Сроки службы - Марко Клоос

Вдоль одной из стен кафетерия – стойка с едой. Комната выглядит как уменьшенная, более уютная версия столовки в Шугхарте. Она уставлена столиками на двоих. За некоторыми жуют пациенты, все в таких же зеленых больничных пижамах, как и я.

Когда мы с капралом Миллер направляемся к стойке, от одного из столиков доносится знакомый голос:

– А Грейсон, как всегда, сразу бежит жрать.

Я оборачиваюсь и вижу неподалеку сержанта Фэллон. Она сидит в таком же кресле, перед ней стоят чашка с кофе и пустая тарелка.

– Привет, сержант!

Я изменяю курс и подкатываюсь к ней. Она устало улыбается мне:

– Я думала, Грейсон, что тебе хана. Когда ты лежал на носилках, видок у тебя был не самый лучший.

– Я тоже думал, что отброшу копыта, – киваю я. – Док говорит, через броню прошло две флешетты. Одна пробила легкое, вторая прошла через кишки.

– Хреново, – говорит она. – Зато «Пурпурное сердце» тебе обеспечено.

– Сомневаюсь, – говорю я. – Батальонный начальник разведки только что взгрел меня за то, что я выстрелил из ракетницы в ту высотку. Не думаю, что мне в ближайшее время светят какие-то медали.

– Майор Унверт? Бесполезный жиробас. Я однажды вмазала ему по его тупой роже, когда еще была взводным, а он – капитаном. До сих пор не верю, что эту бестолковую кучу сала повысили.

Она смотрит на капрала Миллер, подошедшую со мной к столику:

– Можете оставить его со мной ненадолго, капрал. Сходите развейтесь где-нибудь, ладно?

– Я не против, – дружелюбно отвечает капрал Миллер. – Вернусь минут через двадцать. Только отжиматься не вздумайте, пока меня не будет, хорошо?

– Не беспокойтесь, – говорю я. – Если пойдете к стойке, принесете мне чего-нибудь перекусить?

– Пожелания есть?

– Да нет, берите на свой вкус, – говорю я.

– Без проблем.

Капрал Миллер уходит, сержант Фэллон провожает ее усталым взглядом. Мой командир выглядит маленькой, как будто оставила часть себя на улицах Детройта. Я перевожу взгляд на ее голень, покалеченную пулеметным огнем, и вздрагиваю, увидев, что ее больше нет. Правая нога сержанта Фэллон заканчивается сразу под коленом, и пустая штанина ее пижамы аккуратно сложена и приколота к бедру.

– Ага, ее отрезали, – говорит она, заметив мое лицо. – Пуля сделала из костей шрапнель. Осколков было недостаточно, чтобы собрать все заново. Меня уже вписали в очередь на протез. Я слышала, титановый сплав будет покруче мяса и костей.

– Я думал, с таким ранением сразу увольняют, – говорю я.

– Только если у тебя нет громадной медали на синенькой ленточке, – отвечает она. – С ней тебе и не такое спустят. Я могу шлёпнуть по паре офицеров в год без всяких последствий.

Я смеюсь и качаю головой:

– У меня как раз есть один на примете, если вы еще не набрали квоту.

– Когда этот говнюк придет в следующий раз, требуй военного адвоката и ни слова не говори, пока его не приведут, понял?

«Я должен был сам догадаться», – думаю я.

– Так и сделаю. Он не говорит мне, что случилось с остальным отрядом, и я не могу подключиться к АрмНет, чтобы отправить сообщение.

– Что, серьезно? – сержант Фэллон наклоняется вперед. – Они заблокировали твой ПП?

Я киваю, и она с отвращением качает головой:

– Не открывай рта, пока рядом не будет юриста, Грейсон. На тебя хотят что-то спихнуть. Ты все делал правильно, находясь в этой жопе, так что не дай им себя утопить.

– Не думаю, что это в моих силах, сержант.

– Ну, это мы еще посмотрим. Куда тебя здесь поселили?

– Палата три тысячи шесть, – говорю я. Небольшая тревога, которую я ощущал после визита майора Унверта, внезапно возрастает.

– Стрэттон и Патерсон мертвы, – говорит сержант Фэллон неожиданно бесцветным тоном. – Хансен в больнице с новым плечевым суставом. Остальные уже вернулись в батальон, но, насколько я знаю, их держат под домашним арестом, как будто мы какой-то штрафбат.

– Видимо, это все из-за меня, – говорю я. – Не надо было стрелять той ракетой. Блин, да я даже не знал, что у меня заряжена термобарическая. Просто прицелился и выстрелил.

– И знаешь, что, Грейсон? Я бы сделала точно так же, и любой из нашего отряда тоже. Даже не сомневайся в этом. Просто отдел по связям с общественностью перепугался из-за того, что в Сети чем-то недовольны. Все уляжется.

– Не знаю, сержант. Майор, кажется, серьезно решил свалить все на меня.

– Это мы еще посмотрим, – повторяет она. – Может, я перекинусь с ним парой словечек. Мы с майором Унвертом старые приятели.

– Если меня посадят, скажете ребятам, что это не я обосрался, хорошо?

– Не беспокойся, – говорит она. – Если тебя сольют, об этом узнает весь батальон, поверь мне. Мы не бросаем своих на съедение гражданским трусам-чинушам.

От ее слов мне становится чуть легче, но я все равно чувствую себя так, словно над моей головой занесен меч. У сержанта Фэллон серьезное влияние в батальоне – не так много в войсках живых людей с Медалью Почета, поэтому ее очень ценят как важный батальонный трофей – но все же она только штаб-сержант.

– А правда, что вы сами выбрали назначение, когда вам дали медаль? – спрашиваю я.

– Угу, – говорит сержант Фэллон. – Это часть комплекта. Ты получаешь ежегодное пособие до конца жизни. Тебе дарят красивый синий флаг в симпатичном деревянном футляре, и даже офицеры должны отдавать тебе честь. А если ты захочешь перевестись на новое место службы, тебе обязаны его предоставить. Место капитана звездолета не получить, конечно, но если бы я захотела водить танк или летать на десантном корабле, им пришлось бы отправить меня в танковое или авиационное училище.

– И почему вы не перевелись?

– Не хотела бросать своих ребят, – говорит она и пожимает плечами. – Новая служба значит всего лишь, что придется разгребать новое дерьмо. Предпочитаю заниматься привычным дерьмом. Наверное, мне просто не хотелось снова чувствовать себя новобранцем. Черт, да ты можешь себе представить штаб-сержанта в летной школе? За партой вместе со всеми этими салагами только из учебки?

Я пытаюсь вообразить, как бывалая вояка сержант Фэллон сидит на лекции по межзвездным полетам или корабельной технике безопасности, а остальные студенты пялятся на ленточку ее Медали Почета, и с улыбкой качаю головой.

– А почему вы не выбрали увольнение? Забрали бы выплату и вернулись домой.

Сержант Фэллон смотрит на меня так, будто я только что предложил ей раздеться и сплясать нагишом на столе.

– Куда вернуться? Ты думаешь, кто-то демобилизуется после пяти лет? Ты знаешь процент остающихся в армии?

Я качаю головой.