Испытание страстью - Сильвия Дэй

Ее светлость настаивает на том, чтобы я посетил маскарад у Тредморов, который должен состояться через пять дней. Я сказал, что поеду туда только, если там будет моя нареченная невеста. Я готов преодолеть все адские препятствия, чтобы увидеться с тобой. Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания твоей сестре вместе с надеждой на ее скорейшее выздоровление. Я прекрасно понимаю, что причина ее нездоровья кроется в твоем отсутствии. Я, как и она, тоже испытываю его вредоносный эффект.

Всегда твой Алистер».

К письму прилагался рисунок, изображавший ее саму, лежащую на помосте в павильоне, построенном им на острове. Ее глаза на нем казались затуманенными и задумчивыми, а губы припухшими от страстных поцелуев, волосы в беспорядке ниспадали на обнаженные плечи. Она опиралась головой на руку, а тело ее было задрапировано в полупрозрачную ткань сорочки. В тот день Алистер не захватил своих принадлежностей для рисования, а это означало, что столь интимный образ запечатлелся у него в памяти и он насладился этим мысленным зрелищем позже.

— Не плачь, Джесс, — сказала Эстер, встревоженная тем, что на ресницах сестры заблестели слезы.

— Все в порядке, дорогая? — спросила графиня, грациозно поднимаясь на ноги и подходя к ней. — Вы оплакиваете свою Темперанс?

Джесс сжала в объятиях Ахерона и прижала к сердцу сопроводительное письмо.

— Нет. Хотя воспоминания о ней снова напоминают мне о быстротечности жизни. Бенедикт был самым здоровым и крепким из известных мне людей. Алистер потерял троих братьев. Эстер и я потеряли мать. Мы не можем отказаться от счастья. Мы должны претендовать на него и драться за него.

Элспет присела на корточки рядом с Джессикой и протянула руки к Ахерону.

— Какой милашка, — заворковала она, когда Джесс передала песика ей.

Джессика снова оглядела полотнище красного шелка.

— Теперь у меня есть повод надеть красное.

— Да поможет Господь этому человеку, — сказала Эстер, но в ее зеленых глазах заплясали бесенята.

— Теперь уже поздно его жалеть, — сказала Джессика, поднимая руки для примерки. — Он надежно прикован ко мне.

Неопровержимым фактом было то, что ношение маски разрушает все барьеры и опасения, освобождает от комплексов и неуверенности.

Алистер не раз вспомнил об этом, пока стоял возле дорической колонны в больном зале Тредморов и пытался отразить напор гостей, стремившихся его приветствовать. У него часто возникало искушение потрогать письмо в кармане, но он подавлял его. Слова Джессики, содержавшиеся в этом письме, давали ему силы и терпение выдерживать общество оживленных гостей, стремившихся произвести хорошее впечатление на будущего герцога Мастерсона. Похоже, они забыли, насколько острой и въедливой была память Алистера. Он помнил всех, кто считал его ничем, поскольку он был всего лишь четвертым сыном. Он помнил и тех дам, которые платили ему за то, что он ублажал их, и, делая это за деньги, чувствовал себя оскверненным. Он помнил тех, кто намеренно старался причинить ему боль и ранил его гордость.

«Мой любимый решительный Алистер!

Твой подарок и сопутствующие ему слова одновременно вызвали боль и радость в моем сердце. Когда я снова увижу тебя, я покажу тебе всю силу своей благодарности.

Что же касается маскарада, то ничто не сможет заставить меня отказаться от встречи с тобой. Тогда, или в любое другое время, или в будущем.

Беспредельно преданная тебе Джессика».

Слева от него стоял стоический и аскетичный Мастерсон. Справа его мать расточала свое обаяние на всех, кто к ним приближался. Разумеется, она не написала Джессике. Да он на это и не рассчитывал.

— Дочь Хеймора очень мила, — пробормотала Луиза, используя веер, чтобы указать на удалявшуюся от них молодую женщину.

— Не помню.

— Ты встречал ее не больше месяца назад. Она намеренно опустила маску, чтобы ты мог ее увидеть.

Он поднял одно плечо, демонстрируя равнодушие и отсутствие интереса:

— Готов принять твои слова на веру.

Оркестр на галерее над залом подал знак к началу танцев несколькими вступительными нотами. Теперь толпа гостей несколько рассеялась, освободив место для танцев и сдвинувшись к стенам зала по ее периметру.

— Начинают с кадрили, — сухо сообщила его мать. — Хочу, чтобы ты пригласил хотя бы одну молодую леди. Это было бы любезно.

— Я всегда был отменно любезен с ними.

— Ты прекрасный танцор. Я получаю удовольствие, наблюдая за тобой. Да и все присутствующие здесь согласились бы со мной.

— Матушка!

Оркестр заиграл, а он повернулся и посмотрел матери в лицо:

— Я не желаю, чтобы все желтые листки смаковали и обсуждали значение того, что я пригласил на танец какую-нибудь молодую леди. Я не на ярмарке и не желаю создавать ложное впечатление.

— Но ты даже не ознакомился с товаром! — запротестовала она, понизив голос до шепота, который поглотил взрыв музыки. — Ты увлечен красивой светской женщиной старше себя. Я понимаю и ценю твое влечение, особенно принимая во внимание обстоятельства. Конечно, для тебя очень важна ее светскость и умение держать себя в обществе. Но пожалуйста, подумай о последствиях своих решений, которые скажутся на будущем. Она вдова, Алистер. Поэтому ее возможности распоряжаться собой гораздо шире, чем у дебютанток, и ты можешь пользоваться ее благоволением вне уз брака.

Алистер сделал глубокий трепетный вдох. Потом еще один, чтобы овладеть собой и не выдать охватившей его ярости, грозившей прорваться в столь неподходящем месте.

— Ради нас обоих я постараюсь забыть, что вы сказали.

Он посмотрел на Мастерсона, чувствуя, как сжимаются его челюсти, но, судя по всему, герцог не заметил того, что происходило у него под носом.

— Сколько еще времени пройдет, прежде чем вы дадите моей матери отпущение грехов? Неужели она не искупила их?

Герцог продолжал смотреть прямо перед собой. Только легкий тик давал понять, что он вообще слышит обращенные к нему слова.

Алистер посмотрел на мать и снял маску.

— Я заплатил за все, матушка. Я желал вам всяческого счастья всю свою жизнь. Я всеми способами стремился облегчить вашу жизнь, но в этом вопросе останусь несгибаемым.

Глаза Луизы заблестели от непролитых слез. Они тронули Алистера, но он ничем не мог помочь ее горю. По крайней мере настолько, насколько она желала.

Вокруг них усилился ропот гостей, и Алистер почувствовал, как по спине его пробежала дрожь предвкушения. Это предвкушение проникло в его вены, яростное и восхитительное. Он бросил взгляд на мать и увидел, как широко раскрылись ее глаза от изумления, и заметил, что она смотрит назад, через плечо. Он сунул свою маску в ее расслабленные пальцы и повернулся. Медленно. Наслаждаясь ощущением напряжения, которое чувствовал только в присутствии Джессики.