Дурман для зверя - Галина Чередий

— Родька, ты представляешь, сколько зарабатывает простой охранник? Знаешь, что такое вставать вовремя на работу? Быть пунктуальным, выглядеть и вести себя не как хамовато-быдляцкий мажор, а человек, которому иногда приходится терпеть примерно такое же поведение от других, и он при этом обязан оставаться невозмутимым и в рамках?

Господи, да миллион вещей, о коих неизвестно тому, кто вел беспечный образ жизни и никогда не озадачивался перспективой заработка на хлеб насущный, необходимостью держаться за свое место и уважать хоть чуть окружающих.

— Нет, Захар, пока не представляю. Но я прошу тебя помочь. Я… не хочу я больше зависеть от матери… и от человека, что меня считает… — он задрал подбородок и мотнул головой. — А, не важно! Короче, помоги мне, брат.

Опять эта упомянутая по пьяни тема о том, что он зачат не от нашего отца? Верилось с трудом, учитывая почти маниакальную склонность родительницы блюсти в чистоте кровь истинных метаморфов и не смешивать ее даже с обычными двуипостасными оборотнями. Надо бы в этом разобраться, вот только госпожа Уварова не та, кому можно задавать вопросы в лоб и надавить, требуя ответов. Так что ставим галочку и откладываем, а сейчас о насущном.

— Значит так: не стану врать, что верю в твои намерения действительно взяться за ум. Вот прям даю тебе неделю, больше вряд ли протянешь. — Ха-ха, да три дня максимум! — В шансе не откажу. Возьму тебя в мой головной офис, но, как и просил, рядовым охранником. То есть в прямом смысле станешь торчать на входе, на пункте охраны здания, делать обходы и дежурить посуточно. Потом посмотрим.

Я уставился пристально на брата, готовясь к его кислой мине и высказываниям в стиле «мог бы по-родственному дать и что покруче», но Родька неожиданно просиял.

— Спасибо, Захар!

— Зарплата… блин, в отделе кадров уточнишь, я этого не помню. Каких-то скощух и послаблений за родство не жди. — Он кивал, как заведенный, будто я был долбаным волшебником страны Оз, исполняющим его желания. — От матери тоже отбивайся сам как хочешь. Я с ней и говорить на эту тему не стану.

— Спасибо-спасибо-спасибо! — Родька кинулся ко мне обниматься, и я скривился от вони, что источало его тряпье с чужого плеча. И торопливо отодвинул его. Эти бурные проявления родственных чувств мне не привычны и не комфортны. От отца или матери я их никогда не получал, а его отучил от этого еще в детстве, а то был той еще мелкой липучкой.

— Сходи в душ, — ткнул я в сторону гостевой спальни в квартире. — Я тоже мыться и спать. Одеться во что — сам себе найди, и в твоих интересах не мешать мне. Не выспавшийся шеф — злой шеф. Ясно?

— Ясно! И это… можно я у тебя чуток перекантуюсь. Не хочу я к себе.

— Нет, ну ты совесть совсем потерял, младший, — проворчал я. — Черт с тобой, оставайся!

— Охренеть просто можно! — прошипела я себе под нос, в который раз подвернув ногу на этих долбаных каблучищах. — Неужели все это так уж обязательно?

Изуверка Серафима вывезла меня в самую настоящую частную школу танцев и вот уже второй час подряд гоняла по местному паркету перед зеркальными стенами. Учила держать осанку, контролировать выражение лица и красиво ходить на этих чертовых пыточных устройствах. Как будто первых дней косметических издевательств было недостаточно, так теперь еще четыре мы ездили сюда. Господин заказчик пока показываться не изволили, и спрашивать, когда он явится заценить, как подшаманили его комнатную собачонку перед употреблением, из чистого упрямства не собираюсь. Когда бы ни пришел — я ему не рада, и чем дольше не идет, тем мне же лучше. Дольше длится период моей адекватности и контроля над сознанием. Авось это и станет моим постоянным состоянием, и пришествие господина собственника ничего не изменит. Ведь самое обидное в моей ситуации было как раз то, что стоило котоволчаре меня коснуться — и все, прощай! Мозги из башки в момент в трусы утекают, и какие там протесты или воля к свободе?!

— Безусловно, обязательно, — сухо ответила надсмотрщица. — Не сутулься, Аяна. Нет, и так не пойдет. Ты должна свободно двигаться, ощущать внутренний комфорт, а не выглядеть оскаленным Буратино!

— Я не могу на этом чувствовать себя комфортно. — С психу махнула ногой, посылая проклятую туфлю в полет в дальний угол зала. — На самом деле, только и думаю о том, что у меня вот-вот опять подвернется нога и я пропашу носом.

— Значит, все, что тебе нужно, — это перестать об этом думать.

Ой да неужели?!Типа, меня ожидают парадные выходы в свет и сраные балы дебютанток, или как там вся эта тусня светская зовется. Да максимум, что мне светит, — десять шагов в этих козлокопытах от прихожей до кровати, ну или постоять в них у стенки, пока меня будут в нее втрахивать… Вот что за гадство? Как бы мерзко я ни пыталась у себя в мыслях это нарисовать, оскорбительно обозвать, но нисколько, вот ни на каплю, не помогало от чертовых приливов жара и сердечных спотыканий, что охватывали все чаще. Будто мое бестолковое тело скучало по вот такой беспардонной свирепости, по этому почти скотскому обращению, когда тебя хватают и дерут, словно животное.

— Я не понимаю, зачем мне это в принципе! — кривясь, поковыляла к обуви. — Серафима, вам прекрасно ведь известно, для какого рода отношений я нужна Захару. Вряд ли для этого мне нужно уметь красиво выхаживать в этой мутотне.

Когда я освобожусь от котоволка, то черта с два еще хоть раз в жизни надену и такие шузы, и такие ужасные шмотки. В этом платье и вдохнуть-то поглубже страшно, а как ни сядь, все выходит какое-то бл*дство — все ляжки на виду.

— Туфлях, Аяна. Весьма недешевых туфлях от одного очень известного бренда.

— Да пофиг! Вы бы меня лучше учили в них красиво лежать, блин, это уж точно пригодится, и господин рабовладелец будет вам весьма благодарен за это. Может, премию еще отслюнявит!

— Заплатит, — невозмутимо поправила меня Серафима. — И в твоих же интересах, Аяна, перестать воспринимать свою жизнь с Захаром как некое рабство.

— Ага-ага, я помню, — усмехнулась, зашагав опять от бедра, подчиняясь ее повелительному жесту. — Мне следует ценить это время и использовать потом приобретенный опыт в своих целях. Еще и быть благодарной благодетелю за то, что одета-обута-сыта-проэпилирована во всех местах и т. д. и т. п.

— И не находишься под следствием, как и твои друзья, и не отрабатываешь долг каким-нибудь куда менее приятным образом. И еще получаешь весьма ценный чувственный опыт с чрезвычайно щедрым с тобой в этом смысле партнером, к коему и сама испытываешь очень сильное влечение, а так везет далеко не всем женщинам. Некоторым вообще никогда.

— Может, не так уж им и не повезло, — пробубнила себе под нос. — Мне раньше жилось куда как спокойнее, и порядка в голове было больше, чем сейчас. Я точно знала, чего хочу, а чего не хочу, а не вот эта вот байда.

— Сумбур, Аяна.

— Да хоть как это называй! — огрызнулась, проносясь мимо Серафимы. — Он заставляет меня не чувствовать себя хозяйкой ни своему телу, ни мозгам! Каждый раз, когда это заканчивается, я будто из другого измерения возвращаюсь и понять не могу, как так-то?