Мужчина из моего прошлого - Инна Инфинити

сложная система организма. Мозг управляет всей его деятельностью. Но изучать зарождение человеческой жизни все-таки интереснее, — констатирует.

— Я никогда не думала о гинекологии в таком ключе, — смущенно отвечаю и опускаю взгляд в кружку с уже остывшим чаем.

— Понимаю. Большинство думает, что гинеколог только берет мазки и лечит от заболеваний, передающихся половым путем. Но это самая низшая ступень в профессии. Я до этой больницы работал в частной клинике. Вот там я как раз брал мазки, лечил от молочницы и хламидиоза. Это было ужасно, — закатывает глаза. — Но совершенно другое дело — беременные. Особенно сложные случаи. Особенно женщины, которые долго не могут забеременеть.

Мне иногда кажется, что Игорь — это самый умный человек из всех, кого я встречала. Мне действительно повезло с врачом, спасибо большое папе, что нашел его и устроил меня в эту больницу.

— Ну а ты чем занималась до беременности? — с любопытством на меня смотрит и отпивает кофе из кружки.

— В школе училась, — смущенно признаюсь.

— И все?

— Я поступила на филологический факультет МГУ, но перед самым началом учебного года меня сбила машина, и вот я здесь, а не в университете, — развожу руками. — Ну и еще погиб отец моего ребенка, — тут я запинаюсь и делаю глубокий вдох. — Я даже не успела сказать ему, что беременна. Он хотел, чтобы мы поженились, а я отказала, и мы расстались. Потом я стала его искать, но было уже поздно. Он пошел служить в армию, и там его убили.

Слезы жгут глаза, голос надламывается.

Неожиданно Игорь накрывает своей ладонью мою.

— Тихо, не плачь.

— Извините.

— Все в порядке, — сжимает мою руку.

— Просто я виню себя в его смерти, если бы я согласилась выйти за него замуж, то все было бы по-другому. Он бы не пошел в армию и был бы жив, мы бы вместе ждали нашего малыша…

Замолкаю, пока не разрыдалась в конец. Несколько слезинок и так стекли по лицу и упали в кружку недопитого чая.

— Соня, ты не должна винить себя в его смерти, — произносит успокаивающим голосом.

— Я не могу не винить себя… — шепчу.

Рыдания сковали горло колючей проволокой, даже вдохнуть полноценно не могу. Димы нет, нет, нет. Моего любимого, моего единственного и самого лучшего Димы больше нет. Наш малыш никогда не увидит своего отца. И в этом только я виновата.

— Так, поехали в палату.

Игорь оставляет недоеденный сэндвич, обходит стол и берется за ручки коляски и катит меня на выход из столовой. Достаю из кармана спортивных штанов салфетку и принимаюсь быстро вытирать лицо. Мне неудобно перед врачом за то, что вывалила на него все это. Мы вели милую светскую беседу, а я все испортила. Нельзя сваливать на чужих людей личные проблемы.

— Грузовой лифт застрял между четвертым и пятым этажом! — возмущается техничка, когда мы подъезжаем. — Вызвали ремонтника.

— В этой больнице, как всегда, — сетует, вздыхая, Игорь Сергеевич.

Он разворачивает мою коляску и катит ее к лестнице.

— Думаю, ничего страшного не случится, если я сама поднимусь по ступенькам в палату, — бормочу, когда мы подъезжаем к лестнице.

— Тебе все еще нежелательно ходить.

— Ну совсем не ходить тоже плохо.

— В твоем случае нет.

— Тогда подожду, когда отремонтируют большой лифт. Только можно не поднимать меня на носилках?...

Дальше договорить не успеваю, потому что Игорь подхватывает меня на руки и поднимает с коляски. Я аж теряю дар речи и забываю, что хотела сказать дальше. Машинально кладу руки ему на шею и оторопело гляжу в лицо.

— Ты легкая, как пушинка, — говорит с улыбкой.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Я понимаю, что мне глупо стесняться Игоря Сергеевича, если он уже неоднократно видел меня без трусов, но все же в этот момент, когда он поднимает меня на руках по ступенькам, мне хочется зарыться головой в песок, как страус.

Отвожу взгляд и дальше смотрю, куда угодно, но только не на него. А вот его глубокие синие глаза, как раз блуждают по моей пунцовой физиономии. Игорь Сергеевич не торопится поднять меня в палату, идет по ступенькам очень медленно. Ну или мне кажется, что медленно.

Нос улавливает запах его одеколона. Что-то морское. Приятно.

Боже, о чем я думаю?

Пока мы поднимаемся на мой пятый этаж, я несколько раз успеваю сгореть со стыда. Все-таки одно дело, когда врач-мужчина видит тебя без трусов, а другое дело, когда врач-мужчина несет тебя на руках, и делает это очень бережно, как будто ты дорогущая хрустальная ваза 19 века.

— Ну вот и пришли, — спокойно объявляет, занося меня в палату.

С плеч будто гора падает. Игорь аккуратно опускает меня на кровать, и теперь я наконец-то могу вдохнуть полной грудью. Вот только он не уходит, а опускается на корточки у постели.

— Соня, — кладет руку мне на щеку и фокусирует взгляд на себе. Испуганно гляжу, чувствуя, как горит щека под его ладонью. — От того, что ты занимаешься самобичеванием, не будет хорошо ни тебе, ни тем более твоему ребенку. А самое главное, твой парень не воскреснет.

— Я понимаю, — глухо произношу.

— А еще ты не виновата в его смерти. Ты должна это осознать.

— А кто тогда виноват?

— Тот, кто его убил. И это была не ты.

— Но он из-за меня ушел в армию, я отказалась выходить за него замуж… — слезы снова сдавили горло, и я замолкаю.

— Он ушел в армию не из-за тебя, а потому что сам так решил. Это было его выбор. Люди на протяжении всей своей жизни делают выбор. И у каждого выбора потом свои последствия. У его выбора такие последствия, и здесь нет твоей вины.

Киваю. Примерно это же мне говорит и психолог.

— Извините, что вываливала на вас свои проблемы, — торопливо отвечаю. — Я больше не буду.

— Соня, ты можешь обращаться ко мне, с какими угодно проблемами. Всегда и в любое время. Даже в мой выходной. Даже ночью.

Снова киваю. Конечно, я не буду беспокоить доктора ночью или в его выходной. Думаю, я вообще его больше не увижу, когда выйду из больницы. Но добрый умиротворяющий голос Игоря действует на меня успокаивающе. Он несколько