Рейдер - Михаил Михеев

Пока Виктор занимался раздумьями пополам с самоуничижением, Кошкин пил неплохое местное вино и размышлял о том, как преподнести ситуацию своему начальству. За Виктора он уже не беспокоился — рыбка клюнула на крючок и теперь парень никуда не денется. Опять же, человек будет преданный, Кошкин не сомневался в этом, он помнил Виктора еще по той, прошлой жизни, когда сам был еще не политиком в погонах, а лихим разведчиком. Парень был немного идеалистом, но честным, смелым и способным на решительный поступок, что, впрочем, он здесь уже не раз доказал. Такой порученец и телохранитель всегда пригодится, надо только дать ему созреть.

Созревал лейтенант, впрочем, недолго, однако повел себя чуть иначе, чем рассчитывал Кошкин — затребовал, в первую очередь, гарантии не для себя, а для своих людей. Впрочем, в глазах каперанга забота о подчиненных была скорее плюсом, так что слово, что к ним не будет применено никаких репрессий, он дал. Виктор кивнул — в офицерское слово он верил и счел его достаточной гарнтией. Кошкин, впрочем, тоже так считал — дуэльный кодекс ведь никто еще не отменял, а выходить к барьеру с молодым и сильным противником он не посоветовал бы и врагу. Да и потом, по чести говоря, за что их привлекать? За то, что начистили морды четверым разведчикам? Так они в своем праве и на своей земле, поэтому никаких официальных репрессий быть физически не может, а от неофициальных оградить вполне во власти каперанга.

В общем, договорились. Гиреева, зло оглядывающегося по сторонам, и его спутников отпустили сразу же. Командир «Паллады» был разъярен, но прекрасно понимал, что сделать ничего не может в принципе: если что, то Кошкину достаточно будет написать рапорт о его проколе — и все, прощай карьера, таких ошибок в разведке не прощают. Спишут во флот и будет до пенсии гонять буксир с мусором по трассе Земля-Луна. Остальные молчали еще обреченнее — если их командир, судя по всему, отделается нахлобучкой, то их он будет иметь долго, в извращенной форме и, надо сказать, за дело. Поэтому, под пристальными взглядами местного спецназа, презрительным Кошкина и безразличным Виктора, они быстро-быстро прошмыгнули в свой драккар и дунули на крейсер. А Виктор с Кошкиным договорились, что его и пленных американцев заберут вечером, после чего Виктор в сопровождении кавалькады своих соратников верхами отправился в свой замок, а Кошкин вернулся к эскадре.

За Виктором прилетели через два дня, когда к планете подошла ударная эскадра Российского военно-космического флота, призванная заменить эскадру Кошкина, теперь уже контр-адмирала. За это время Виктор успел предупредить короля, отдать кучу распоряжений своим людям, привести в порядок дела, назначить заместителя, который должен был блюсти порядок в его отсутствие, кое что и кое кого спрятать. Многое успел, в общем. И, проходя мимо своей выстроившейся армии, он на миг задержался на трапе драккара, обернулся, резко вскинул руку и крикнул:

— Я вернусь!

А для солдата главное — отчизне служить…

(популярная песня времен СССР)

