Пропавшая икона - Уильям Райан

Товарищи из организации всегда доверяли ему, поддерживали его и частенько закрывали глаза на его слабые стороны. В организации понимали, под каким давлением работают такие оперативники, как он, поэтому им всегда делались поблажки. За ним присматривали, давали отдохнуть, если было нужно, обеспечивали водкой и так далее. В основном он работал по Москве. Его хорошо знали в Бутырке, на Лубянке и в Лефортово. Коллеги не относились к нему с презрением за то, что он делал. Наоборот, они понимали, что такие специалисты, как он, в их деле нужны. На обычном допросе кололись не все, поэтому в более сложных случаях прибегали к его помощи. Он мог разобрать заключенного по кусочкам, а потом снова собрать для того, чтобы продолжать издеваться. Он был всего лишь винтиком в большой машине, где работа всего механизма зависит от каждой отдельной детали. Это был принцип советской власти в действии: все должно быть под контролем, недостижимых целей не бывает.

Странно, что сейчас от него требовали все делать тихо. Наверное, сменили тактику. Ему приказали оставить изувеченное тело девушки на алтаре. Скорее всего, это было публичное послание для кого-то — иначе к чему все это? И ему до сих пор не давала покоя девушка. Его преследовал ее образ, ее предсмертный взгляд. Он постоянно вырывался из глубин подсознания, и лишь большим усилием воли он прогонял его от себя.

Перед ним снова возник образ девушки, этот умиротворенный взгляд, которым она поразила его тогда, перед смертью. И только сейчас ему пришло в голову, что все это может быть не санкционировано свыше, — и у него потемнело в глазах. Он в опасности, он работает без прикрытия. И если все раскроется, охотиться будут уже за ним. Он со страхом прокручивал в голове эти мысли. Он выполнял приказ, доверяя высокопоставленным чинам, как всегда, — ничего особенного. Он вспомнил о сыне, который спокойно спал в соседней комнате, беззаботно рассыпав по подушке белокурые локоны, и решил, что в нем говорит усталость. Нет, ему только показалось, что девушка с мягкими бездонными глазами прокляла его тогда.

Он вылил остатки водки в стакан и выпил до дна.

На следующее утро Королев, выходя со двора, заметил, что у въезда был вытоптан снег. В арке на земле лежали три папиросных окурка и пустая скомканная пачка «Беломорканала» Он не стал поднимать их и прошел мимо. В конце концов, это ни о чем не говорит. Даже если кто-то стоял здесь прошлой ночью, где доказательства, что именно Королев был объектом внимания этого человека? Он уткнулся подбородком в воротник и выбросил эти мысли из головы.

Когда он дошел до Петровки, рабочие расчищали снег на улице, а двор возле здания под номером 38 был уже очищен от снега группой курсантов, орудующих широкими лопатами. Королев поднялся по лестнице. Внутри тоже кипела работа. Рабочие в грязных робах устанавливали статую Ленина на том месте, где раньше стоял Ягода. «Владимир Ильич — это беспроигрышный вариант», — подумал Королев. Его кандидатура была очень удобной: главный организатор великой революции вряд ли попадет в опалу, поскольку его уже просто нет в живых.

Королев вошел в кабинет 2-Е и кивнул Ясимову. И тут же его чуть не сбила с ног молодая женщина в белом платке на голове, которая ворвалась в комнату вслед за ним. Капитан улыбнулся, когда она положила несколько конвертов и циркуляров на стол и так же стремительно выскочила из кабинета, и проводил ее снисходительным взглядом.

— Ну и манеры у нынешней молодежи, — сказал он и повесил пальто на вешалку.

— Точно, ума никакого, — подтвердил Ясимов, показывая на отчет, который писал. — Вот тут двое студентов решили повеселиться и дали полбутылки водки медведю на Ярославском рынке.

— Тому старому медведю на привязи? Вот дурачье!

— На поверку он оказался не таким уж старым. Охмелев, медведь разорвал цепь, перепробовал все, что ему приглянулось на прилавках, и задал трепку одному из студентов. Каким-то людям в форме пришлось пристрелить беднягу. Я имею в виду медведя. А студента отвезли в больницу. Это ж надо сообразить — напоить водкой медведя! О чем эта молодежь вообще думает, вот что интересно.

В пачке с почтой Королев нашел конверт на свое имя. В нем оказалось короткое машинописное письмо и две фотографии, на одной из которых была Мэри Смитсон.

«Уважаемый капитан Королев! В продолжение нашего вчерашнего разговора высылаю вам фотографии с визовых документов гражданки Марии Ивановны Кузнецовой (она же Мэри Смитсон) и гражданки Лидии Ивановны Долиной (она же Нэнси Долан). Надеюсь, это поможет вам в расследовании. У нас есть информация, что гражданка Долина также является монахиней. Как оговаривалось ранее, вы должны соблюдать строжайшую секретность в поисках и в случае каких-либо вопросов или сомнений обращаться ко мне за дополнительными инструкциями. Полковник Грегорин»

Нэнси Долан, как и убитая девушка, была красива — темные глаза, длинная шея и бледная кожа. У нее было открытое лицо и, судя по фото, бойкий характер. Она смотрела куда-то влево, как будто отворачивалась от фотографа. Волосы у нее были темные и коротко подстриженные — такую прическу нечасто встретишь в Москве, где только жены специалистов или партийных работников могли позволить себе стричься у дорогих парикмахеров. Поговаривали, что члены Центрального Комитета лично звонили мастеру Павлу на Арбате, чтобы записать к нему нужного человека. По правде говоря, Нэнси Долан совершенно не походила на монахиню в классическом смысле этого слова, но если об этом сообщил Грегорин, значит, так оно и есть — информация полковника не может быть непроверенной.

Он достал пачку «Беломорканала», которую держал в верхнем ящике стола, и только собрался прикурить, как зазвонил телефон.

— Королев слушает, — сказал он в трубку.

— Алексей Дмитриевич? Это Попов. — Голос генерала прозвучал так, будто его только что разбудили после долгого сна. — Я прочитал ваш отчет. Зайдите ко мне с Семеновым. И Ларинина захватите.

— Они еще не пришли, товарищ генерал.

— Тогда дождитесь этих лентяев и приходите. А пока скажите Ясимову, чтобы он зашел ко мне. Передайте ему, что я буду разочарован, если дело с медведем не продвинулось.

— Конечно, товарищ генерал.

Генерал положил трубку и Королев с тяжелым вздохом закурил. Начинать утро с рассерженного генерала Попова — недобрый знак. Королев хорошенько затянулся, поймал на себе взгляд Ясимова и, ткнув папиросой наверх, сказал:

— Начальник ждет отчет по делу с косолапым. Судя по голосу, сейчас он и сам похож на медведя.

Через полчаса Королев с коллегами тоже отправился к генералу. Он кратко рассказал о развитии событий и по распоряжению генерала сообщил Ларинину о Мэри Смитсон и о том, что в деле замешано НКВД. По мере того как Королев выдавал информацию, лицо Ларинина все больше бледнело. Он по-прежнему был похож на свинку, но уже не на такую счастливую. А точнее, в этот момент он походил на свинью, которая только что узнала, из чего сделаны съеденные ею сосиски.