтобы говорить о них сегодня.

— Нет ничего, в чем Алистер не проявил бы блестящих способностей. Откровенно говоря, я нахожу замечательным, что такая романтическая и творческая натура столь успешно справляется с цифрами, инженерным делом и другими бесчисленными проблемами.

В дополнение к его остальным талантам стоило бы упомянуть его физическую доблесть, но только одна Джесс могла оценить эти его качества по достоинству и наслаждаться ими.

— Миледи.

Ее внимание переключилось на горничную, приблизившуюся с письмом в руке. Джессика улыбнулась, взяла его и тотчас же узнала почерк мужа по надписи на конверте. Продолжая улыбаться, она сломала печать.

«Найди меня».

— Если вы будете так любезны, что извините меня, ваша светлость, — сказала она, вставая из-за стола… — я ненадолго удалюсь.

— Все в порядке?

— Да. Как всегда.

Джессика вошла в дом через распахнутые французские окна. Внутри было тихо и мирно. Огромный приземистый растянутый в длину дом хранил ощущение интимности и гостеприимства. В летние месяцы она и Алистер занимали одно крыло дома, а герцог и герцогиня в течение всего года занимали другое. Это был второй летний сезон, который они проводили с семьей, и пока что он был успешнее первого. То, что Алистер назначил Альберта своим наследником, стало большим облегчением для всех.

Джессика утверждала, что ей необходима помощь Эстер, и воспользовалась этим как предлогом, чтобы держать сестру при себе и помочь ей вновь войти в общество в начале следующего сезона. Последние два года были трудными в связи со скандалом, вызванным смертью Регмонта, и слухами, распространившимися в обществе. Брак Джессики и Алистера Колфилда, будущего герцога, помог переключить внимание на них, но ничто не могло ускорить выздоровления Эстер. И все же выздоровление сестры, проходившее медленно, было стабильным, потому что Майкл всегда появлялся рядом, когда Эстер в нем нуждалась, оставаясь верным и ненавязчивым другом. Похоже, однажды он станет для нее больше чем другом, когда Эстер будет к этому готова. Алистер верил, что его друг станет терпеливо ждать ее, точно так же, как он сам ждал Джессику.

Джессика направилась сначала в кабинет Алистера и обнаружила его пустым. Она прошла в гостиную, потом в бильярдную, но и там его не оказалось. Только когда она начала подниматься по правому крылу раздваивающейся лестницы, до нее донеслись слабые звуки игры на скрипке. Ее сердце наполнилось радостью. Слушать игру Алистера было одним из главных удовольствий Джессики. Иногда после того, как они занимались любовью, он вставал с постели и брал в руки инструмент. Она же продолжала лежать и слушать, впитывая все чувства, пронизывавшие его игру, которые он мог передать ею и для выражения которых у него не хватало слов. Точно то же происходило и с его рисунками. Точные линии, начертанные его остро отточенным карандашом, умели передать и сохранить как сокровище моменты и выражения, доступные только любящему. Они гораздо красноречивее говорили ей о том, как драгоценна она для него, как много он думает о ней и как глубоки его чувства.

Джессика шла на зов этих завораживающих волшебных звуков, на зов этой жалобной мелодии. В холле задержались две горничные, столь же завороженные звуками скрипки, как и Джессика, но, заметив ее приближение, девушки скрылись. Она открыла дверь гостиной, потом закрыла ее за собой и заперла. Нахлынувшие громкие волны музыки принесли ей ощущение радости и полноты жизни. Она заметила своего супруга в их спальне. Он стоял перед открытым окном в одних панталонах цвета буйволовой кожи. У его ног лежал Ахерон и не отрывал от него восторженного взгляда, будто был очарован его игрой так же, как и все остальные.

Джессика села на скамью в изножье кровати, приготовившись смотреть и слушать, но кровь ее уже закипела от предвкушения.

Песик, отлично осведомленный о склонностях своих лорда и леди, выплыл из комнаты и в соседней гостиной нашел свой матрасик возле стула. Он опрокинулся набок и впал в блаженную собачью дремоту, убаюканный нежными звуками смеха и любовной игры, доносящимися из спальни.