Это на войне смерть уравнивает всех, а в высокой политике… Ну, там чуть-чуть иначе. Конечно, каждый адмирал начинал когда-то лейтенантом, многим даже и повоевать пришлось, пусть не в настоящей войне, а очередном «локальном конфликте» или хотя бы с пиратами, которых на космических дорогах периодически разводится слишком много. Тогда великие державы на время перестают грызться между собой и организуют совместную акцию устрашения. Часто даже помогает и тогда немногочисленные недобитки расползаются по схронам залечивать раны и на год, а то и на два наступает затишье. Потом снова начинаются нападения, сначала робкие, которые трудно отличить от последствий обычных рейдов крейсеров тех самых великих держав, потом все наглее, наглее… А потом великие державы вновь просыпаются от спячки и весь цикл повторяется. Так происходит раз за разом и, судя по непрерывности процесса, всех все устраивает, за исключением, разумеется, купцов, которых пираты активно потрошат. Пираты — не военные, им правило «ограбил и ушел» не интересно, а вот сохранение собственного инкогнито — весьма и весьма, поэтому от них живыми уходят редко и, как правило, те, кто не поскупился и воткнул на свою лайбу пару пушек. Правда, у пиратов артиллерия, как правило, поприличнее, подсчитано каким-то умником, что три среднестатистических пирата делают среднестатистический легкий крейсер на раз, но, как правило, с огрызающейся жертвой пираты предпочитают не связываться, предпочитая искать добычу полегче или потребовать сбросить груз и валить. Такое требование купцы обычно выполняют, своя шкура дороже. А чаще всего купцы стараются скучковаться около какой-нибудь космической базы, лучше международной, и дождаться, когда в попутном им направлении выйдет военный корабль, а лучше несколько. Услуги военных любой страны стоят недешево, но жизнь дороже, а десяток транспортов, из которых хотя бы часть вооружена, да еще сопровождаемые крейсером — это уже сила, с которой одиночный пират или небольшая эскадра связываться не будут, а в крупные соединения пираты стараются не объединяться, ибо тогда карательную акцию можно спровоцировать в два счета.

Правда, есть еще курьеры, которые вроде бы ходят на свой страх и риск, да и некоторые купцы ставят на свои корабли двигатели помощнее. И в том, и в другом случае скорость делает корабль практически неуязвимым, но чересчур мощная (а значит, большая и прожорливая) силовая установка делает рейсы обычных грузовиков невыгодными, так что выдающимися скоростями могут похвастаться, в основном, пассажирские лайнеры, а курьеры — вообще статья особая, нападение на курьера ВСЕГДА вызывает ответный удар вояк, так что их предпочитают не трогать.

Но, тем не менее, периодически антипиратские рейды все равно происходят и именно в них большинство молодых офицеров проходит обкатку боем. С одной стороны, это хорошо, потому как обстрелянный офицер однозначно хуже необстрелянного, а с другой стороны, ни у кого из офицеров да и, по чести говоря, адмиралов, нет опыта БОЛЬШОЙ войны, а потрошение пиратов накладывает рефлексы очень специфические и далеко не всегда адекватные. Хотя, конечно, это и указывает на искусство политиков — отсутствие опыта большой войны говорит, в первую очередь, про отсутствие собственно войны, а значит, об определенной стабильности ситуации.

Однако это все лирика, а суровая правда жизни утверждает: когда человек спускается с мостика и садится в отдельный кабинет с мягким креслом и кондиционером, в его харектере и образе мышления происходят необратимые изменения. К сожалению, чаще всего они не слишком положительно сказываются на самом человеке, ибо раньше, когда он еще был вполне действующим офицером, его благополучие, а зачастую и жизнь, зависели, в первую очередь, от того, насколько хорошо он подготовил свой экипаж. Если командир корабля или эскадры не дурак (а дураки до высоких чинов дослуживаются нечасто), то и вверенное ему подразделение в полном порядке, а стало быть, и сам он жив останется, и карьеру имеет шанс сделать. Тут, конечно, факторов много и личные связи, равно как и просто удача, тоже важны, но профессионализм и умение работать с людьми пока что никто не отмнял. А вот когда этот же человек перемещается в другие сферы, меняет, так сказать, уровень, то на первое место вылезают, особенно в мирное время, чуть-чуть другие способности, и умение подлизнуть кого надо, подстроиться под обстановку, угадать настроение начальства оказывается куда важнее людей и кораблей. Нюансов, конечно, много, но исключения весьма редки и в мирное время в штабах наверх пробиваются не полководцы-флотоводцы, а те, кто умеет лучше работать локями. Увы, но такова скучная проза жизни, причем было так, похоже, от сотворения мира.