Птичий короб - Джош Малерман

«Он шевельнулся…»

Нет, просто рукой двинул.

Мэлори наблюдает за Гари, вглядывается ему в лицо, в закрытые глаза. Потом быстро опускается на колени в считаных дюймах от него и ставит портфель к стене.

«Он ведь так стоял, а не застежкой к стене?»

Мэлори оставляет портфель и вылетает из столовой. На кухне при свете лампы перехватывает чей-то взгляд и замирает.

Олимпия.

– Что ты делаешь? – шепчет она.

– Ничего, – задыхаясь, отвечает Мэлори. – Мне показалось, я кое-что там забыла.

– А мне приснился кошмар, – жалуется Олимпия.

Мэлори подходит к ней, берет за руку и ведет на лестницу. По ступеням они поднимаются вместе. В холле второго этажа Мэлори оглядывается на лестницу.

– Нужно сказать Тому, – говорит она.

– Про мой кошмар?

Мэлори смотрит на Олимпию и качает головой.

– Нет, нет, извини меня.

– Мэлори?

– Что?

– Ты как, ничего?

– Мне нужен Том.

– Нужен, а его нет.

Мэлори смотрит на первый этаж. Лампа над плитой до сих пор горит. На порог гостиной падает достаточно света, и если кто-то войдет на кухню из столовой, Мэлори увидит тень.

Она вглядывается в сумрак. Ждет тень.

Тень обязательно появится.

Пока ждет, Мэлори думает о словах Олимпии.

«Тома нет».

Дом ей представляется большой коробкой. Мэлори хочет из нее выбраться. Том с Джулсом устроили вылазку, но, по сути, до сих пор в коробке. Целый мир накрыт крышкой. Мир – та же картонная коробка, в какой они держат птиц. Мэлори ясно, что Том ищет способ поднять крышку. Ищет способ выбраться на свободу. Но вдруг над первой крышкой вторая, а над второй – третья?

«Мы в коробке, – думает Мэлори. – Мы под крышкой. Навсегда».

Неделя минула с тех пор, как Том с Джулсом взяли лаек и отправились в трехмильный поход. Сейчас Мэлори больше всего хочется, чтобы они вернулись. Хочется услышать стук в дверь и вздохнуть с облегчением: они дома. Хочется услышать про то, что им встретилось, увидеть, что им удалось принести. Хочется рассказать Тому о прочитанном в подвале.

Прошлой ночью Мэлори так и не заснула. Лежала в темноте и размышляла о блокноте Гари. Сейчас Мэлори в прихожей. Таится от остальных, по крайней мере, так она думает.

Феликсу сказать нельзя. Он что-нибудь устроит. Он что-нибудь скажет. Пусть Том с Джулсом сперва вернутся: если так выйдет, Феликсу понадобится их помощь.

Кто знает, что способен натворить Гари. Что он уже натворил.

Шерил сказать нельзя. Она сильная, но вспыльчивая. Она разозлится и устроит что-нибудь еще раньше Феликса.

Олимпия только перепугается.

Поговорить с Гари нельзя, и Мэлори не станет. Только не в отсутствие Тома.

А вот с Доном можно, даром что он непредсказуем и изменил свои симпатии.

В Доне живет добродетель. Живет и всегда жила.

Гари несколько недель его искушает. Впрочем, Дону не хватало такого Гари. Не хватало родственной души. Но куда подевался его скептицизм? Неужели во время бессчетных разговоров новый сосед не вызвал у него подозрений?

«Гари спит с портфелем под мышкой. Бережет его. Бережет свои записи и верит в них».

Новый мир жесток и страшен, только что может быть страшнее, чем найти блокнот Гари в отсутствие Тома?

«Вдруг Том ушел надолго?»

«Прекрати».

«Вдруг навсегда?»

«Прекрати!»

«Вдруг он погиб? Вдруг твари убили его прямо у дома? Вдруг тот, кого ты ждешь, погиб неделю назад на лужайке у дома?»

«Он не погиб. Он вернется».

«Может быть».

«Вернется!»

«Может быть».

«Они составляли маршрут вместе с Феликсом».

«Много ли знает Феликс?»

«Они вместе готовили вылазку. Том не стал бы рисковать, если бы не верил, что у него есть шанс».

«Вспомни видео, которое смотрел Джордж. Том такой же, как он».

«ПРЕКРАТИ!»

«Так и есть. Том боготворил его. А про собак ты забыла?»

«Мы не знаем, уязвимы ли собаки для тварей».

«Верно, не знаем. Но, возможно, и уязвимы. Представь себе потерявшего разум пса. Представь, на что это похоже».

«Не надо… перестань!»

«Нужно обо всем подумать. Все предусмотреть. Вдруг Том не вернется?»

«Вернется вернется вернется».

«Если нет, тебе придется рассказать кому-то другому».

«Том вернется».

«Неделя прошла».

«ОН ВЕРНЕТСЯ!»

«Гари не говори. Сперва поделись с кем-нибудь другим».

«С Доном».

«Нет, не с ним. Лучше с Феликсом. Дон тебя убьет».

«Что?!»

«Дон изменился, Мэлори. Сильно изменился. Не будь наивной!»

«Он нас не тронет».

«Еще как тронет. Он топором всех вас зарубит».

«ПРЕКРАТИ!»

«Жизнь для него – ничто. Он ведь велел тебе ослепить новорожденного».

«Он нас не тронет».

«Очень даже тронет. Поговори с Феликсом».

«Феликс разболтает остальным».

«Так запрети ему. Поговори с Феликсом. Вдруг Том не вернется?»

Мэлори выбирается из прихожей. На кухне Гари и Шерил. Гари сидит за столом и ест консервированные груши.

– Добрый день! – говорит он таким тоном, словно именно его стараниями день становится добрым.

Мэлори чудится, что он догадался. Что он все знает.

– Добрый день! – отвечает она и уходит в гостиную.

Феликс сидит там у телефона. На приставном столике разложена карта.

– Не понимаю, – смущенно говорит он.

Выглядит Феликс неважно. Он плохо ест. Гарантии, которые он давал Мэлори неделю назад, рассыпались в пух и прах.

– Столько времени прошло, – вздыхает он. – Нет, Том наверняка контролирует ситуацию, но уж очень они долго.

– Тебе нужно отвлечься, – советует Шерил, заглядывая в гостиную. – Феликс, я серьезно. Займись чем-нибудь. Ну или на улицу без повязки выйди. Все равно до безумия себя доводишь!

Шумно вздохнув, Феликс проводит рукой по волосам.

Нет, Феликсу говорить нельзя. Он что-то теряет. Уже потерял. У него даже глаза потускнели. Он теряет рациональность, внимание, духовную силу.