Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939-1945 - Курт Рисс

Период 1933–1936 годов был для нацистского режима самым трудным и опасным. «Западноевропейские плутократы, – вспоминал Геббельс это время, – встали перед выбором: разрушить немедленно и до основания новую Германию или попытаться достичь прочного мира. В те дни альтернатива еще существовала»[39].

Задачей Геббельса было всячески сохранять иллюзию альтернативы. Мир следовало убаюкать до такой степени, чтобы он впал в спячку: тогда он не заметит, как Гитлер перевооружает Германию, а если и заметит, то пусть это случится, когда остановить фюрера уже будет невозможно. Особенно трудно было затушевывать несвоевременные выступления правительственных чинов, наподобие вице-канцлера фон Папена. Тот выступил с речью, в которой откровенно насмехался над теми, кто умирает в своей постели, и воспевал смерть на поле брани как единственно достойную мужчины. Чтобы смягчить впечатление от речи фон Папена, Гитлеру пришлось объявить депутатам рейхстага, что «до лучших времен никакая европейская война не позволит нам изменить в нашу пользу нынешние неблагоприятные обстоятельства… Вспышка безумия может привести к крушению всего существующего социального устройства».

Слова, которые Гитлер произнес в качестве всего лишь отговорки, для Лиги Наций представляли собой искреннюю надежду и послужили поводом для того, чтобы включить вопрос о разоружении в повестку дня. Этот факт сам по себе уже таил угрозу для нацистов. Пока Германия оставалась членом Лиги Наций, перевооружение было затруднительным, поскольку она была обязана содействовать проведению различных не совсем приятных проверок и расследований. Регулярные совещания в Женеве грозили пролить свет на то, что Германия желала скрыть под завесой секретности. С другой стороны, выйти из Лиги Наций означало вызвать подозрения у мирового сообщества. Чтобы в конце концов определить, какой из путей предпочтительнее, Гитлер послал в Женеву Йозефа Геббельса.

По существующим правилам такого рода важная миссия обычно поручалась министру иностранных дел. Но полномочия на «право и обязанность предоставлять сведения о Германии иностранным державам» были переданы Геббельсу. «Старожилы» министерства иностранных дел возмущались узурпацией власти Геббельсом, но усталый и не склонный к активным действиям Константин фон Нейрат пошел на поводу у министра пропаганды.

Геббельс прибыл в Женеву в конце сентября 1933 года. За исключением короткой поездки в Рим, он никогда не бывал за границей. Древний швейцарский город покорил его своими извилистыми улочками, старинной архитектурой, прекрасными соборами и знаменитым озером, окаймленным заснеженными горными вершинами. В Женеве не было и следа чопорности и церемонности, в этом и крылось ее особое очарование, это же послужило причиной, из-за которой она стала местом встреч Лиги Наций. Женева представляла собой не совсем подходящие подмостки, чтобы высокие государственные деятели представали здесь во всем блеске и со всеми регалиями. Здесь известные политики могли позволить себе стать частными или почти частными лицами и обсуждать международные дела за аперитивом. Но Геббельс не был и не хотел быть частным лицом. Он появился в Женеве в сопровождении шести рослых и дюжих эсэсовцев, которые неотлучно находились при нем и даже не удалялись при встречах с иностранными дипломатами, из-за чего создавалась отнюдь не дружественная атмосфера. Они охраняли его, присутствовали на ассамблее Лиги Наций и на всех пресс-конференциях. На окружающих они производили самое неблагоприятное впечатление.

Само их присутствие шокировало Женеву. Ни у кого из значительных лиц здесь не было охраны. Геббельс, со своей стороны, тоже был неприятно разочарован и даже раздражен. Демократические принципы Лиги вызывали у него отвращение. Все с уважением и вниманием выслушали длинный доклад австрийского канцлера Энгельберта Дольфуса, хотя Австрия была ничем по сравнению с Германией. В Лиге Наций присутствовали даже цветные! Все усилия Геббельса были напрасны. Он вернулся в Берлин, и через шестнадцать дней Германия вышла из Лиги Наций.

Формальным поводом для такого шага послужило то, что Лига Наций не предоставила Германии права наравне с другими великими державами…

По прибытии в Берлин Геббельс уведомил своих пропагандистских агентов при посольствах и миссиях за рубежом, что им следует ожидать важных указаний. Так называемые атташе по пропаганде были его изобретением. Большинство этих людей никогда не работали за границей, опыт жизни в других странах отсутствовал, им также не был знаком образ мыслей иностранцев. Зато везде, где только было можно, они вели довольно топорную и назойливую агитацию за идеи национал-социализма.

Осенью 1933 года Геббельс разослал им секретные инструкции общим объемом более чем в две тысячи слов[40].

«Конфиденциально дозволяется подтвердить, – комментировал он выход Германии из Лиги Наций, – что последние имевшие место события в некоторых аспектах благоприятны для Германии и повлекут за собой быстрые и радикальные перемены в вопросах вооружения, что станет предметом долгих дебатов в Женеве. Однако все публикации и персональные заявления в рамках нашей пропагандистской кампании за рубежом ни при каких обстоятельствах не должны создавать впечатления, что Германия стремится к такому развитию событий».

И еще: «Наша пропаганда должна внушать всему внешнему миру, что Германия желает лишь мирного решения всех насущных проблем… Тех, кто отказывается признавать справедливые требования Германии, необходимо искусно обвинять в подрыве мирного сосуществования… Форма убеждения должна быть ненавязчивой и постоянно меняющейся… Мы обязаны заставить хотя бы часть общественности за рубежом поверить, что у Германии нет иного пути, кроме как самой взять то, что ей принадлежит по праву…»

И наконец: «Все меры по усилению нашей обороноспособности – мы не говорим ни слова о подготовке к агрессии – будут недостаточно эффективными, если за ними будет установлен контроль со стороны мирового сообщества».

Были и многие другие указания. «Тенденции в нашей международной политике, как в прошлом, так и в будущем, настоятельно побуждают нас наиболее сосредоточиться на работе в зарубежных государствах, – говорилось в директивах. – Принято решение не требовать, по крайней мере в ближайшее время, от сотрудничающих с нами органов выполнения долговых обязательств… В случае, если даже самая малая иностранная газета, являющаяся подписчиком Германского информационного агентства, окажется не в состоянии оплатить информационные услуги, представляется возможным возмещать им расходы».

Другая выдержка касается разрешения немецким пропагандистам «конфиденциально брать на себя финансовые обязательства по отношению к выразившим на то желание издателям». Главным лейтмотивом директивы было требование подавать новости для иностранной прессы таким образом, чтобы создавалась видимость, будто они исходят из нейтральных источников и подписаны известными «специальными корреспондентами». Требовалось также принять все меры предосторожности, чтобы клиенты не обнаружили связь «корреспондентов» с министерством пропаганды.