Тайна генерала Каппеля - Герман Романов

– Товарищ генерал, егеря по льду Белой пошли!

Неожиданное обращение не покоробило Молчанова, совсем иная интонация была в голосе полковника Ефимова. Да, все правильно – они все, от него, генерала, до рядового рабочего, что сидел на лошади чуть лучше, чем собака на плетне, – товарищи по оружию, по славе и смерти, и нечего чураться этого слова. Наоборот, произносить как можно чаще, чтобы все пропитались единым духом воинского братства.

Викторин Михайлович посмотрел вперед, пристав в стременах, – на белой глади реки, скованной льдом, выделялась длинная вереница саней, похожая на исполинскую гусеницу. Все правильно – полковник Глудкин освобождал село для ночевки арьергарда, а сам, используя несколько часов светлого времени, повел свой полк на север, к Ангаре. Егерям и двум сотням казаков предстоял намного более длинный марш – их путь к Иркутску шел через знаменитую тюрьму, Александровский централ, где, по сообщениям пленных и перебежчиков, большевики держали в заключении чуть ли не с тысячу своих противников. Вот так радетели свободы нашли надежное пристанище для своих противников. Все встало на круги своя – теперь прежние оппоненты просто поменялись местами!

Иркутск,

председатель Иркутского губернского

Военно-революционного комитета

Ширямов

– Этот Благош вилял перед нами, как дешевая шлюха с Шелашниковской улицы, убеждая, что мы его тогда неправильно поняли! Белых оказалось намного больше – у них на санях вместе с тифозными больными здоровые солдаты едут! И заразы не боятся!

Зверев с красным, как раскаленная печь, лицом кипел праведным возмущением, словно поставленный на нее чайник. Командующего Восточно-сибирской советской армией можно было легко понять – к Зиме был выдвинут отряд Нестерова, сам по себе достаточно сильный для нанесения поражения трехтысячной группировке боеспособных солдат 2-й колчаковской армии. Теперь выяснилось, что боеспособных колчаковцев оказалось вдвое больше, чем ожидалось, судя по чешской информации. И они, с отобранными у красных пушками и пулеметами, идут на Иркутск и через четверо суток будут уже у города. Потому собравшийся ночью в расширенном составе губернский ревком лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию, от которой очень нехорошо попахивало.

Большой кровью в лицо пахнуло!

– Одно то, что Каппель отказался не только вести с нами переговоры через посредничество чехов, но и выдвигать какие-либо условия, говорит о многом, – Сноскарев потер ладонью уставшие, красные от постоянного недосыпания глаза. – Он считает себя достаточно сильным, чтобы овладеть Иркутском. А в разговор вступают только те, кто не уверен в собственных силах, старается выиграть время и ввести своего врага в заблуждение. Этот генерал похож на колун, что проломит чурку и развалит ее на части. А это, товарищи, очень серьезно!

– Хорошо, Андрей Лукич, твои доводы нам понятны, – Ширямов пожевал губами, словно пробуя слова на вкус. – Чехи гарантируют нейтралитет железной дороги и не позволят вести на ней бои, и это точно будет – интервентам нужно поскорее убраться и увезти нахапанное. Сохранить рельсы, мосты, станции с водокачками для них жизненно необходимо. Значит, с каппелевцами нам предстоит биться один на один. Можем ли мы, Даниил Евдокимович, отстоять Иркутск от этой напасти? И еще после того, как разгромлена Западная группа Нестерова, самые отборные наши силы – ведь там и шахтеры погибли, и коммунисты! Что скажешь?

– У нас в городе двенадцать тысяч войска, 6-ю дивизию вчера удалось сформировать – их теперь у нас две. Вот только не меньше восьми тысяч сами колчаковские солдаты составляют, пусть и мобилизованные, да еще почти семь сотен бывших офицеров. Серьезно драться они с белыми не станут, при сильном нажиме побегут или лапки вздернут!

С недоброй улыбкой ощерился Зверев, постукивая ладонью по столу для убедительности. Было видно, что он уже обдумал этот вопрос и выводы для себя сделал.

– Хватит народу, чтобы пустить контре юшку! Но вот удержать город вряд ли – слишком много белых сюда идет, для них это последний шанс продолжить войну. Здесь и запасы всяческие на Иннокентьевской, и золотом набитые вагоны, и Колчак, их правитель. Они пойдут на штурм, терять этой сволочи нечего, а приобрести могут много. Надо побыстрее вывезти склады, взорвать их чехи не дадут! Но тут штука такая – наша 30-я дивизия из 5-й армии им сильно на хвост нажимает, а в ней бойцов как бы не больше, чем у белых и чехов, вместе взятых, раз походя их арьергарды опрокидывает. Продержаться бы недельку-другую да и воткнуть осиновый кол белякам в могилу. Вот только как? Не уверен я в полках – горланят много, а воевать ведь с отборной контрой придется!

Все переглянулись – главное, что волновало членов ревкома, было сказано. Готовить город к обороне нужно, но на всякий случай эвакуировать из него придется все самое ценное, да и людей уводить, тех, кому в плен к белым попадать резона нет – расстреляют запросто, как пить дать, церемоний разводить не станут.

– Партизанские дивизии прийти к нам на помощь смогут?

Ширямов задал интересующий всех вопрос – в комнате моментально воцарилось молчание, взгляды собравшихся большевиков скрестились на командующем ВССА. Тот только пожал плечами и мотнул головою, и было понятно, что это значило. Однако Зверев пояснил словами, обведя взглядом напряженно застывших товарищей.

– Нет, не успеют, Александр Александрович, слишком далеко они. Отряды Бурлова бой собираются дать белякам, что по Ангаре идут, у Тушамского острова. Наши за их колонной следом идут, тифозных, что в селах оставляют, живьем под лед в прорубях спускают. Злы мужики на них сильно за реквизиции – в Богучанах восемь десятков утопили, в Кежме сотню – я сегодня сводку по телеграфу получил. Но и эти твари нам спуску не дают, кого из партийцев или ссыльных поймают – сразу пулю в лоб!

Да, вот еще – на Большой Мамырь три дня назад небольшой белый отряд прошел от Чуны, через тайгу пробрались. Наших партизан в Братске осталось мало, так что пропустили – тех три сотни, но шесть десятков пулеметов, патронов до чертиков на санях навалено ящиками, связываться не стали. У Дворянова всего три полка из пяти осталось, он крепкие позиции перед Балаганском занял, хотя каппелевцы туда вряд ли пойдут от Зимы. Так что сил у него вполне хватит тех пулеметчиков на пути по реке остановить и заставить разоружиться. Нам их «максимки» сейчас очень нужны, враз нашу силу почти удвоят.

Зверев мечтательно прищурился, словно уже получил заветные станковые пулеметы. И заговорил решительно, сомнений в голосе не было – он рубил словами, показывая тем, что все обдумал и наметил план действий, что подлежит безусловному выполнению.

– Так что помощи от партизан ждать не следует, да и не нужна она нам по большому счету. Что мешает всех рабочих и железнодорожников мобилизовать да коммунистов поголовно под ружье поставить? Вот пятнадцать тысяч народу и наберем, побольше будет, чем белых дохляков. Обывателей на берег Ангары выгоним, пусть укрепления строят, пулеметы на колокольнях и крышах установим – по ангарскому льду самое дело стрелять, все открыто, видно, спрятаться негде. А патронов у нас навалом, на всю белую сволочь с запасом хватит!