Сердце зимы - Айя Субботина

– Мы правильно друг друга поняли, – согласился торговец. – Охрана до столицы. Я не поскуплюсь.

Вот в этом Арэн крепко сомневался. Стоит купцу понять, что в охране больше нет необходимости, сразу начнет юлить и находить лазейки, чтобы остаться при своих. Дасириец ничего не имел против купцов и торговцев, но уважал только тех из них, кто был достоин уважения. От Мдараша ду-Дарана несло привычкой лгать, но никак не честью.

– Мы не местные, почтенный, – сухой вежливостью ответил Арэн. – И я не нанимаюсь в охрану к купцам. К тому же у тебя не хватит золота, чтобы оплатить мои услуги.

– О, я понимаю… – Коротышка закусил губу, явно разрываясь между необходимостью поднять цену и жадностью. – Мы можем обсудить цену, которая заставит почтенного господина изменить решение.

– Сомневаюсь, почтенный.

– Могу я рассчитывать хотя бы на ваше участие в моей несчастной судьбе в случае, если случится… что-нибудь плохое? – Тон ду-Дарана вмиг стал холодным и сдержанным, патока перестала течь с его языка.

Этой перемене дасириец был несказанно рад.

– Я не знаю, что будет с закатом. Как могу что-то обещать?

– Тем не менее, – его слова прозвучали с вызовом, – я намерен держаться вас, господин Шаам. Тут-то вы не можете мне воспрепятствовать.

Он натянул поводья, лошадь заржала, закусив удила, и остановилась.

«Только под одеяло ко мне не лезь», – вертелось у Арэна на языке, но утруждать себя криком он не стал.

Дорога шла дальше. Дасириец пришпорил коня, нагнал сани, на которых сидела Мудрая. Та, полуприкрыв глаза, раскуривала трубку, запах табака горчил пряностями. Но Арэну он странным образом нравился.

Завидев чужестранца, старая северянка поманила его, заставила склониться к ней.

– У меня было видение, – шепнула она. – Заснеженные холмы, белая птица в компании коршуна. Хани жива. И твой друг тоже.

Дасириец тряхнул головой, причесал пятерней топорщившиеся, как солома, волосы. Отчаяние и надежда боролись в его душе – и отчаяние в этот раз отступило. Он от всего сердца поблагодарил Мудрую, а та отмахнулась и выдохнула порцию дыма, ее глаза снова превратились в пару узких щелок.

Местность вокруг постепенно менялась. Снега стало заметно меньше, кое-где даже показались подмерзшие проталины, сквозь которые, точно изготовленные к бою пики, торчали острые каменные торосы. В их основании земля вздымалась бугристыми складками, будто где-то там, в ее глубинах, шло непрерывное движение пород. Поначалу таких торосов было совсем немного, но чем ближе к горам, тем чаще они встречались. Одинокие и угрюмые, постепенно они начали бороться за место под солнцем, атакуя непреклонных соседей. В результате этих боев возникали настоящие завалы каменных обломков, среди которых гордо и неумолимо оставался стоять покалеченный победитель. Но места кругом становилось все меньше, а торосы лезли все настырнее. В конце концов, их стало так много, что по обе стороны узкой тропы вырос настоящий каменный лес. Немного отступил он лишь незадолго до самой расщелины. Тут и разбили лагерь. Вот только остались в нем не все. Староста, окруженный воинами, отправился куда-то дальше. Арэн не стал гадать – куда, а попросту пришпорил коня.

Здесь было теплее, чем в пути, и уж конечно, теплее, чем в деревне, а порывы ветра больше не казались ледяными, как это было пару часов назад. Одна странность – со стороны гор, а точнее, из рассеченного богами ущелья, отчетливо тянуло серой. Жеребец, обычно послушный руке дасирийца, мотнул головой, заплясал передними ногами и очень нехотя пошел вперед.

Жар усиливался. А вместе с ним сгустился и серный запах. Пожалуй, если так пойдет и дальше, вскоре станет нечем дышать.

Темное ущелье густо поросло лозами дикого винограда и странными древесными наростами, которые, казалось, пустили корни прямо в камень. Не деревья и не кусты – нечто вроде фурункулов, «кровоточащих» странной густой дрянью. Почти отвесные стены ущелья устремлялись высоко к небесам – туда, где вальяжно парили грифы.

– Приехали. – Староста спрыгнул с коня. Он уже успел снять накидку, меховые рукавицы и овчинный жилет. Остальные северяне тоже избавились от большей части теплой одежды.

– Кони волнуются, – сказал один из разведчиков. – Не знаю, пойдут ли дальше.

В этом Арэн был с ним согласен. Его собственный жеребец так и продолжал упрямиться. Проще, казалось, спешиться, чем продолжать измываться над перепуганным животным. Так он и сделал.

– Отчего так жарко? – Дасириец, держа коня в поводу, покосился на расщелину.

Варай бросил на него насупленный взгляд, но на вопрос ответил.

– Сказали же тебе, чужестранец, в горах полно огненных рудников. – Потом староста повернулся к одному воину: – Передай, чтобы стояли здесь, ждали, по сторонам смотрели и хавальниками не хлопали – мало ли что. Мы осмотримся и вернемся. – Он скинул меховые поножи и налегке, вооружившись мечом, в сопровождении верных воинов двинулся прямо в разящий жаром разлом.

– Погодите! – окрикнул их Арэн. Он тоже избавился от меховых одежд – сразу почувствовал свободу в движениях. – Нельзя оставлять людей одних. Будет лучше, если ты, староста, останешься.

Варай посмотрел на него так, будто Арэн обвинил его в трусости.

– Я не стану прятаться за бабские юбки! – крикнул он, и эхо прокатилось по горам.

Откуда-то сверху посыпались мелкие камешки, встревоженно зашуршала бурая листва винограда.

– Не стоит кричать в горах, – Арэн повесил за спину щит, взял оба меча. – Если здесь и вправду что-то есть (он специально не сказал «кто-то»), живыми могут выйти не все. А людям нужен староста. Я пойду.

– Его слова разумны, Варай, а ты глупый баран, – поддержал дасирийца голос Мудрой.

Она приехала с седовласым воином, борода и усы которого почти сгорели во время нападения шарашей. Следом за ними – Банрут и Миара. Воин-северянин снял старую женщину со спины лошади, делая это со всем почтением, на какое был способен.

– Арэн, ты забыл про свое обещание? – напомнила Миара. Она говорила нарочито громким шепотом, чтобы услышали все. – На твоем месте я бы не забывала о других своих делах.

А ведь она права, нехотя признал Арэн. Он окинул взглядом немногочисленных вооруженных северян, которые собрались у разлома. Селяне с опаской поглядывали в темную щель в горах. Арэн чувствовал в них какой-то другой страх, суеверный, намного сильнее того, какой был накануне нападения шарашей. Может, Варай не ошибся, и стоило остаться? Может, обороняя родные дома и священную землю, северяне дрались бы яростнее? Здесь же храбрых, но малограмотных мужиков пугала не скорая смерть, а первобытный страх перед легендами.

– Пойду я, – запросто сказала таремка, не дождавшись какого-либо ответа.

– Не глупи.

– И я, – поддержал ее иджалец.

Арэн даже руками всплеснул. Услышанное было ему совсем не по душе. Сначала Раш, теперь еще двое друзей, которые, как знать, могут остаться в Хеттских горах навеки, погребенные под камнепадом, завалом или разорванные тварями, о которых предупреждали местные легенды. А он, вместо того чтобы разделить их участь и взвалить на себя опасную ношу, будто немощный, останется сидеть на санях с какой-нибудь высохшей старухой.