Пропавшая икона - Уильям Райан

— И что будет с этой паршивой собакой дальше? — спросила Шура, когда Королев закончил.

— Думаю, ему дадут от восьми до десяти лет. Все зависит от решения суда. Только это не имеет значения.

— Что значит «не имеет»? — спросил Медведев, но Королев был уверен, что ему и так известен ответ. Он уже не сомневался, что Медведев бывал на зоне. Такая бледность характерна для зеков, долгое время сидевших в камере.

Бабель закашлялся и взялся за бутылку.

— Давайте-ка, друзья, прикончим эту и начнем другую.

— Расскажите, капитан, почему это не имеет значения, — попросила жена Медведева с ноткой обиды в голосе. Возможно, она действительно не понимала.

Королев посмотрел на Бабеля. Тот пожал плечами и разлил красное вино по стаканам. Капитан вздохнул. Что же, если им интересно узнать, пусть знают. В конце концов, здесь собрались взрослые люди.

— На зоне существует иерархия, даже в тюремной камере. Командует всеми пахан, или авторитет, потом его мужики и так далее, до самых низов. Под ворами ходят все остальные заключенные, а потом уже — политические. На самом дне находится каста неприкасаемых. Ни один вор, ни один заключенный не посмеет к ним прикоснуться — разве только с целью совершения над ними насилия, например, сексуального характера. Они спят под нарами, чтобы не осквернить постель. Пользуются отдельной посудой, потому что если кто-то дотронется до вилки неприкасаемого, то сам становится таким. Им приказывают выполнять самую грязную работу. И живут они недолго. Ворошилов закончит именно так, как и все насильники. Такова «мораль» и законы зоны.

Шура поджала губы и кивнула головой. Этот жест, очевидно, означал, что справедливость должна восторжествовать. Жестоко, бесчеловечно, но в глазах простого человека — справедливо.

Бабель натянуто улыбнулся.

— У них собственные законы. Их трудно понять культурному человеку.

Валентина Николаевна в замешательстве посмотрела на него.

— Но как такое допускают? Ведь воры — это не закон.

— Они сидят в лагерях, и охранники позволяют такое обращение, — вмешался Медведев, и глаза его вспыхнули. — Воры для охранников — это собаки, которые пасут и охраняют стадо овец, то есть остальных заключенных. Так воры и называют нас, политических и всех остальных, — овцы. И они могут стричь нас, когда и как захотят. А неприкасаемые нужны на зоне для того, чтобы показать, что как бы плохо ни было, может стать еще хуже. Чтобы мы все были повязаны, потому что на зоне неприкасаемых обходят стороной, до них даже нельзя дотрагиваться. И если ты помогаешь им, то сразу становишься таким же. Это такой себе микромир советского общества. Согласны, капитан?

Королев в полной тишине посмотрел на Медведева, и тот гордо задрал подбородок, будто ожидая удара. Королев вздохнул и покачал головой.

— Я следователь по уголовным делам, гражданин. Я занимаюсь розыском плохих людей, совершивших плохие поступки, а потом сажаю их в плохое место. Что же касается советского общества, то ситуация меняется к лучшему. Мы знаем, что у нас есть недочеты. То же самое говорит товарищ Сталин. Признавать текущие недостатки — вот в чем особенность большевистской самокритики. Главное, куда мы идем, а не то, где мы сейчас.

— Мы знаем, куда мы все идем, капитан. Мы идем в… — Он остановился и повернулся к жене, которая схватила его за руку.

Бабель передал Королеву и Медведеву по стакану вина. Он был доволен, что в разговоре наконец наступила пауза. Когда все взяли стаканы, Бабель сказал:

— Тост, друзья! За наше светлое будущее!

И он посмотрел через стакан на свет, как бы пытаясь в красках представить это самое будущее. Все молчали. «Интересно, они тоже сейчас думают, каким будет светлое будущее?» — мелькнула мысль у Королева.

— А знаете, вы завоевали сердце Шуры, — сказал Бабель Королеву, когда гости разошлись, а его жена отправилась спать. — Она любит мужчин с хорошим аппетитом и жестким характером. Вам придется заглядывать к нам время от времени — она наверняка надумает вас подкармливать. Если вы не будете следить за весом, эта женщина сделает вас толстяком. Я был похож на палку, когда она взялась за меня.

— Толстая палка! — крикнула Шура из кухни.

Бабель рассмеялся и встал с дивана.

— А теперь, капитан, пойдемте ко мне в кабинет, там нам никто не помешает.

И он повел Королева через коридор в комнату, где стоял письменный стол, печатная машинка и шезлонг. Пол был заставлен стопками книг. Бабель закрыл за Королевым дверь и сказал:

— На самом деле это не моя комната. Я занимаю квартиру вместе с одним австрийским инженером, но сейчас он в Зальцбурге, и мы точно не знаем, когда он вернется. Он не появляется в Москве вот уже восемь месяцев, поэтому я понемногу хозяйничаю здесь. Честно говоря, я вообще не думаю, что он вернется, но, само собой разумеется, председателю ЖСК все время говорю, что инженер вот-вот приедет.

— Австрийский? — удивленно переспросил Королев.

— Да. Думаю, он не выдержал очередной холодной зимы и сейчас живет дома, в Альпах, слушает Моцарта и пьет горячий шоколад. Их снег отличается от здешнего, он более мягкий.

— Я думал…

— Да, это некрасиво, но мне нужно место, чтобы писать. И уверяю вас, я не австрийский шпион.

— Я вам верю.

— Сегодня нельзя верить ничему, потому что партия может решить по-другому. — Он подмигнул Королеву и многозначительно улыбнулся. И тут же нахмурился. — Не обращайте внимания на Медведева, он дошел до ручки. Нервные поэты с высокой душевной организацией не созданы для выполнения задач пятилетки и плохо переносят чистки. — Он приложился к стакану и с закрытыми глазами залпом выпил остаток. — Ну да ладно. Так что там у нас? Чем может быть полезен скромный писатель объединенному фронту сил НКВД и Петровки?

— К сожалению, я не могу рассказать вам все… — начал Королев, и Бабель понимающе кивнул.

— Это меня нисколько не удивляет. Я так и понял, когда Грегорин позвонил мне. Рассказывайте то, что можете. За стенкой спит моя двухлетняя дочь и жена, с которой я планирую провести остаток своей бренной жизни, но я готов помочь вам, если это в моих силах.

Теперь кивнул Королев.

— Недавно в Москве произошло два убийства. Один из убитых оказался вором. Второй жертвой стала молодая американка русского происхождения — похоже, она, кроме всего прочего, была монашкой при православном монастыре. Нет сомнений, что между обеими убийствами существует связь.

Королев помолчал немного, потом открыл портфель, достал конверт с бумагами и вытащил из пачки фотографии со вскрытия женского трупа. Бабель внимательно рассматривал их, исследуя отдельные детали, изучая каждый сгусток крови. Посмотрев на последний снимок с профилем девушки, он тяжело вздохнул.

— А она была красавица. Он, наверное, ненавидел ее, раз сделал такое. А может, и нет. По всему видно, что он действовал очень скрупулезно. Видите, как аккуратно сложена одежда, и точно так же — части тела. Интересно. Похоже, он хотел этим что-то сказать.